Андрей Белянин - Бесогон на взводе! [litres]

– Мудрёно, – признался я на ухо терпеливо молчащему доберману, хотя общую концепцию, кажется, уловил. – Обер-лейтенант?

– Я, я!

– Балбетка от… – чуть было не завёлся я, но вовремя взял себя в руки. – Если опасность угрожает Марте, то мы оба вписываемся за неё. И да, мы оба будем гарантировать её безопасность. Однако…

– Их бин… – с надеждой поднял взгляд фашистский чёрт.

– Я не даю никаких гарантий Якутянке, кроме того, что Марту она не тронет. Речь не о мести. Никто не намерен ей мстить или наказывать за причинённый вред. Нет уж, ребята, мы просто не дадим Якутянке ни малейшего шанса. Хочет жить, значит, не тронет Марту. И наоборот.

– Яволь, натюрлих, – неожиданно согласился он.

В общем и целом, как это ни парадоксально звучит, мои последние встречи с фашистами проходили в относительно мирных переговорах. Разумеется, я отдавал себе отчёт, что это черти и, что бы они на себя ни напялили, их чёрная сущность останется неизменной. Но пока эти трое рогатых ребят по-своему честно служили Якутянке.

Не берусь судить, почему и зачем: какая-то личная заинтересованность в этом была, в конце концов, она не просто демон высшего уровня, но ещё и очень красивая женщина с идеальной фигурой и неисчерпаемым запасом бриллиантов. На то и на другое любая нечисть всегда падка.

– Один вопрос, – не удержался я. – Почему вы носите форму вермахта?

– Стиль ретро есть всегда в моде, – с некоторым высокомерием пояснил замёрзший офицер. – Их бин агрессивен, элегантен, сексуален!

– Здесь за такое бьют по морде.

– Мы привыкли, хоть это есть несправедливость.

– В смысле?

– Мы не есть фашисты, не есть нацисты, не разделять их политический взгляды. Мы против все человечество в целом. – Обер-лейтенант зиганул, вытянув правую руку, и троица фашистов исчезла за забором, просто растворившись в морозном воздухе.

В следующий раз надо будет хоть одного из них пристрелить, иначе меня из Системы пинком под зад вышибут. В конце концов, я нанят на работу именно ради изгнания бесов, но никак не для установления дружественных контактов с чертями. Если такое дипломатическое ведомство и есть, то наверняка там служат парни более подкованные в подобных вопросах, чем я.

– Хочешь лапку? – вернул меня в реальность мой пёс. Что ж, оставалось потрепать по загривку верного друга и вернуться в дом.

Анчутка встретил нас ещё в сенях.

– Как прошли переговоры, амиго?

– Пока безрезультатно, – честно ответил я. – Стороны заслушали мнения друг друга, обменялись конструктивной критикой, взвесили позиции и пришли к выводу о необходимости дальнейших встреч в нормандском формате.

– То есть, майн либер фройнд, ты не будешь убивать Якутянку?

– Её нельзя убить, – напомнил я, на что безрогий красавчик лишь нагло расхохотался:

– Тео, ты дурак! Стали бы они тебя уговаривать, если б наверняка не знали, что уже можно… ай! Думкопф! Дьябло! За что?

– Не обзывайся, – уже, наверное, в сотый раз предупредил бдительный доберман. – Не смей ругать Тео, а то я тебя ещё не так тяпну!

– Хоть бы предупреждал, собака сутулая…

Гесс гавкнул ещё раз, и нечистого сдуло на кухню. Возможно, я действительно дурак, если подписался на такое дело, не узнав всех деталей и не выяснив всех подробностей. Анчутка, походу, прав. Раз уж предполагается, что Якутянка может быть убита мной в момент попытки равноценного убийства ею же Марты, то это означает лишь одно: демонесса не так уж неуязвима.

Черти отлично знают наше вооружение: святая вода, крест, молитвы, мат и серебряные пули. Что-то из всего этого небогатого арсенала может остановить Якутянку. Есть ещё чёрное ангельское перо, но вопрос в ином: а так ли я хочу её убивать?

Вот тут однозначного ответа у меня нет. Хуже того, мне и совета спросить не у кого.

Ну, допустим, спрошу у самой Марты. Что она ответит? «Типа ты не можешь выбрать, кого спасти: меня или её? Ну чё, норм…»

Или у отца Пафнутия спросить, к примеру. И услышать от него: «Якутянку можешь от пристрелить? Дак и бей от не раздумывая, паря! Ты б от знал, скольких наших она положила, скока от крови на ней, скока от зла! Иди от и стреляй, Федька, а не то как есть прокляну!»

Пусть там ещё Дезмо или другие бесогоны, да кто угодно, даже старший сержант Бельдыев, – никто ни за что и никогда не примет тонкостей моих душевных метаний. Меня в этом смысле даже Гесс не понимает. Любит, верит, идёт со мной до конца, но не может взять в толк: почему плохую тётеньку нельзя кусь? Всё правильно, все правы.

Но самое поганое, что, если действительно этот момент наступит и передо мной будет стоять именно такой выбор, я, не задумываясь, разряжу в белый лоб Якутянки весь барабан револьвера или полосну ей ангельским пером по горлу. Вот только кем я буду после этого в своих же глазах…

За этими долгими, мучительными и бесплодными мыслями прошёл весь день. На задание меня вызвали уже глубоким вечером после ужина, когда отец Пафнутий удалился к себе в комнату с отнюдь не душеспасительным детективным чтением, а безрогий красавчик отправился на кухню мыть посуду. Мне было совершенно нечем заняться, и, видимо, в Системе об этом знали.

Оранжевый бес появился рядом с миской Гесса, корча ему рожи. Хоть миска была пуста, для порядка доберман предупреждающе зарычал. Я попросил его дать мне две минуты на сборы, переобулся, проверил оружие, фляжку и молитвенник. Гесс также подобрался, встал и вопросительно вытянул морду в мою сторону. Никаких громких требований озвучивать он не рискнул, вдруг батюшка услышит, но изо всех сил мимикой указывал на оранжевого беса, словно бы пытаясь обратить моё внимание на…

– Какой-то странный бес, – согласился я. – Декарт мне в печень, да он же в юбке!

– И с бантиком, – шёпотом просемафорил пёс, деликатнейше хлопая игривую оранжевую бесовку по хвостику.

Короткая яркая вспышка перенесла нас в длинный белый коридор.

На лавочке сидел всего один бесобой, ботанического вида парень в потёртом клетчатом костюме, сорочке с бабочкой и в очках с толстыми стёклами. При виде нас он вежливо приподнялся.

– Добрый день, товарищ!

– Добрый, – так же вежливо кивнул я, а мой пёс недоуменно оттопырил ухо. Увы, похоже, что с ним здороваться не собирались.

– Позволю представиться, я Евгеша.

– Евгеша? – неуверенно повторил я. – Вот прямо так?

– Да, так меня называют мама и бабушка, – с гордостью, поправляя очки на носу, заявил он. – А вы?

– Тео.

– А я Гесс.

– Ваша собака гавкнула.

– Он назвал своё имя, – сухо поправил я. – Его зовут Гесс.

– Мне это совершенно не важно, – отмахнулся молодой человек. – Я хотел спросить вас, Тео, что вы думаете о Марте? – Видимо, у меня вытянулось лицо, потому что ботаник поспешил добавить: – Видите ли, я хотел представить её родителям как будущую невесту, но вот лично у вас нет ощущения, что у неё несколько примитивная речь? Все эти вульгаризмы: «норм», «ок», «как бы», «типа»… Если б не должность и зарплата… А ещё рыжие волосы! Она ведь их красит, да? Просто моя мама не одобрит крашеную, да и мне не хотелось бы…