Себастьян Кастелл - Убийца королевы [litres][с иллюстрациями]

— Может, у королевы на уме кое-что другое.

— Так и есть, и именно поэтому ей никогда не позволят править. Её отец обещал своим аристократам войну — шанс расширить владения и набить сундуки. Но он стал мягким, как и все старые люди, и, когда родилась Джиневра, использовал её как предлог для заключения мира. Оглянись и посмотри на знатных людей, кланяющихся, раболепствующих, но в то же время бормочущих себе под нос проклятия. Дароменская знать — это шакалы, брат, и шакалы голодны.

— Поэтому ты ждёшь, когда шакалы нападут, чтобы посмотреть, какие объедки они оставят джен-теп? Могущественный Ке-хеопс хочет сделать наших людей канюками, которые клюют останки, брошенные более храбрыми падальщиками?

Сестра не обратила внимания на то, что я оскорбил нашего отца. Вообще-то она как будто не обратила внимания на всё, что я сейчас сказал.

— Теперь самое важное, брат, это правильно выбрать время. — Она подняла палец. — Ты не должен убивать графиню слишком рано. В этой игре есть и другие игроки, и мы требуем, чтобы ты сначала устранил их.

Пустив в ход каждую частицу арта превис, которой я научился у Фериус, я попытался разглядеть, что скрывается за претенциозностью Ша-маат. Насколько её самоуверенность подлинная, а насколько просто позёрство? Моя семья, похоже, была убеждена, что я всё ещё самый мелкий из выводка, готовый попрошайничать и показывать им трюки в обмен на любые брошенные мне объедки.

Я повернулся и откинул полог шатра.

— Знаешь что, сестра? Да, наш народ не верит в ад… но всё равно иди ты к чёрту.

Когда я шагнул из шатра, она сказала:

— О, не уходи разгневанным, милый брат. У меня есть для тебя кое-какая информация.

— Нет, спасибо.

— Ты и вправду должен это узнать.

— Прекрасно, — сказал я, всё ещё глядя на горы вдалеке. — Что там за информация?

— Эти дароменцы, эти варвары, — сказала Ша-маат, — их жизнями правит не власть, а представление о власти. Королевой, Леонидасом, армией, знатью. Всеми.

— И что же?

— Генерала Леонидаса опозорила та история со служанкой. Он не может оставить такое без последствий. Когда он сделает свой ход, ты должен отойти в сторону ради собственного же блага.

Теперь я повернулся к ней лицом.

— Думаешь, он собирается придумать, как убить Тасию? Хотя она в маршальской тюрьме?

На мгновение выражение лица Ша-маат смягчилось.

— Брат, все, кроме тебя, знают, что служанка умерла несколько дней назад. Дыхание просто не успело покинуть её тело.

Мы с Рейчисом вернулись в Саррикс одни, на лошади, одолженной у одного из слуг Мартиуса. Я провёл большую часть пути, обдумывая своё затруднительное положение, и могу сказать в свою защиту: почти целую минуту я вспоминал, что это не я застрял в тюрьме.

— Перестань ты стонать, — проворчал Рейчис, не открывая глаз.

Мне никогда не понять, как он может балансировать, лёжа на спине в седле лошади.

— Я ничего не говорил.

— И не нужно было. Когда ты становишься таким, от тебя разит тревогой и ненавистью к себе.

— А чем я пахну всё остальное время?

— Я дам тебе знать, если когда-нибудь это случится.

Некоторое время мы скакали в тишине, но в конце концов я понял, что белкокот прав, хоть и не в том смысле, какой он, казалось, имел в виду. Рейчис не страдает неуверенностью в себе. Он инстинктивно знает, чего хочет, кого хочет защитить и кого хочет убить. А я? За последний год где-то на длинных дорогах, вдали от Фериус, я потерял свой моральный компас. Становилось всё труднее и труднее думать о чём-либо, кроме того, как спасти свою шкуру.

— А по-твоему, что мы должны сделать? — спросил я Рейчиса. — Хоть королева и изменила приговор, думаешь, Тасия заслуживает целого года в тюрьме, где за ней некому будет присмотреть? Думаешь, Леонидас оставит её в покое?

— Нет, она этого не заслуживает, и — нет, тот голокожий определённо не оставит её в покое.

— Значит?

— Думаю, ей нужно найти одного из… Как вы их называете? Тех, кто делает смелые поступки и борется за правое дело?

— Героя?

Рейчис поднял лапу и на мгновение приоткрыл один глаз.

— Вот именно, героя.

Некоторое время я молчал, но в конце концов мне пришлось кое-что сказать.

— Думаешь, я не смогу стать героем?

Белкокот фыркнул.

— Ты? Келлен, я люблю тебя, как… ну, как делового партнёра. Но ты уже много лет не ступал на путь героя.

— Ты понимаешь, что мне всего восемнадцать и что мы встретились, когда мне только исполнилось шестнадцать?

— Я говорил о годах белкокотов.

Рейчис ёрзал до тех пор, пока не уселся на лошадиной шее на задних лапах мордой ко мне.

— Слушай, я понимаю. Ты человек, Келлен, а значит, не создан для героизма, хотя большинство из тех, кого мы встречаем, хотят тебя убить.

— Фериус совершает геройские поступки. Она занимается этим гораздо дольше меня.

— Уверен, в ней есть кровь белкокотов. Как бы то ни было, герой из тебя никудышный, пока у тебя вот это.

Он постучал лапой по чёрным отметинам вокруг своего левого глаза — отзвукам моих собственных.

— Чёрная Тень?

Он покачал мохнатой головой. Обычно белкокоты так не общаются, поэтому Рейчис всегда делает это с комическим преувеличением.

— Нет, то, что ты используешь Чёрную Тень как оправдание своей трусости.

Я редко видел, чтобы Рейчис чего-либо боялся, кроме крокодилов и лангзиеров, поэтому меня рассердило, как бойко он обозвал меня трусом… Хотя я и вправду им был.

— Может, ты бы чувствовал себя иначе, если бы последние два года за тобой охотился собственный народ.

Рейчис фыркнул — ещё одно средство невербального общения, которого ему следовало бы избегать, когда речь заходит о серьёзных вещах.

— Идиот. Сколько ещё белкокотов нам попадалось? На мой вид охотились, пока он почти не вымер. Мне не нужно беспокоиться о том, что «собственный народ» за мной охотится, потому что все остальные «народы» уже это делают.

Я минуту подумал о его словах. Рейчис никогда не распространялся о себе подобных и о том, что с ними сделали джен-теп. Всякий раз, когда я поднимал эту тему, меня кусали, и я устал от следов зубов на своих рубашках.

Мы были почти в черте города Саррикс, и при виде высоких, дорогих домов за его стенами меня осенило.

— Ну, раз уж я такой трус, как насчёт того, чтобы вместо драки с половиной Дароменской империи мы с тобой помогли Тасии, собрав немного денег?

— Ты же не предлагаешь подкупить службу маршалов? Потому что даже я понимаю, какая это плохая идея.

— Нет, я думаю о магистрате… Как его там зовут? Герран? Мы посмотрим, что он готов сделать за небольшие деньги. Возможно, обчистим пару самых выдающихся знатных семей в округе Саррикса, а потом…