Бриджид Кеммерер - Сердце яростное и разбитое [litres]

Ты хочешь сбежать? Или мне продолжить идти по тому пути, что уже намечен?

Дай мне приказ, и я его исполню.

Я закрываю глаза и прижимаю письмо к груди. Я вспоминаю, как Грей смотрел на меня, стоя в коридоре трактира в Глухой Лощине, как тихо и хрипло звучал его голос. Мы оба едва держались на ногах от усталости, но Грей отказался от сна, чтобы простоять в карауле у моей двери. «Не бойся. Никто тебя больше не тронет».

Он готов отказаться от всего, лишь бы спасти меня.

Из-за собственных убеждений я не могу его просить об этом.

Айзек внимательно наблюдает за мной.

– Мне нужно ему что-нибудь передать?

У меня снова перехватывает горло. Я расправляю мантию и не позволяю упасть больше ни одной слезинке.

– Скажи ему, чтобы он был великим королем.

Я не могу спать. Мои мысли отравляют кошмарные видения: моя сестра сражается на войне, и ее разрубает надвое солдат Эмберфолла; Грей скачет на лошади в бой, и на него нападают сразу десятки солдат, которые вонзают в него клинки быстрее, чем магия заживляет его раны.

По моей стене ползут тени раннего утра, пока я ворочаюсь в кровати, сминая простыни и одеяла. Когда раздается тихий скрежет со стороны окна и в раме возникает темная фигура, я в равной степени испытываю облегчение и раздражение.

– Айзек… – начинаю я, но затем вижу силуэт на фоне окна. У него нет крыльев. Это не скрейвер. Человек. Мое сердце начинает быстро колотиться, и, сделав резкий вдох, я выскальзываю из кровати и отступаю к двери.

– Спокойно, миледи.

О… Ох!

– Грей, – шепчу я.

У меня сдавливает грудь, а в горле образуется комок. Я прижимаю ладони ко рту.

Грей шагает вперед, чтобы встать передо мной. Его длинные пальцы стирают слезы с моего лица.

– Не плачь, – просит он, и его голос звучит проникновенно и нежно.

Он смотрит на меня так внимательно, и в глубине его глаз блестят страстное желание и неуверенность.

Все слова, которые я говорила Айзеку, теперь мной забыты, когда Грей стоит рядом со мной и дышит тем же воздухом, что и я.

Я бросаю взгляд на окно.

– Айзек сказал, что он не может выдержать вес человека. Как. как тебе. как?

– Принести веревку ему не составило труда. А лазать по веревке я умею.

Мое сердце никак не может перестать трепетать.

– Тут три этажа!

Губы Грея изгибаются в улыбке.

– Ээ. Я не смотрел вниз.

– Но. дворцовая стража.

– Я тебя умоляю, – он выразительно смотрит на меня.

Я гляжу на него, и мне хочется сказать ему так много. Мне хочется его снова поцеловать. Мне хочется почувствовать его пальцы на коже. Мне хочется шепотом обмениваться с ним секретами при свете костра. Мне хочется, чтобы мир стал крошечным, и в нем остались только Грей, я и больше ничего.

Все, чего я хочу, идет вразрез с тем, что нужно моей стране.

– Ты сказал, что исполнишь мой приказ, – наконец выдавливаю я из себя.

– Я не смогу стать великим королем, если позволю своим союзникам оставаться в плену.

Я хмурюсь и делаю шаг назад.

– Ты не можешь меня спасти, Грей. Слишком многое поставлено на карту.

– Мне кажется, будто нас двоих нужно спасать, Лия Мара.

На лице Грея отражается та же мучительная боль, которую я чувствую. Я прижимаю пальцы к глазам.

– Тебе лучше уйти.

– Ты правда хочешь, чтобы я ушел?

«Нет».

Я не могу произнести это слово вслух. Мне и не нужно. Грей не двигается с места.

– Мы так крепко связаны честью и обязательствами, – говорит он. – Судьба сыграла с нами злую шутку, когда свела нас вместе.

– Я не верю в судьбу, – шепчу я.

– Хмм. Тебе от этого легче?

Я сглатываю.

– Нет.

– Час довольно поздний, – говорит Грей. – Мне не стоило тревожить твой сон.

– Я не возражаю.

Это смелые и неуместные слова, и все, что я делаю сейчас, так это готовлю почву для новой боли и сожалений. Я просто не могу ничего с собой поделать. Мне хочется прижаться к Грею и вдыхать его запах.

– Я бы помог тебе выбраться отсюда, – говорит Грей. – Если бы ты позволила мне.

Я распахиваю глаза. Я даже не помню, в какой момент их закрыла. Он так близко, что…

– Грей.

– Все остальные пытаются мной манипулировать, – говорит он и вздыхает. – Здесь нет никого, кому я могу доверять.

Я удивляюсь настолько, что ко мне возвращается ясность мышления.

– Я думала, ты уже готов был довериться Нолле Верин.

– Твоей сестре, кажется, не терпится проверить, сможет она меня убить или нет. Не думаю, что ее еще что-то интересует.

– Ей тебя не одолеть, – я отворачиваюсь, думая о своей кокетливой сестре. – Поверь мне, у тебя получилось завладеть ее вниманием.

Грей ловит меня за талию, не давая уйти, и прижимает к себе. Его темные глаза впиваются в меня.

– А получилось ли у меня обратить на себя твое внимание?

В комнате так тихо и спокойно, а терпение Грея кажется безграничным, потому что он продолжает прижимать меня к себе, пока из моего тела не исчезает напряжение. Я киваю.

– Да, – шепотом отвечаю я. – Получилось.

Он наклоняется ближе, легко касаясь губами моих губ, и у меня перехватывает дыхание.

– Да? – тихо переспрашивает он.

– Да.

Когда Грей снова целует меня, он делает это еще медленнее, нежнее, и, в то же время, увереннее. Руки Грея удерживают меня на ногах. Я цепляюсь пальцами за его камзол, притягивая юношу ближе, пока его теплое и твердое тело не прижимается к моей ночной сорочке. Мне кажется, будто я лечу… или тону. В моей груди зарождается искра, от которой во всем теле разгорается пламя.

В конце концов я разрываю поцелуй. Слишком много жизней находится под угрозой, причем по обе стороны границы.

– Грей, ты не можешь спасти меня. Не можешь.

Он замирает.

– Я могу в считаные минуты спустить тебя вниз по веревке. Я знаю, с какой периодичностью стража делает обход.

От его предложения мое сердце едва не выпрыгивает из груди от радости.

– Нет, – я отстраняюсь от него. – Мир с Эмберфоллом слишком важен.

– Как скажешь.

Грей, кажется, берет себя в руки, и его взгляд становится отрешенным, как обычно это бывает в те моменты, когда ему нужно быть жестоким.

Мне не нравится, что он пытается таким образом оградиться от меня. «Меня учили быть оружием в чужих руках».

Я притягиваю его к себе.

– Нет, Грей, не надо, – я нежно касаюсь пальцами его щек, век, а потом прижимаюсь губами к его лицу. – Не прячься от меня.

Он поддается моим прикосновениям, но я все равно чувствую напряжение, возникшее в его теле.

– Ты не можешь меня спасти, – повторяю я так тихо, что мне кажется, будто эти слова – плод моего воображения. – Но, возможно. Ненадолго… Ты можешь остаться.

В итоге мы сидим под окном Лии Мары, поедая засахаренные сливы и мягкие рулетики, оставшиеся на подносе после ужина. Мы наслаждаемся ночным воздухом и тишиной. Возможно, кто-то другой на моем месте воспользовался бы этим временем, чтобы развязать шнуровку ее ночной сорочки, а потом уложить девушку в кровать, но мне это кажется нечестным. Я забрался в ее роскошную тюрьму не для того, чтобы воспользоваться ситуацией. Сейчас мы впервые оказываемся по-настоящему наедине, и от этого Лия Мара кажется мне почему-то еще более ранимой. Более дорогой.