Вероника Рот - Избранные [litres]

Она открыла холодильник, стоящий в углу, и достала бутылку воды, пытаясь трясущимися руками открыть крышку.

– Однако в нашем случае Мокс – обреченный спаситель человечества, запакованный с ног до головы в сифоны, окруженный мертвецами и способный одним движением превратить в лед целый городской квартал. С таким Избранным Дженетриксу не светит ничего хорошего.

Мокс. Избранный. Слоан чувствовала себя компьютером, сгоревшим от резкого скачка напряжения.

– Твоя вера в меня всегда поднимала мой боевой дух, – съязвил Мокс. – Слоан тоже Избранная, Сибилла, только в параллельной вселенной.

Сибилла внимательно осмотрела Слоан и удивленно вскинула брови.

– Интересно, – молвила она. – Садись, девочка.

На этот раз Слоан приняла приглашение, нашла шезлонг, стоявший рядом с Моксом, и присела на его край. Она втиснулась между измученной дождем садовой скульптурой херувимчика и картонной коробкой с надписью «Комната Чарли», сделанной перманентным маркером.

– В своем мире ты принимала участие в большом сражении, – сказала ей Сибилла и опустилась на большой деревянный пень. Она поставила перед собой бутылку с водой и обхватила руками колени. Она была такой хрупкой и маленькой, что кости позвоночника четко просматривались даже через кардиган. – Но эта битва все еще не отпускает тебя.

Сибилла посмотрела на руку Слоан, покрытую шрамами. Слоан с трудом подавила желание спрятать ее куда-нибудь за спину.

– Но это была не твоя битва. Точнее, не совсем твоя.

Слоан инстинктивно хотела возразить Сибилле. Это была ее битва… конечно, это была ее битва. Темный забрал у нее брата. И то, что она встанет на тропу войны с ним, было неизбежно, с этим было бесполезно спорить. Но в словах Сибиллы было слишком много правды, и поэтому она молчала. Да, эта война была достойна того, чтобы участвовать в ней, но это совсем не означало, что это была ее война. Ее личная битва. В течение десяти лет Слоан валяла дурака в ожидании, что что-то прояснится, что произойдет что-то новое. Но пока этого не происходило, ей было слишком страшно думать о том, что впереди ее ждет еще одно сражение. И что именно оно может быть предназначено для Слоан , а то, первое, лишь касалось ее и не имело к ней прямого отношения.

– Так почему именно вы пожаловали ко мне? – спросила Сибилла.

– Меня притащили сюда против моей воли. Аелия, Нерон и… кто-то еще, – ответила Слоан. – Они сказали нам, что Воскреситель разрушает наши миры и они не отпустят нас обратно домой, пока мы не убьем его ради спасения Дженетрикса. Но Мокс… – она нахмурилась. – Я просто хочу знать, в чем заключается правда?

– Правда, говоришь, – Сибилла вздохнула и встала. – Если мы собираемся поговорить о правде, то нам потребуется виски.

Первым делом, когда они вошли в дом, Сибилла включила пластинку Parsley, Sage, Rosemary and Thyme Саймона и Гарфанкела. В полутемной гостиной, где мебель была настолько старой, что на креслах и диване виднелись продавленные очертания людей, сидевших на них, звуки гитары звучали как-то особенно жутковато. Когда Мокс сел на низкий розовый диванчик, он стал выглядеть как взрослый мужик, взгромоздившийся на детскую табуретку. Как только Мокс вошел в комнату, воздух вокруг него начал потрескивать как наэлектризованный, и Сибилла резко отругала его, призывая держать себя в руках. Это не возымело никакого эффекта, он нахмурился и присел на скрипнувший под ним диванчик.

Сибилла удалилась на кухню, чтобы налить виски, и пока они ждали ее возвращения, Слоан решила рассмотреть книжные полки. Книг на них не оказалось, лишь обширная коллекция National Geographics и журналов по вязанию. Там же стояли фарфоровые статуэтки балерин, потягивающихся кошечек и воздушных шаров. Создавалось впечатление, что Сибилла увидела иллюстрацию в энциклопедии к статье о том, как должен выглядеть бабушкин дом, и в точности воспроизвела ее, вплоть до кружевных салфеток на кофейном столике из красного дерева.

Когда началась вторая песня с альбома, Слоан громко фыркнула.

– А вам нравится окружать себя сплошными клише, не так ли? – спросила она хозяйку, когда та вернулась с тремя стаканами виски в руках.

Сибилла улыбнулась.

– В этой песне говорится о повторяющихся паттернах, шаблонах, – произнесла она. – Я думала, вы оба оцените атмосферу и настроение.

Слоан глотнула виски и почувствовала, как будто вдохнула полные легкие дыма. Она попыталась подавить кашель, на ее глаза навернулись слезы. Тем временем Сибилла осушила за один присест полстакана и уселась в кресло рядом с проигрывателем, не отрывая глаз от пластинки.

– Я не хотела и не выбирала этот дар, – молвила Сибилла спустя некоторое время. – Когда произошел инцидент с «Тенебрисом», мне было два года. В четырнадцать я стала впадать в транс. Это было страшно, я ничего не помнила, говорила загадками и вела себя, как одержимая. Когда мои бредни начали сбываться, люди стали избегать меня. По правде говоря, никто не хочет знать своего будущего.

Она потягивала виски, а Слоан примостилась на подлокотнике дивана с порванной местами розовой обивкой.

– Этот дар оказался необычным даже в среде почетных магов. Еще более необычным оказался масштаб того, что я говорила. Мои слова касались событий во всем мире. Чем кончатся войны, о стихийных бедствиях, изменение законов. И, в конце концов, я говорила о конце света. Вообще-то у меня есть запись.

Она встала и поставила стакан на стол рядом с проигрывателем, затем остановила пластинку и начала что-то искать в большой корзине с кассетами, которая стояла под шкафчиком. Слоан была слишком далеко, поэтому не смогла прочитать надписи на этикетках, увидела только, что они были самодельные и закрученные от времени по краям.

Сибилла нашла нужную кассету и подошла к маленькому магнитофону, который стоял в углу комнаты на полке рядом с National Geographics. Кассета перематывалась со страшным пронзительным звуком. Слоан отхлебнула еще немного виски и старалась не смотреть на Мокса.

Сибилла нажала на кнопку вопроизведения и встала перед магнитофоном, как перед алтарем. Сначала раздалось какое-то потрескивание, затем звук выровнялся и голос на кассете принял очертания.

– Случится конец Дженетрикса, – произнес низкий и странный голос, – настанет разрушение миров. Нечто стоит между Дженетриксом и его близнецом. Темный уничтожит этот барьер, и миры столкнутся друг с другом, и настанет конец всему.

Тело Слоан свело от напряжения.

Она подумала о той нити света, которая соединяла Дженетрикс и Землю на дне реки Чикаго.

Этот мир и его двойника. Игла.

Низкий голос продолжал:

– Темный будет сокрыт, но его местонахождение не будет тайной, останется жажда, утолить которую он будет не в силах. – Сибилла стояла перед магнитофоном и, не издавая ни одного звука, синхронно повторяла слова. – Их Равноценность станет надеждой Дженетрикса, Равноценность, омраченная магией, но овладевшая силой.