Альвдис Рутиэн - Между [litres]

– Значит, люди – сильнее богов?

– Люди – да, безусловно. Если ты говоришь о народе, живущем столетия. А если о единственном поколении – они рабы своих богов…

– Но ведь и хозяева тоже? Если они все разом откажутся от веры?

– Такое редко бывает, девочка…

День клонился к закату. Рога Арауна блистали золотом в лучах вечернего солнца.

Пляски фэйри затихли, малыши робко жались под деревьями, ожидая прихода владык-сидхи. Ночью эта поляна принадлежала лордам и леди Волшебной Страны.

– Пойдем, девочка, – Араун встал. – Отложи свое шитье, вышивать уже темно.

– Но я могу позвать светлячков…

– Работа подождет, я сказал. Я прошу тебя быть моей дамой в танцах этой ночи.

Бледные, белее лилии, леди легко скользят над лесною травою. Властным взмахом вычерчивают вязь движений воители-сидхи. Арфы и флейты фэйри вторят вздохам вечернего леса. Радостный Араун, запрокинув рога, протягивает руку робкой королеве.

– Смелее, Эссилт. В Бельтан я видел, что ты прекрасно танцуешь. Эта ночь, лес в огоньках светлячков, переливы арф – мой подарок тебе.

– За что?

– Просто так. За твою мудрость, маленькая королева.

Травы ли клонятся? руки ли сплетаются? Ветер ли вздыхает? флейты ли поют? Туман ли колышется? танец ли движется? То весь Муррей любуется на Лесного Короля и королеву людей. А те словно продолжают свой разговор – только не словами уже: наклоном голов, взмахом рук, изгибом тел. Златорогий и златокудрая. Король и королева. Аннуин и Прайден.

Неспешен их танец, как медленно собирается туман в низинах. Прекрасен их танец, как вечно-дивен закат над полем. Неповторимо каждое движение, как вечно нов рисунок облаков на небе…

Не танцевать сегодня сидхи на поляне: ни один не осмелится войти в круг этих двоих.

Она всегда выбирает короля. Вот цена ее верности! Просто ей нужен король. Не тот – так этот.

Она просто хочет власти. Хочет быть первой. Привыкла, что народ склоняется перед ней.

Какой народ – неважно.

Люди, сидхи – ей всё равно.

Как я не понял этого сразу! Она не умеет любить – вообще. Она любит только власть! Власть и восторги.

С какой радостью она поспешила сменить Марха на Арауна! А я было подумал, что она действительно любит дядю!

Нет, вот то единственное, что ей дорого: весь Муррей пришел смотреть на ее танец с королем.

А я… я люблю ее – не королеву, женщину. Я всё бы отдал, чтобы снова сжать ее в объятьях.

– Мой Друст…

Он слышит негромкий, до боли знакомый голос.

Он поднимает глаза и видит – Эссилт. Ее голос, лицо, глаза, наряд…

…А танец не прерывается.

– Кто из вас – настоящая?!

– А это важно? Ты хочешь быть с той, кого любишь, разве нет?

– Ты, это ты обманула меня в Бельтан?

Ее губы изгибаются в улыбке, и она тихо отвечает:

– Я люблю тебя, Друст.

Ее глаза горят призывно:

– Пойдем. Это наш танец. И это наша ночь.

Две пары в одном танце. Вот только – одна ли королева? Или в глазах двоится? Или их и вправду две?

И как Араун с Друстом не путают своих леди?

Неспешный Араун и порывистый Друст. Робкая красавица с одним и властная повелительница с другим.

На миг сойдясь в танце, женщины смотрят в глаза друг другу. Эссилт глядит на Эссилт.

И королева Корнуолла улыбается и кивает, отдавая Друста.

Отдавая не сопернице – подруге.

…Гребень падает, и тяжелые золотые косы, словно змеи, оплетают его.

– Эссилт…

Разум кричит: «Что ты делаешь, это обман!» – но влажные жаждущие губы касаются его лица, и нельзя не ответить…

– Друст… любимый мой, желанный мой…

Ее руки, властные и нежные, ласкают его тело, проникая под одежду, и огонь желания пронзает плоть, а она гладит его, словно горшечник – глину, словно лепя из него, подчиняя себе и сводя с ума…

Неистовый и покорный, он отдается ей… или берет ее? – сейчас это одно и то же.

«Эссилт никогда не была такой смелой!» – твердит разум. Но тело не может противиться приказам рук Владычицы, снова и снова повинуясь ей.

Она садится на него верхом и шепчет:

– Мой жеребец… лучший из жеребцов…

«Лучший из! – пытается сопротивляться разум. – Сколько таких у нее было, и сколько таких будет после тебя?!»

Но бешенство страсти захватывает их обоих, и всадница (Эссилт? Риэнис? – неважно!) изо всех сил вцепляется в своего жеребца, чтобы только удержаться на нем, обезумевшем от желания.

– Самый лучший… – повторяет она потом, прильнув щекою к его груди. – Самый лучший… Я люблю тебя…

Спи, Друст. Я не хочу, чтобы ты видел, как я уйду.

Ты проснешься и будешь гадать, точно ли Риэнис приняла облик твоей госпожи, или это сама Эссилт наконец ответила на твою любовь.

Спи, Друст. Ты достаточно смел, чтобы ходить с Седым по ан-дубно , ты бесстрашно заглядывал в лицо небытию, но – смелости заглянуть в свою душу тебе не хватает. Ты никак не осмелишься признаться, что готов любить другую женщину. Не Эссилт.

Что ж, я готова приходить к тебе в ее облике. Ты уже мой , Друст, ты простил мне первый обман и согласился на второй… тебе не достает смелости сказать самому себе, что тебе нужна Риэнис, а не Эссилт, – пусть так.

Лги себе, мой Друст.

Это так по-человечески: лгать не другим. Себе.

Рассвет. Эссилт смеется от счастья, как ребенок. Араун молча улыбается, пристально глядя на нее.

Она подбегает к нему:

– Спасибо тебе, мой король! Это была самая волшебная ночь в моей жизни.

– Лучше Бельтана? – спрашивает он, приподняв бровь.

– Лучше. Тогда все словно обезумели, тогда сила бушевала, и это больше страшно. А сегодня – эти танцы, эта музыка… такой красоты я никогда раньше не знала.

– Тебе достаточно пожелать – и это будет каждую ночь.

– Но… но ты же не станешь проводить в танцах со мной все ночи напролет?

– Все – нет, но и кроме меня желающих найдется немало. Тобой восхищаются многие сидхи. А они все до одного – прекрасные танцоры. Лучше меня. Тебе нетрудно будет найти кавалера.

– Да… – она отвечает растерянно, думая о своем. Идет к шалашу и поднимает из травы недошитый ковер.

– Да, – горько повторяет она, – сидхи все до одного прекрасные танцоры.

Араун усмехается: начать разговор будет легче, чем он предполагал.

– Вот о ком ты думаешь? Тебе не нужны все сидхи, тебе нужен только один. Кстати, он когда-то танцевал действительно великолепно.

Окно-око: Сархад

Араун, зачем ты мучаешь девочку?! Тебе отлично известно, что она мечтает освободить меня! Проклятье, я готов искать свободы только затем, чтобы она перестала терзаться из-за моего заточения!

Ты жесток, Рогатый Король… Ты знаешь, каким плясуном я был в молодости. Или ты почувствовал, что я смотрел на вас всю эту ночь, что я мечтал оказаться на твоем месте, – и теперь ты хочешь уязвить больнее?