Олеся Строева - ДАзайнеры [litres]

– Что же, пора, стало быть, перемещаться в свою локацию, – Кочубей встал из-за стола.

Дама поднялась вместе с ним, не говоря ни слова. Он направился в сторону дверного косяка. Дама вдруг вскрикнула:

– Мсье Кочубей! А вдруг мы уже не будем прежними после, вдруг мы исчезнем навсегда, и это наша последняя встреча, – со слезами в голосе простонала она.

Кочубей остановился у дверей, не поворачиваясь к ней, сглотнул комок в горле. Затем медленно обернулся и посмотрел на них с Буффоном долгим трогательным взглядом.

– За это не стоит волноваться, мы в любом случае никогда не останемся прежними.

Дама неожиданно бросилась к нему на шею и зарыдала. Кочубей по-отцовски погладил ее по голове и прибавил:

– Я уверен, мы обязательно еще попьем вашего замечательного кофе, и я съем столько круассанов, сколько в меня влезет.

Буффон помахал ему рукой издалека:

– До скорой встречи, дорогой, мсье Кочубей! Поторопитесь! Фортунатто скоро будет на позиции!

Кочубей открыл дверь и вышел с другой стороны косяка в своей точке Хроноса. Его ждала Кора, одетая в древнегреческую тунику, уложенную мелкими складками. Она стояла в большой лодке, украшенной на форштевне парой лебедей, переплетающих шеи. Ее взгляд был устремлен на северо-восток, откуда Фортунатто должен был подать сигнал. Кочубей залюбовался этим зрелищем, но она оглянулась и нарушила миг очарования. Он ускорил шаг и, подбежав, быстро забрался в лодку по деревянной лестнице, приставленной сбоку. Она схватила его за руки и вновь устремила взор в сторону воображаемого центра шестилучевого Колеса.

– Ты чудесно выглядишь, – сказал он.

– Я тебя уже заждалась, – сказала она.

Они скрестили руки в форме руны Одала.

– Тебе не страшно? – спросил он.

– Мы ведь вместе, – просто ответила она.

Все его волнение будто рукой сняло, и он тоже стал вглядываться в пепельное небо над рыжими барханами. Легкий ветерок развевал их волосы, и шелковый парус с огромной вышитой красной руной надувался у них за спиной. Она прекрасно справилась со своей задачей: алая литера идеально вычерчивалась на белоснежном фоне. Кочубей прикрыл глаза от нахлынувшего потока блаженства. «Вот бы так и простоять тут целую вечность», – подумал он.

Но тут над горизонтом стал подниматься огромный дирижабль с руной Хагель. Кочубей вздрогнул и похолодел изнутри. Фортунатто стоял в корзине с карманными часами на цепочке в одной руке и пистолетом в другой. Когда дирижабль завис в нужной точке, откуда его предположительно было видно всем Дазайнерам, итальянец медленно поднял пистолет. Сердце Кочубея отстукивало секунды как метроном, он крепче сжал руки Коры. Раздался выстрел, и красная ракета с белым хвостом взвилась в небо. Кочубей зажмурил глаза и усилием воли попытался завести Колесо, сдвинуть его с места. Он весь напрягся, мысленно толкая шестилучевой циферблат против часовой стрелки, изо всех сил заставляя Пустыню закрутиться.

Вдруг он почувствовал мягкий толчок и легкий скрежет, похожий на звук огромных ржавых шестерней, долгое время не смазываемых маслом. С трудом механизм начал проворачиваться, приводя в движение скрытый песком Пустыни огромный диск. Кочубей заметил, что лодка вместе с ними приподнялась, так как под ней задвигалась гигантская платформа. Их немного качнуло в сторону, но оба сумели удержаться на ногах. Диск плавно тронулся с места и медленно завертелся против часовой стрелки. От их лодки к центру Пустыни протянулась массивная каменная перекладина, на которой Кочубей различил грубо высеченные руны, повторяющие те, что он видел на подлинном диске Франы. Итак, Колесо Кродера было запущено.

В глазах Коры первоначальный испуг постепенно менялся на восторг. Она, ликуя, глядела то на Кочубея, то на огромное Колесо, проступающее над Пустыней. Дирижабль Фортунатто все еще висел в небе. Гигантский диск должен был совершить полный оборот, прежде чем дать новый отсчет Году. Колесо двигалось достаточно быстро, проворачиваясь вместе со всеми Дазайнерами, расположенными на концах шести лучей как на карусели. Чувство священного благоговения охватило всех: Дама и Буффон замерли в восхищении, Будянские блаженно созерцали происходящее, Лёва и Тюкин радостно улыбались, фрау Селёдкина поверх очков удивленно взирала на чудесное явление, разве что Пинкертон не изменил своего привычного положения.

Когда полный круг был пройден, все увидели, что под дирижаблем возникло какое-то свечение. Оно усиливалось, превращаясь в столб света. Но Колесо не остановилось, наоборот, оно ускорило свой ход, раскручиваясь все быстрее и быстрее. Небо потемнело, как перед грозой, засверкали молнии, налетел ветер, огромные белые кучевые облака понеслись с бешеной скоростью. Колесо все ускоряло свой ход. Дазайнеры едва удерживались на своих местах. Началась настоящая буря. Грохотал гром, резкие порывы ветра сметали все на своем пути, на Пустыню обрушился ливень. Диск не прекращал вращаться с небывалой быстротой, все мелькало вокруг, воцарился полный хаос. Дазайнеры в испуге хватались за каменные перекладины. И вдруг светящийся столб превратился в гигантскую воронку, которая начала всасывать в себя весь окружающий мир вместе с его обитателями. Первым туда попал дирижабль Фортунатто, закрутившись, он влетел в отверстие, раскрывшееся в центре шестилучевого Колеса. Далее воронка начала расширяться и втягивать в себя других Дазайнеров. С криками они отрывались от перекладин, не в силах устоять перед напором разбушевавшейся стихии, и увлекались ветром в светящийся проем.

Кочубей схватился одной рукой за форштевень и пытался другой рукой держать Кору, вцепившуюся в борт лодки. Но налетевший внезапно резкий порыв ветра и дождя будто гигантской волной смыл ее за борт и понес в сторону центра. Кочубей закричал в отчаянии, но было уже поздно что-либо предпринимать. Практически ничего не стало видно, Колесо вертелось все быстрее. Лодку страшно трясло и раскачивало, мачта давно уже сломалась и исчезла вместе с парусом в зияющей пасти бездны. И тут лебединые шеи ужасно затрещали под натиском урагана и разлетелись на куски, а Кочубея подбросило в воздух, и он полетел с воплями вверх тормашками в светящийся портал.

Кочубей очнулся в тускло освещенном коридоре, по которому они с Буффоном шли на заседание БоСХ. Придя в себя, он бросился сначала в одну сторону, потом в другую, попытался крикнуть, но только эхо разнеслось по бесконечному тоннелю. Тогда он начал толкать и дергать двери подсобок, на которых висели ржавые висячие замки, но даже при помощи кольца они не поддавались. Тогда он бросился бежать наобум, надеясь добраться до выхода. И действительно, вскоре он увидел как будто бы дневной свет, пробивающийся откуда-то сверху. Немного пробежав, он заметил небольшую лестницу, ведущую наверх к открытому люку. Кочубей благодарно вздохнул. Высунув голову наружу, он обнаружил, что оказался на знакомом лугу. Надеясь найти кого-нибудь из спасшихся, он начал осматриваться кругом. И вдруг вместо Дазайнеров Кочубей заметил ребенка, стоящего спиной к нему против солнца неподалеку от люка.