Дмитрий Байкалов - Живи, Донбасс!

Машина доехала до конца улицы и остановилась. С полминуты ничего не происходило, а затем из крыши белого броневика полезла в небо штанга с укреплённом на ней модулем наблюдения. Поднявшись на пару метров, модуль покрутился по сторонам, оглядывая окрестности, а потом развернулся в сторону Туид-ривер и замер, уставившись на позиции «муаллимов». Том, сделавший стойку ещё в тот момент, когда услышал урчание мощного мотора, тут же выбрался из подвала и, проскользнув по двору, замер у пролома забора, уставившись на брутальную технику возбуждёнными глазёнками.

Ну ведь точно начинается что-то интересное. И как можно такое пропустить?!

Но за следующие двадцать минут ничего не произошло, отчего Том даже успел немножко заскучать. А затем бронеавтомобиль втянул штангу и, несколько неуклюже развернувшись (уж больно он был громоздкий), двинулся по улице обратно.

Однако, подъехав к дому Тома, белый броневик неожиданно остановился. А спустя несколько мгновений тяжёлая бронированная дверь распахнулась, и наружу выбрался военный в непривычной форме и белом жилете поверх неё с такой же, как на борту броневика, надписью на нём.

— Эй, паренёк, привет! — слегка коверкая слова жутким акцентом, обратился он к замершему от удивления Тому. — Взрослые дома есть?

— Э-э-э… а-а-а… — растеряно протянул мальчик. — Й-а-а-а… Да! Мама.

Военный усмехнулся и, повернувшись к машине, крикнул в сторону машины что-то вроде:

— Petro, kin v sidor neskolko banok tushenki, kolbasi i paru batonov, i davai suda. Poidu s mestnimi otnoshenia ustanavlivat…

— Значит, вы собираетесь установить здесь ваш наблюдательный пункт? — уточнила мама у военного, когда они уже сидели и пили чай с вкуснючими бутербродами, которые быстро нарубил военный из принесённых продуктов. Они были… большими! Хлеб толщиной с ладонь, а колбаса — с палец. Так мало того, поверх колбасы военный положил ещё и толстый кусок сыра, после чего протянул его парню и коротко приказал: — Rubai!..

— Да, ma’am [7] Сударыня ( шотл .). , — кивнул тот. — По оценкам штаба миротворческой миссии, здесь одна из наиболее напряжённых точек. Частые обстрелы с обеих сторон. Так что постоянный пост здесь будет полезным.

— Да где ж с обеих-то?! — сердито вскинулась мать. — Только с той. Иной раз всю ночь в подвалах отсиживаемся под миномётами. Да и днём как начнут садить из «Браунингов», так что и головы не поднять. Только как наши отвечать начинают — тогда и успокаиваются, — простодушно закончила она.

— Вот это мы и будем фиксировать, — нейтрально отозвался военный. — Так какой из домов нам можно занять?

— Да занимайте любой из брошенных, — мать махнула рукой. — Какой вам удобнее — тот и берите. Вряд ли люди сюда вернутся раньше, чем всё совсем закончится. Да и в этом случае вернутся не все. Кто-то уже обустроился на новом месте, а кого-то и вообще нет. Макдугалов, например, всех одним снарядом накрыло. И Фанни с Майклом, и деток. Так и похоронили в одной могиле… У них дом с красной крышей и башенкой у самой реки. Только от него мало что осталось. Тот-то снаряд, что их убил, только первым был из тех, что на их дом падало. Потом их ещё много прилетало.

Военный потемнел лицом и криво улыбнулся.

— Хорошо, я понял, ma’am. Спасибо за информацию…

Как ни странно, всю следующую неделю никаких обстрелов не было. Причём, судя по рассказам в школе, не только у них, в Галашилсе, но и на соседних участках линии соприкосновения. «Муаллимы» сидели тихо и не отсвечивая. Как и остальные «единители». Почему так происходило, никто точно не знал. Хотя слухов по школе ходило множество. Причём большинство сходилось на том, что «единители» просто опасаются русских, потому как те уже не раз показывали, что они ребята резкие и дикие, и толерантности от них ждать не стоит. А кое-кто даже считал, что «единители» не просто опасаются, а напрочь перепугались, и потому теперь об обстрелах можно забыть… Но насколько эти слухи были близки к правде — никто точно сказать не мог.

Как бы там ни было, за эту неделю миротворцы, расположившиеся на их улице, успели не только обустроиться в развалинах дома Макдугалов, который они выбрали под свой наблюдательный пункт, но и вполне себе обжиться. Началось всё с того, что на следующий день после разговора они подогнали к участку трейлер с жилым модулем и кран, с помощью которого они сняли модуль с платформы и аккуратно установили в углу двора. Кроме того, они очистили участок от обломков и битого кирпича и установили мачту с флагом, а также обустроили совсем рядом с остатками дома нечто вроде беседки со столом и лавками.

Том первое время дичился, подглядывая за всем происходящим через пролом в своём заборе и не приближаясь, но затем не выдержал и сначала подобрался поближе, а потом уже и принялся помогать таскать битые кирпичи и обломки. За что по окончании работы был вознаграждён чаем с мёдом и вкуснейшим пирогом с капустой ot Petra. Причём он сначала решил, что это такое название пирога, а через два дня выяснилось, что Пётр — это имя одного из военных, который занимал очень уважаемую должность со странным названием kashevar, судя по всему, имеющую отношение к организации питания. Возможно, распределял пищевые полуфабрикаты или даже получал их в вышестоящей инстанции, умея составить заявку таким образом, чтобы получить наиболее редкие и эксклюзивные варианты. Во всяком случае, то, что привозили ot Petra, неизменно было невероятно вкусным и явно соответствовало категории «органик», а то и «органик-элит»… Ну так Тому объяснила мама, которой он частенько притаскивал полученные от военных vkusniashki, как это называли его новые друзья.

И вообще «красные» оказались совсем не страшными. Даже наоборот. Чему, кстати, все сильно удивлялись. В школе об этом только и разговоров было…

Миротворцы-то установили наблюдательные посты не только в Галашилсе, но и по всей линии соприкосновения. Так что пацанва в других местах так же уже вовсю паслась около них, получая свои порции этих самых vkusniashki. Хотя кое-кто из родителей относился к этому не слишком хорошо. Например, отец Эилси категорически запретил ей общаться с миротворцами.

— Я не хочу, чтобы моя дочь выросла kommunist, — категорично заявил он. И никакие объяснения того, что это уже давно не так, что русские ещё в девяносто первом году прошлого века отказались от postroenia kommunizma и теперь вполне нормальные люди, о чем рассказал ghrаdhaich учитель, его не переубедили. Хорошо ещё, что мама Тома так не считала. И потому вполне разрешала ему после того, как мальчик сделает все уроки, бегать к военным. Хотя ей было немного неудобно от того, что Том практически постоянно там stolovalsia, как это со смехом называли военные. Она даже в один момент пришла на пост с извинениями. Однако начальник наблюдательного поста, которым оказался тот военный, который заходил к ним в дом, только рукой махнул: