Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

Я подождал, пока их шаги стихнут, и выглянул в зал. Там никого не было.

– Пора! – скомандовал я.

Мы вылезли из канала и, насквозь промокшие и дрожащие, оказались перед золотым троном. Я все еще чувствовал запах любимого Коммодом масла для тела – смеси кардамона и корицы.

Мэг, сверкая мечами, ходила взад-вперед, чтобы согреться.

– К завтрашнему утру? Нужно предупредить Джо и Эмми.

– Да, – согласился Лео. – Но нужно действовать по плану. Сначала найдем пленников. И Трон чего-то там…

– Памяти, – подсказал я.

– Ага, точно. Потом выберемся отсюда и предупредим Джо и Эмми.

– Может, нам и не придется, – волновался я. – Я видел, как Коммод переделывает города. Это хаос и зрелища, пламя и массовая резня – и много-много портретов Коммода повсюду. Прибавим к этому армию блеммий на бульдозерах…

– Аполлон, – Лео огнем дал понять, чтобы я помолчал. – Будем действовать по методу Вальдеса.

– Что еще за метод Вальдеса? – нахмурилась Мэг.

– Не думать слишком много, – объяснил Лео. – Это только расстраивает. Лучше вообще не думать.

Мэг задумалась, потом, похоже, поняла, что задумалась, и смутилась:

– Ладно.

– Видишь? – улыбнулся Лео. – Это просто! А теперь пошли взорвем что-нибудь!

Сначала метод Вальдеса работал неплохо.

Мы не нашли ничего, чтобы взорвать, но и много думать нам не пришлось. А все потому, что мы и применили метод Маккаффри, и задействовали семена чиа.

Когда мы решали, по какому коридору выйти из тронного зала, Мэг достала из красного кеда промокший пакетик с семенами. (Не знаю, почему она хранит семена в обуви.) Когда она высыпала семена себе в горсть и прорастила их, крохотный лес из зеленых стебельков наклонился влево.

– Туда! – скомандовала Мэг.

– Крутая суперспособность, – похвалил Лео. – Когда выберемся отсюда, я найду тебе маску и плащ. Будем звать тебя Девочка-Чиа.

Я надеялся, что он пошутил. А вот Мэг, кажется, обрадовалась.

Ростки чиа провели нас по одному коридору, затем по другому. Для подземного логова, спрятанного в канализации Индианаполиса, дворец оказался просто роскошным. Полы здесь были из грубо отесанного сланца, стены украшали гобелены и мониторы, на которых транслировалось – правильно – видео с Коммодом. Почти на всех дверях из красного дерева висели бронзовые таблички с гравировкой: «САУНА КОММОДА», «ГОСТЕВЫЕ КОМНАТЫ КОММОДА 1–6», «СТОЛОВАЯ РАБОЧИХ КОММОДА» и, конечно, «ТУАЛЕТЫ КОММОДА».

Я не заметил ни стражи, ни рабочих, ни гостей. Единственной, на кого мы наткнулись, была горничная, которая вышла из КАЗАРМЫ ИМПЕРАТОРСКОЙ СТРАЖИ КОММОДА с корзиной грязного белья.

Когда она нас увидела, глаза ее округлились от ужаса. (Вероятно, потому, что мы были еще более мокрые и грязные, чем все, что она достала из бельевой корзины германцев.) Прежде чем она закричала, я рухнул перед ней на колено и спел «Ты меня не видишь» из фильма «Джози и Кошечки». Взгляд горничной стал туманным и рассеянным. Она ностальгически шмыгнула носом, вернулась в казарму и закрыла за собой дверь.

– Здо́рово, Аполлон, – кивнул Лео.

– Пустяки. Эта песня на раз-два вызывает краткосрочную амнезию.

Мэг фыркнула:

– Лучше бы дал ей по башке, было бы гуманней.

– Да брось, – возмутился я. – Тебе нравится, как я пою.

У нее покраснели уши. Я вспомнил, как юная Маккаффри рыдала, когда я изливал свою душу в гигантском муравейнике в Лагере полукровок. То выступление было отличным, но вряд ли Мэг хотелось переживать это заново.

Она пихнула меня в живот:

– Пошли.

– Ай!

Ростки чиа уводили нас все глубже во владения императора. Тишина начала на меня давить. Невидимые насекомые забегали у меня по лопаткам. Конечно, люди Коммода уже разобрались с нарушителями у главных ворот. Скоро они вернутся на свои посты, а может, и заглянут в мониторы системы безопасности в поисках других нарушителей.

Наконец за одним из поворотов мы наткнулись на блеммию, охраняющую металлическую дверь в хранилище. На стражнике были черные классические брюки и лаковые туфли, но лицо на груди прикрыто не было. Волосы на его плечах-голове были по-военному подстрижены «ежиком». Провод от гарнитуры для рации спускался у него из подмышки и уходил в карман брюк. Оружия у него, похоже, не было, но это меня не слишком обрадовало. Своими кулачищами он вполне мог раздавить хоть катамаран, хоть Лестера Пападопулоса.

– Ну нет! Опять эти ребята, – пробурчал Лео. – Он натянул улыбку и направился к стражнику. – Здравствуйте! Какой прекрасный день! Как поживаете?

Удивленный стражник повернулся к нему. Мне казалось, что по инструкции он должен был тут же доложить о нарушителе начальству, но ведь ему задали вопрос. Не ответить значило поступить невоспитанно.

– Замечательно. – Стражник никак не мог выбрать между дружелюбной улыбкой и устрашающим взглядом. Его рот кривился так, что создавалось ощущение, будто блеммия качает пресс. – Не думаю, что вам сюда можно.

– Правда? – Лео продолжал идти вперед. – Спасибо!

– Пожалуйста. А теперь, будьте добры, поднимите руки.

– Вот так? – Руки Лео воспламенились, и он ткнул ими прямо в лицо на груди блеммии.

Стражник зашатался, закашлялся от дыма, захлопал огромными, как пальмовые листья, ресницами. И нащупал кнопку микрофона на гарнитуре.

– Двенадцатый пост, – прохрипел он. – У меня…

Мэг полоснула его золотыми мечами по животу, оставив от блеммии лишь кучку желтого праха и оплавленную гарнитуру.

Из крохотного динамика раздался голос:

– Пост двенадцать, пожалуйста, повторите.

Я схватил гарнитуру. Особого желания надевать на себя что-то, побывавшее в подмышке блеммии, у меня не было, но я поднес гарнитуру к уху и сказал в микрофон:

– Ложная тревога. Все тик-топ. Спасибо.

– Пожалуйста, – ответил голос из динамика. – Будьте добры, сегодняшний пароль.

– Да, конечно. Пароль сегодня… – Я бросил микрофон на пол и раздавил его ногой.

Мэг уставилась на меня.

– Все тик-топ ?!

– Мне показалось, это в духе блеммий.

– Ты даже сказал неправильно! Тип-топ !

– Надо же: девчонка, которая говорит «божский», меня поправляет!

– Ребята, – сказал Лео. – Покараульте, пока я займусь замком. За этой дверью наверняка что-то важное.

Я стоял на страже, пока он открывал замок. Мэг, которая приказов не любила, отошла назад, присела и стала собирать ростки чиа, которые рассыпала, когда схватилась за мечи.

– Мэг, – позвал я.

– Чего?

– Что ты делаешь?

– Собираю чиа.

– Это я вижу, но… – я чуть было не сказал «Это же просто ростки».

Тут я вспомнил, как однажды сказал нечто подобное Деметре. Богиня прокляла меня, и все вещи, которые я надевал, тут же прорастали и цвели. Хуже всего на свете, когда у тебя на хлопковом белье вздуваются настоящие шарики хлопка с ветками, ростками, семенами прямо возле твоего… Ну, вы поняли.