Дорофея Ларичева - Дочь ледяного Юга [litres]

Покоренный вашей красотой,

Спира

– Дядь, купи газету! Все новости на любой вкус! – уже полквартала гундосил позади великовозрастный детинушка, размахивая стопкой свежеотпечатанной прессы. – Новые забастовки на шахтах! Студентка спасает гатура! Скандал на киностудии! Сыскари поймали террориста из Союза Мстящих!

Не потрудившись унять всколыхнувшееся темной волной раздражение, Бартеро остановился и медленно повернулся. Детинушка осекся на полуслове, скривился лицом, точно опрокинул в себя ведро лимонного сока, и с повышенным интересом сосредоточился на припаркованном на тротуаре автомобиле.

«Зря я испугал парня», – запоздало настигло инженера слабое раскаяние. Гатуры не советовали применять свои таланты без надобности, но накопленная полярная тьма в душе требовала выхода.

Почти безлюдная в выходной день улица нежилась в свете утреннего солнышка, слишком редкого в этих краях. По-праздничному чисто сияли витрины магазинов. В ветвях каштанов нагло ссорились воробьи.

«Слава Создателю, я дома. Все в моей жизни наладится, непременно», – успокоил себя Бартеро. После непривычно затянувшейся экспедиции он намеревался провести в теплых широтах как минимум полгода. Запланированные на пять-семь месяцев исследования неожиданно растянулись на два года, измучив куратора и его помощников и физически, и душевно. Вначале несерьезная авария на «Смелом», затем неприятности с буровыми машинами у геологов, а потом и ошеломляющие находки в «кварталах призраков» не позволяли Бартеро вырваться в цивилизованный мир. Да и боялся он лишиться руководства экспедицией.

Ледяной город не отпускал, не позволял отвлечься и забыть о его неразгаданных чудесах. Закручивающиеся по спирали к центру треугольные кварталы из семи или одиннадцати зданий еще хранили в себе воздух догатурьего мира. Каждый новый размороженный осколок головоломки плодил новые загадки, словно густо-синее южное небо – многоцветные вспышки полярного сияния.

Счастье, что в этих краях выпадает мало осадков. Настоящие метели – скорее исключение, чем правило. Можно не опасаться, что с таким трудом высвобожденные из ледяного плена здания за полгода занесет выше крыш.

Перед гатурами он отчитается завтра, когда допишет отчет, когда шумный Эдвараль и молчаливый, замкнутый новый археолог Кирив дадут свое заключение. Время есть. Наверно. Вот только бы разобраться с более важной загадкой – его собственной жизнью.

Едва начался второй день пребывания в Равидаре, Бартеро спешил к Габриелю. Короткий звонок из запылившейся, одинокой квартиры всполошил приятеля.

– Я уж испугался, что ты там с дикарями остался, – обрадовался Габриель. – Справки наводил в Управлении Мореходством.

– Разузнал что-нибудь? – в ответ спросил Бартеро.

– Приходи утром в гости, поговорим.

И потекла бессонная ночь сомнений и подозрений, всколыхнувшихся со дна души с новой силой. Удалось ли хоть что-то выудить из архивов гатуров?

Вот пятиэтажный старинный дом в престижном районе Равидара. Приветливо улыбаются мраморные привратницы, поддерживая козырек крыльца тонкими руками, подозрительно щурится консьерж в подъезде. Взлетев по лестнице, едва перебарывая волнение, Бартеро нажал на кнопку звонка.

Габриель встретил его без особого восторга. Еще бы, хмурая Флорина торопливо прихорашивалась перед зеркалом, выбирая шляпку из десятка разложенных на столике. В каждом движении женщины натянутой струной звенело негодование.

– Может, я попозже зайду? – шепотом спросил Бартеро.

– Брось. Она знает, что я не в состоянии поехать с ней на съемки в Вигар, когда на носу выборы в городскую управу Равидара, – нарочито громко произнес Габриель.

В ответ в прихожей упало что-то тяжелое. Габриель только усмехнулся.

– Хватит того, что я купил ей этот сценарий, уговорил режиссера. Ведь Вьюз хотел отдать роль Ирене Инук! – нарочито громко посетовал он.

Послышался звон бьющегося стекла. Бартеро вспомнил – на столике у зеркала стояла хрустальная статуэтка.

– А также я веду переговоры с Френсисом о «Сокровищах беглого короля», где есть чудесная роль Мьены. Кто еще ради нее будет так стараться? – еще громче сообщил он. – И после этого она называет своего мужа чудовищем!

Дверь квартиры осторожно закрылась. Щелкнул замок. Габриель с облегчением вздохнул.

– Поговорим о нашем деле, – предупреждая любые личные вопросы, предложил он.

Бартеро кивнул. Он смотрел на гладкую поверхность стола, на которой солнце начертило карту узоров тюлевой шторы. За окном отцветало не слишком жаркое лето.

Первые письма осени – желтеющие листья мелькали в подстриженных кронах деревьев. Как же он соскучился по лету, теплу, солнцу!

Габриель отодвинул ширму, гремя ключами, отпер массивный несгораемый шкаф в глубокой стенной нише и достал коробку со стопками фотокопий. Просмотрев наклейки на корешках желто-коричневых папок, он извлек непосредственно касающиеся опытов гатуров.

– Наслаждайся, но учти, твоей фамилии среди них нет. А я, пожалуй, действительно себе что-нибудь приготовлю. Чувствую, не пошел мне на пользу завтрак под причитания Флорины.

Стремясь унять волнение, инженер принялся перебирать фотокопии. «Я не выродок! Я человек! – словно взбесившиеся барабанные палочки, отстукивало в груди сердце. – Я человек!»

Увы, радость слишком быстро сменилась дрожащим ужасом разочарования. Сухим голосом, словно наглотавшись пыли и дыма, Бартеро повернулся к другу.

– Но тут только результаты первой серии опытов! Дети из второй серии появились на свет в год моего рождения!

Мидару нахмурил брови и страдальчески обхватил голову руками.

– Ай, какой я подлый! Не сумел раздобыть больше! – в притворном ужасе воскликнул он. – Радуйся, что я ЭТО вытянул с помощью Кинса. Сам страха натерпелся, пока его люди гатурьими архивами занимались.

Габриель сбегал на кухню и принес чашки с горячим чаем и вазу с печеньем.

– Знаешь этих людей? – он указал на список человекогатуров на последней странице документов.

– Нет. Хотя одну или две фамилии слышал.

– А теперь посмотри на это, – Габриель протянул ему папку «волшебников». – Кинс расщедрился. Но данные тоже не первой свежести. Может быть, ты один из перечисленных здесь чудиков. Так что не расстраивайся.

– Не знаю, что и думать. Ты сбил меня с толку, ничего конкретного так и не сказав, – Бартеро задумчиво отложил фотокопии и подцепил из вазы пару печеньиц.

Выходит, терзания двух лет были напрасными? Или хитрый журналюга что-то скрывает? Нет, нельзя подозревать собственного друга. Как говорил в таких случаях Эдвараль: «Крыша прохудилась, и мозги продуло». Габри честно рисковал ради него, он врать не станет.