Ян Мир - Тень белого ворона [litres]

Пожимаю плечами и отворачиваюсь к окну. На гладкой поверхности ловлю отражение Рена и внимательно слежу за каждым его движением. Вот он неторопливо наполняет чайник водой и ставит его на огонь переносной печи, за заслонкой которой в причудливом танце сплетаются языки пламени. А вот уже берет с раковины две глиняные кружки. Держа их в левой руке, подходит к обычной деревянной полке, прибитой на уровне его головы и медленно, не торопясь, пробегается глазами по бумажным пакетам, где аккуратным почерком синими чернилами выведены названия сортов чая и их состав. Думая, какой заварить в этот раз, Рен проводит пальцами по каждому и останавливает свое внимание на ближайшем ко мне.

От паркета, как и от окна, тянет холодом. И все же, несмотря на это, маленькая кухня с глубокими трещинами в бетонных стенах и пятнистым, в грязно-коричневых разводах потолком кажется самым уютным местом во всем этом большом мире. Рен рассыпает чаинки по кружкам. Интересно, спокойно ли ему сейчас так же, как мне?

– Праздник, – повторяю, поворачиваясь к Рену.

Он поднимает голову и внимательно смотрит на меня. Хмыкая, усаживается на табуретку. Если с нее быстро встать – можно упасть на пол. Одна ее ножка плохо закреплена и постоянно шатается.

– Праздник? – дразня меня, переспрашивает Рен, вопросительно приподнимая одну бровь. – Ах да, весны, – улыбается, делая вид, будто только сейчас вспомнил, о чем речь.

Опуская руки на стол, он расслабленно смотрит в окно. Снег все еще валит. Под дуновением ветра снежинки меняют направление полета. Кухню наполняет свист чайника. Протягивая руку, Рен снимает его с огня.

– Самое тяжелое время года в этом мире – зима, – неторопливо начинает рассказывать Рен, разливая кипяток по кружкам. – Практически никакой еды, постоянный холод, голод, темнота, болезни и как итог – много смертей. А вот весной становится легче. Понимаешь, к чему я веду?

– Люди устраивают праздник, чтобы хоть на какое-то время забыть о своих проблемах?

– Именно, мелкая! – Рен пододвигает одну из кружек ближе ко мне. – Во время празднования два сектора объединяются и заключают временное перемирие. Ведь если все счастливы, зачем враждовать?

Со дна кружки всплывают чаинки. Немного кружат по поверхности, а затем все так же медленно опускаются обратно.

– Почему Альфа и Бета не могут существовать в мире? – задаю я вопрос, согревая пальцы о кружку.

– Ты серьезно? – равнодушно произносит Рен, отпивая чай.

По его взгляду видно, что он слегка раздражен моей невнимательностью. Огонь за заслонкой печи постепенно догорает, погружая кухню в сумрак.

– Если сравнивать Альфу и Бету – то они два сектора-близнеца по расположению улиц и домов. На этом их сходство заканчивается. Теперь переходим к самому интересному, – Рен ухмыляется, ставя кружку обратно на стол. – Альфа, в отличие от Беты, старается жить мирно, следуя правилам и указаниям, за исполнением которых цепко следит отряд Псов. В этом секторе посреди разлагающейся цивилизации создается искусственный мирок, где люди могут не бояться за свою жизнь. А вот Бета… – ухмылка Рена становится шире. – Я ведь уже говорил тебе, что здесь обитают самые настоящие отбросы. И в этом есть своя прелесть.

– Не нравится прогибаться, следуя правилам?

– Предпочитаю свободу иллюзии выбора.

– Именно поэтому решил остаться в Бете?

– Чем плохо? – пожимает плечами Рен. – Тут и лекарство достать можно, и работа сама тебя найдет. Да и тошнит меня от жалкой утопии Альфы.

– А лагерь Псов?

Рен непонимающе смотрит на меня.

– Ты же заглядываешь к ним за поручениями, – поясняю я, делая глоток чая.

– Мелкая, – Рен ставит локти на стол и наклоняется чуть ближе ко мне, – запомни – если я не люблю Альфу, то это еще не значит, что я и появляться там не буду. А насчет отряда, – он задумывается на мгновение. – Чайка сама просит меня выполнить работу, с которой не справляются ее дворняжки. И я берусь за задание не из желания помочь, а от скуки. Ну и для того, чтобы подзаработать. Хотя платит она с полпинка, – добавляет Рен уже тише.

Ну да, думаю я. Шесть лет в этом мире. Рен наверняка облазил весь Вавилон вдоль и поперек. Будь я на его месте, удалось бы мне столько же оставаться в этом городе?

– Ты никогда не хотел уйти из Вавилона?

– Периодически ухожу, – туманно отзывается Рен. – Пей давай, – кивает на мой остывающий чай.

– Я не об этом, – слегка наклоняю кружку, позволяя чаинкам вновь ожить. – У тебя появлялось желание уйти из города насовсем?

Рен обдумывает мои слова.

– Зачем? – наконец интересуется он. – Или, вернее, ради чего?

Кажется, последний вопрос он задал самому себе. Внезапно темноту кухни разгоняет зеленая вспышка сигнальной ракеты. Рен мгновенно поворачивается к окну и наблюдает за тем, как яркие искры, распадаясь на части, гаснут в воздухе. Нехорошее предчувствие и реакция Рена на сигнал вселяют тревогу. Не думаю, что кто-то выпустил сигнальную ракету ради развлечения. Нервно облизываю пересохшие губы. Сердце глухо стучит в груди.

– Давай прогуляемся, – ровным голосом произносит Рен. – Хочу показать тебе одно место. Но учти, мелкая, если вляпаешься в неприятности, я не буду тебя из них вытаскивать.

– Не отставай! – на ходу говорит мне Рен, уверенно проталкиваясь сквозь толпу и направляясь к единственному свободному столику возле стены.

Легко сказать. Пропускать меня никто не собирается, а расталкивать локтями довольно крупных посетителей с хмельным взглядом рискованно. Чтобы не потерять Рена в толпе, приходится почти вплотную двигаться за его спиной. Небольшой паб забит до отказа, но люди все равно продолжают прибывать. Стойкий запах алкоголя впитался в стены, сигаретный дым режет глаза. С потолка на проводах разной длины свисают лампочки. Чувствуя себя неуверенно, цепляюсь за руку Рена и, боясь нарваться на его недовольство, сразу же отпускаю. Рен успевает поймать мою ладонь и переплести наши пальцы. Сжимая, утягивает меня дальше. Мои губы против воли растягиваются в робкой улыбке.

Мы занимаем столик, и я снимаю с себя парку. Пока я закатываю длинные рукава кофты, Рен кидает свою косуху на свободный стул поверх моей парки. Садясь напротив, он замечает улыбку на моих губах. Убрать ее так и не получилось.

– Весело? – беззаботно спрашивает Рен, отодвигая к краю стола листок меню.

Я почему-то краснею и отвожу взгляд. В поле моего зрения попадает официантка в обтягивающих лосинах и короткой, открывающей живот, белой футболке. Она спешит к нашему столику, уклоняясь по пути от пьяных посетителей, так и норовящих зацепить ее пониже спины руками.

– Это такая форма? – я наклоняюсь ближе к Рену, чтобы никто, кроме него, не услышал мой вопрос.