Альвдис Рутиэн - Между [litres]

Случится, мой юный Ворон. Уже случилась.

Девчонка ведь глупа, как ты. И муж ее не умнее.

Даже как-то скучно…

Морвран Ужасный, один из славнейших воителей Артура, гроза саксов, которые в битвах просто разбегались перед ним, Морвран-полубог, сын всеведущей Керидвен, – Морвран не поехал навстречу владыкам Корнуолла. Он остался ждать в Каэр-Лундейне, в числе ближайших сподвижников Верховного Короля.

Марх и Эссилт с многократно выросшей свитой еще только подъезжали к городу, но Морвран уже ясно различил то, о чем догадался по вестям. Морской Ворон узнал, чьей рукой откованы венцы корнуолльских властителей. И он задумчиво проговорил, ни к кому особо не обращаясь:

– Я восхищаюсь королем Мархом. Мало того, что он снова взял к очагу и на ложе женщину, про которую и Сархада говорит весь Аннуин. Так Марх настолько выше ревности, что даже позволяет своей жене носить украшения, сделанные ее возлюбленным. И сам носит его подарок! Слышал я, один из ирландских королей не ведал ревности и был приветлив со всеми любовниками жены. Похоже, Марх начинает перенимать обычаи Эрина…

И сплетня покатилась. Так камешек, брошенный с вершины горы, вызывает лавину.

Звучали приветственные речи, но за их гулом эрлы-люди спрашивали вполголоса: «Так это работы ее любовника? А кто такой Сархад?» А воители Аннуина, поверив сами, бросали сомневающимся пару фраз: «Ты же видел их вместе в Самайн? Там всё было ясно… – Но она ведь освободила его! – Вот именно. Странно, что она от Сархада вернулась к мужу».

Не нужно обладать колдовской силой и умением читать в душах, чтобы ощутить этот вал сплетен. Эссилт боролась с дурнотой, подступающей к горлу. Марх бледнел от ярости.

Ловя отчаянный взгляд жены, не смевшей облечь этот кошмар в слова, король Корнуолла молча прижимал ее к себе. И кусал губы: ведь она просила не ездить в Каэр-Лундейн! Ведь она предчувствовала! А он… ради игр в честь обрек их на подлинное бесчестье.

На позор, который уже никогда не смыть.

Артур устраивал пир в их честь. Слово «честь» теперь звучало жесточайшей из насмешек, но Эссилт занималась приготовлениями самым тщательным образом. Марх помогал ей… эти хлопоты отлично помогали отрешиться от непоправимой беды.

Друст, которому собираться было не надо, ходил мрачнее обычного. Былые обиды забылись, он был бы и рад отвести от Эссилт сплетни – но как?! Говорить о ее верности мужу? – когда всему Прайдену известно, что она бежала от Марха с Друстом?!

Он бы хоть как-то утешил ее и поддержал дядю – да только не надо быть провидцем, чтобы понять: они лишь гневно скажут «Уйди!», а невысказанным будет: «Ты – причина всех наших бед!»

Эссилт не замечала ни Каэр-Лундейна, ни эрлов и дам, будь те хоть людьми, хоть нет. Ее душило черное отчаянье, но королева гордо держала голову, возвышаясь над клеветой, как скала над океанскими волнами – ярящимися, но бессильными.

Они с Мархом явились на пир. В иное время у женщины разгорелись бы глаза от любопытства – столь странным было здешнее собрание: один воин мог ходить по деревьям, как по траве, другой по своему клинку, словно по мосту, переводил войско через реку, третий был способен разобрать самый тихий шепот в трех милях вокруг, четвертый…

Эссилт шла мимо них, словно ослепнув. Тоненькие пальчики отчаянно стискивали руку Марха. Королеве были безразличны и Гваллгоэгг, из-за которого мог остаться без сна целый город, и Гвадин Одейт, способный затоптать ногами любой огонь, будь то костер или лесной пожар, и язвительный Кей – сенешаль Артура, и славнейший Гвальхмаи, взращенный на Авалоне, и…

…черное кольцо, подарок Сархада, вдруг дало знать о себе. Королева вернулась к реальности. На нее пристально и чуть насмешливо глядел воин, всклокоченные волосы которого торчали, словно рога оленя.

То ли кольцо подсказало королеве, то ли ее мудрость – она узнала Морврана. И тотчас ей стал ясен источник сплетен.

Словно камень свалился с ее души. Одно дело – беспричинный вал слухов. Другое – козни врага. Против первого бессилен всякий – но не против второго.

И глядя в полные злости и презрения глаза Морского Ворона, королева Эссилт – улыбнулась.

Марх не понял, что произошло, но ощутил перемену. Спокойствие жены передалось ему. Его отчаянная гордость сменилась подлинной. Да и в самом деле, чего он должен стыдиться?! Мало ли что болтают недостойные.

Они обменялись с Артуром приветствиями и дарами, и пир потек как обычно. Но то один, то другой эрл невольно спрашивал себя, точно ли правдивы разговоры про Изольду и ее любовника… как бишь его? – жена Марха совершенно не похожа на неверную супругу. Влюбленных на свадьбе связывает меньшее, чем этих двоих.

– Государь, – сказала Эссилт, когда они ночью вернулись в свои покои, – выслушай меня.

«Государь». Это обращение резануло слух. Когда-то дочь Ангеррана только так и звала мужа, но после того, как заклятье спало, она забыла эту церемонно-холодную форму.

– Да, моя королева? – нахмурился Марх.

– Я хочу положить конец этим гнусным сплетням, – исполненная гордости и гнева, Эссилт сейчас была прекрасна, как никогда.

– Что ты задумала?

– Я оправдаю себя клятвой.

– Эссилт?!

– Вели Артуру собрать двор, – она говорила так властно, что это «вели Артуру» прозвучало совершенно естественно. – Я поклянусь, что никогда не была возлюбленной Сархада. Ты и Артур будете поручителями моей клятвы. И в доказательство моих слов я возьму раскаленное железо.

– Нет!! Ни за что!

– Я не желаю терпеть клевету, – твердо произнесла Королева.

– Я тоже, но…

– Смотри.

Эссилт протянула правую руку к факелу на стене, провела рукой в пламени. Еще раз. Еще. Поиграла с язычками огня.

Марх следил за ней, закусив губу.

– Теперь видишь? – Королева чуть улыбнулась, одними уголками губ.

Марх с шумом перевел дыхание.

Она подошла к мужу, взглянула ему в глаза:

– Скажи, государь мой, ты мне – веришь? Ты веришь, что все слова обо мне и Сархаде – ложь?

– Это видно, – выдохнул Марх. – Достаточно хоть раз увидеть вас вместе. На любовников вы похожи, как я – на цветочного фэйри с крылышками.

– Ты признаешь мою клятву?

– Конечно. Но огонь…

– Ты видел: с кольцом Сархада мне никакой огонь не страшен. Раскаленное железо мне ничем не грозит. Что мне сделать, чтобы успокоить тебя? Провести рукой в пламени еще раз? Загасить факел ладонью?

– И то, и другое, – ответил Марх. – Но при Артуре.

За окном сгущались тучи – принимая очертания огромного ворона, распростершего свои крылья над Каэр-Лундейном.

– …Если бы речь шла о моей жене, я бы сказал «нет», – покачал головой Артур. – Сплетня рано или поздно утихнет. А риск слишком велик.