Вероника Рот - Избранные [litres]

– Он сказал мне, что страдать будет только один из нас – Алби или я, но я должна решить, кто именно. Ты или он?

Она даже не открыла глаза. Если бы она это сделала, то увидела бы спокойное лицо Темного, который стоял и ждал ее ответа в дверях, прислонившись к косяку.

– Я не хотела этого делать. Но он сказал, что если я откажусь, то это случится с нами обоими. И для этой жестокости не было никаких причин.

Мокс слегка выпрямился, чтобы посмотреть на нее сквозь волосы, ниспадающие на его лицо. Они потихоньку высыхали, поэтому опять начинали завиваться.

– И в конце концов – произнесла Слоан, выдавливая из себя слова, которые она никогда не произносила вслух, – я выбрала его. И пощадила себя.

Теперь весь ужас ее жизни был так близко к поверхности реальности. Если бы она захотела, то могла бы отпустить его, прожить его снова, прокричаться в этом ужасе. Она боялась взглянуть на Мокса, боялась увидеть в его глазах отвращение, которое, она была уверена, он испытывал. Он убивал, но только для того, чтобы спастись. Он не поступил так, он не предавал дорогого друга, не бросал его в огонь, чтобы не сгореть самому. Никто из тех, кого знала Слоан, никогда бы не поступил так, как сделала она.

Но она все равно заставила себя посмотреть на Мокса, потому что заслужила это, заслужила знать, какой она была отвратительной, когда предала Алби, как она погубила его и толкнула на путь, который привел его к смерти…

Но Мокс просто смотрел на нее.

Давление в воздухе уменьшилось, и Слоан перестала чувствовать, словно пережевывает каждый свой вдох.

– Я знаю, – сказала она, слегка задыхаясь. – О ярости, которая овладевает тобой, когда ты думаешь о ком-то. О ярости, которая меняет тебя.

Мокс обеими руками заправил волосы за уши. Его лицо выглядело бледным и похудевшим. Он устал, что неудивительно, если он годами копался в заброшенных складах и домах, жил с армией, которая разваливалась на куски от каждого движения, да и без них проблем хватало, и все, что с ними случилось, упало тяжким бременем на плечи Мокса. Он устал не меньше, чем она.

– Есть такой мысленный эксперимент в этике, называется «проблема вагонетки», – произнес он, и Слоан покачала головой в знак того, что впервые об этом слышит. – Основная мысль состоит в том, что если на рельсах стоит вагонетка и она поедет по одним рельсам, то может задавить пять человек, но если ты щелкнешь переключателем, который отвечает за стрелку, то вагонетка задавит только одного. И ты должен сказать, сможешь ли ты воспользоваться этим переключателем, сможешь ли ты нести ответственность за смерть человека, даже если ты спасаешь жизни большего количества людей. Я всегда ненавидел эту задачу. Ненавидел всей душой. Я всегда говорил своему учителю, что я бы взял человека, который заставляет меня делать этот выбор, и бросил на рельсы его , потому что именно он действительно заслуживает такой участи.

Он слегка улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка.

– Конечно, суть этого задания заключается в другом, но… – он накрыл своей ладонью ее руку, лежавшую у нее на колене. Она почувствовала себя такой маленькой, в хорошем смысле; она никогда не чувствовала себя так, потому что всегда была высокого роста. – Но человек, который просит тебя делать такой выбор – между тобой и другом, между болью и чувством вины – да пошел он к черту, этот человек.

Он крепко сжал ее руку. Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга, и ей показалось, что ужас проник в нее еще глубже, что он, как прежде, воцарился в каждой клеточке ее тела.

Они молча съели цыпленка Сибиллы, и все явно почувствовали облегчение, когда Слоан отправила в рот последний кусочек. Затем Мокс и Слоан возились на кухне, сгребая картошку в контейнеры для холодильника, вытирая тарелки и кастрюли. Сибилла позволила им взять инициативу в свои руки и вышла на заднее крыльцо выкурить сигарету. «Моя послеполуденная прихоть», – как она это назвала, хотя ни Мокс, ни Слоан ни слова не сказали. Затем она завела мотор своей старой тойоты и повезла их на вокзал, надев толстые очки в зеленой черепаховой оправе.

Когда они проезжали мимо рядов низких кирпичных зданий и пустырей, которые находились между домом Сибиллы и вокзалом, Слоан неприятно удивилась тому, как все тут выглядело бесплодно и безлико без того магического влияния на архитектуру, которая определяла Чикаго. Слоан привыкла к этой красоте даже за такое короткое время, которое она провела на Дженетриксе. Самыми интересными в этом смысле зданиями в Сент-Луисе были церкви, которые в отсутствие архитекторов – нереалистов или придерживающихся стиля Былых времен – стали более простыми и плоскими. Белые здания с острыми углами, напоминающие ей о минимализме на Земле, но с огромными стеклянными окнами, расположенными в форме крестов.

Когда они подъехали к месту для кратковременной стоянки у вокзала, Сибилла мрачно посмотрела на Мокса и произнесла:

– Смотри в оба!

Он наклонился и поцеловал ее в щеку, хотя она выглядела такой же строгой и раздраженной, как и тогда, когда они приехали.

– Спасибо!

Слоан вышла из машины, не попрощавшись. Ее отвлекло странное ощущение, которое она испытывала на поверхности кожи. Она легонечко жужжала, как мурлыкающая кошка. Должно быть, здесь они были ближе всего к границе, после которой у них заработают сифоны. Когда Мокс захлопнул дверцу и тойота отъехала, она повернулась к нему и спросила:

– Каким образом ты познакомился с ней? Я никогда не встречалась с пророками на Земле.

– Я много тусил у ЦПКиО, – сказал он, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на небо. Было облачно, солнце покрылось бледной дымкой. – Они никогда не могли меня долго удерживать в четырех стенах. Что-то не так, ты чувствуешь это? – он пошевелил пальцами. – Все такое яркое и блестящее. Похоже, к нам возвращается магия.

– А почему они отключили глушитель?

– Я могу назвать лишь одну причину, – ответил Мокс. – И то только потому, что они в курсе, что я могу использовать магию в любом случае, работает глушитель, не работает, мне фиолетово.

– Ну, что ж, так давай заберем наши сифоны до того, как они найдут нас.

Мокс направился к шкафчикам, где хранились сифоны. Он набрал код, открыл дверцу и выдохнул с облегчением. Сифоны лежали там, рядышком друг с другом. Он надел зеленый сифон на руку, согнул пальцы, затем вынул зубной сифон из маленького мешочка и прикрепил его на клык. Слоан неохотно надела свой сифон, который она ненавидела за его тяжесть, холодную поверхность и за то, как он туго сжимал ее запястье.

В течение нескольких секунд Мокс наблюдал, как она возится с застежкой, затем потянулся и взял ее запястье в свои руки. Он просунул палец под браслет, чтобы проверить его герметичность, затем одним движением руки защелкнул замок. Она почувствовала жар в том месте, где кончик его пальца касался ее кожи. И она знала, что означает этот жар, куда он может привести, если она только позволит ему, но это было похоже на очередное предательство с ее стороны.