Шелби Махёрин - Змей и голубка

Рид ахнул и снова встревоженно стал звать меня шепотом, когда я проскользнула сквозь разбитое окно на чердак. В следующий миг он заскочил следом за мной.

– Это незаконное проникновение, Лу!

Я пожала плечами и направилась к груде костюмов, которые когда-то служили мне постелью.

– Нельзя незаконно проникнуть в свой собственный дом.

На миг он примолк.

– Ты… ты жила здесь?

Я кивнула, глубоко втянув воздух. На чердаке пахло в точности как я помнила – духами от старых костюмов, кедром, пылью и совсем чуть-чуть – дымом от масляных ламп. Погладив пальцами сундук, который делили мы с Коко, я наконец посмотрела на Рида.

– Два года.

Терпеливый как всегда, Рид ничего не сказал. Но я знала, куда смотреть, чтобы услышать ответ – на напряженные плечи и подбородок, поджатые губы. Он не одобрял мое жилище. Ну разумеется.

– Что ж, – сказала я и распростерла руки. – Вот и мой секрет. Не особняк из рыцарского романа, конечно, но… добро пожаловать в мою скромную обитель.

– Теперь это уже не твой дом.

Я уселась на кровать и прижала к подбородку колени.

– Этот чердак всегда будет мне домом. Здесь я впервые ощутила себя в безопасности. – Слова сорвались с губ прежде, чем я успела осознать, что говорю их. Я мысленно чертыхнулась.

Рид внимательно посмотрел на меня.

– Что произошло с тобой два года назад?

Я смотрела на синий бархатный плащ, некогда служивший мне подушкой.

– Не хочу об этом говорить.

Рид присел рядом и бережно приподнял меня за подбородок, глядя мне в глаза с неожиданной решимостью.

– А я – хочу.

Никогда еще три слова не звучали так неприятно. Не предвещали такой беды.

Стиснув бархат в кулаке, я выдавила смешок и лихорадочно попыталась придумать отговорку – любую отговорку.

– Да я просто наткнулась на ножик не с той стороны. На ножик побольше, чем был сегодня.

Он тяжело вздохнул и отпустил мой подбородок, но не отстранился.

– Ты совершенно не позволяешь себя узнать.

– Но ты ведь и так уже прекрасно меня знаешь. – Я улыбнулась Риду обаятельнейшей, как я надеялась, улыбкой, и продолжила уводить его от темы: – Сквернословка-интриганка, шикарно целуюсь…

– Я ничего не знаю о твоем прошлом. О твоем детстве. О том, почему ты стала воровкой. Кем ты была до… всего этого.

Моя улыбка померкла, но я заставила себя сказать ровно:

– Нечего там узнавать.

– Всегда хоть что-нибудь да есть.

Мои же слова использовать против меня. Черт бы его побрал. Разговор зашел в тупик. Рид выжидательно смотрел на меня, а я – на синий бархат. Моль прогрызла в роскошной ткани дыры, и я с притворной скукой стала перебирать их пальцами.

Наконец Рид развернул меня к себе.

– Так что?

– Я не хочу об этом говорить.

– Лу, прошу тебя. Я просто хочу узнать о тебе больше. Неужели это так ужасно?

– Да. – Я сказала это резче, чем хотелось бы, и тут же мысленно вздрогнула от обиды, которая отразилась на его лице. Но если придется грубить и огрызаться, чтобы Риду расхотелось говорить со мной об этом – так тому и быть. – Все это дерьмо не просто так осталось для меня в прошлом, и я уже сказала, что обсуждать это не хочу – ни с кем, особенно с тобой. Разве мало того, что я показала тебе свой дом? Свой секрет?

Он отпрянул и резко выдохнул.

– Я рассказал тебе, что меня нашли в мусоре. Думаешь, об этом говорить было легко?

– А зачем тогда сказал? – Я злобно разорвала дыру в бархате еще шире. – Я тебя не заставляла.

Рид снова взял меня за подбородок, и в его глазах отразилась злость.

– Потому что ты меня попросила. Потому что ты моя жена, и если кто и заслуживает узнать все худшее во мне, то это ты.

Я отпрянула от него.

– О, не волнуйся, про тебя все худшее я и так уже знаю.

– Взаимно.

– Ты просил меня тебе не лгать. – Я стиснула зубы, вскочила на ноги и скрестила руки на груди. – Не спрашивай о моем прошлом, и тогда мне лгать не придется.

Рид последовал моему примеру и медленно встал, мрачно возвысившись надо мной. Поиграв желваками, он посмотрел на мое горло.

– Что ты скрываешь, Лу?

Я посмотрела на него и вдруг очень ясно услышала, как колотится мое сердце. Я не могла ему сказать. Он не должен был спрашивать меня об этом. Если я скажу правду, все будет разрушено.

И все же… рано или поздно рассказать придется. Вечно эта игра продолжаться не может. Я вскинула подбородок. Возможно, после всего, что мы пережили, ему удастся с этим смириться. Возможно, он сумеет измениться ради меня. Ради нас. Возможно, сумею и я.

– Я ничего не скрываю, Рид. Спрашивай меня о чем хочешь.

Он тяжело вздохнул, услышав дрожь в моем голосе, притянул меня ближе и погладил мои волосы.

– Я не стану тебя заставлять. Если ты не готова рассказать мне это, виноват в этом я, а не ты.

Ну разумеется, он подумал именно так. Разумеется, подумал дурно о себе – вместо того чтобы увидеть истину, понять, что все дело во мне. Я зарылась лицом ему в грудь. Даже сердитый, Рид был все равно ко мне добрее всех, кого я знала. Я этого не заслуживала.

– Дело не в тебе. – Я прижала Рида к себе поближе, вдыхая его аромат. Он идеально сочетался с утешительными запахами чердака. Моего дома. – Дело во мне. Но… Я могу попытаться. Попытаться тебе рассказать.

– Нет. Мы не обязаны обсуждать это сейчас.

Я решительно помотала головой.

– Пожалуйста… спроси меня.

Рука Рида застыла у моих волос, и вместе с ней застыл весь мир – это походило на зловещее затишье, что бывает перед колдовством. Даже сквозняк из окна, казалось, замер в моих волосах, между пальцев Рида. Выжидая. Я забыла, как дышать.

Но вопрос, которого я ждала, так и не прозвучал.

– Ты родом из Цезарина? – Рид провел рукой по моим волосам до самой поясницы, и ветер, досадуя, ожил снова. Я сосредоточилась на нежных движениях Рида, чувствуя, как в моем сердце разочарование борется с гнусным облегчением.

– Нет. Я выросла в маленькой общине к северу от Амандина. – Я печально улыбнулась, произнеся эту полуправду. – У моря, среди гор.

– А что твои родители?

Теперь, когда опасность миновала, слова давались мне легче и теснота в груди ослабла.

– Отца я никогда не знала. А с матерью мы… не общаемся.

Рука Рида снова застыла.

– То есть она жива?

– О да, живее всех живых.

– Что между вами произошло? – Он отстранился, с новым любопытством изучая мое лицо. – Она здесь, в Цезарине?

– Очень надеюсь, что нет. Но о случившемся я бы предпочла не говорить. Пока нет.

Все еще трусиха.

– Понимаю.

Все еще джентльмен.

Он посмотрел на мой шрам, медленно наклонился и поцеловал его. По моей коже побежали мурашки.

– Откуда у тебя этот шрам?

– От матери.

Рид отпрянул как ужаленный и в ужасе посмотрел на меня.