Нэйт Кеньон - Буря света [litres]

– Все сделано точно так, как ты просил. Смертный, обладающий немалым мастерством, сможет владеть им, хоть для этого и потребуется великая сила, даже несмотря на все мои поправки.

Тираэль взял сверток. Тот был теплым. Даже под тканью Архангел почувствовал смертоносно острые края оружия. Он слегка развернул материю, чтобы увидеть рукоять Священного Разрушителя, меча Сикарай. Нар обмотал рукоять веревкой и кожей, поставил клеймо и сотворил с самим клинком что-то такое, что умерило его силу и дало возможность владеть им. Однако меч по-прежнему вибрировал от энергии.

– Ты хорошо потрудился, командир, – сказал Тираэль. – И мы благодарны тебе за всё.

– Покажи это клеймо моему сыну в Вестмарше, – сказал Нар, указывая на печать. – Это знак дома Нар, и он поймет, что это моя работа и что я дал вам свое благословение.

На мгновение в глазах Нара мелькнула боль. Лицо его казалось изможденным и серым, а щеки впалыми.

– Погибло много людей, – произнес он. – Что бы вам ни предстояло сделать, дабы остановить это… дело закончится не скоро.

Затем Нар повернулся и вышел из мастерской, прихрамывая точно старик. Его широкие плечи поникли, словно он нес тяжелую ношу.

Тираэль оставил Каллена и Томаса спорить о деталях написанного в дневнике и найденных артефактах, а сам растворился в вечерних сумерках. Нара нигде не было видно, и он почувствовал угрызения совести за то, о чем попросил этого человека. Изменение формы ангельского клинка требовало огромного мастерства и энергии и было чрезвычайно опасным.

Но если он прав, результат того стоит.

Темнота становилась все глубже, и холодный воздух залива заставлял плотнее кутаться в плащ. Оружие, перекованное Наром, все еще окутывало теплом руки Тираэля. Он просил командира внести эти изменения ради Джейкоба – меч станет для того точкой концентрации, способом обуздать свою внутреннюю силу. Однако для выполнения поставленных задач требуется нечто большее. Они подошли к разгадке тайны крепости нефалемов ближе, чем когда-либо, но что потом? Как только они доберутся до затерянного города, начнутся настоящие испытания. Придется столкнуться с Небесами – восемь смертных против целой армии ангелов.

Если они зайдут так далеко. Никто из них не говорил о том, что произошло на горе, но Тираэль знал, что Империй и Сикарай не остановятся: разрушитель вернется, и его уже не удастся застигнуть врасплох. «Главный вопрос, – думал Тираэль, направляясь в тихое место за магазином, – в том, как Сикарай и орда демонов нашли нас? Неужели они следили за нами с тех пор, как мы покинули Тристрам? И как они связаны с камнем?»

Он подумал о рубце Джейкоба, оставшемся после прикосновения темнокрылой твари. «На нем была метка…».

Легкий ветерок колыхал кроны деревьев, окаймлявших владение Нара. За ними начинался густой лес, уходящий далеко в горы, за которыми лежала дорога в Вестмарш, занимавшая несколько трудных дней пути на запад. В лесу могло прятаться что угодно. Слегка дрожащими пальцами, Тираэль положил завернутое оружие у ноги и наконец вытащил Чалад’ар из внутреннего кармана своего одеяния. Он находился далеко от остальных и был вне поля зрения тех, кто мог выйти из ближайшей лавки или из дома Нара. Позже у него еще останется время на сон. Странное, но уже знакомое желание шевельнулось в архангеле. Чаша принесет ему радость и подарит озарение, облегчит бремя, которое легло на его плечи.

Но когда Тираэль заглянул в глубины Чалад’ар, облегчение не наступило. Вместо него мятежного архангела захлестнула волна отчаяния, куда более мощная, чем все, что он испытывал ранее. Паутина светлых нитей окутывала его, пронзая плоть и принося с собой правду о том, с чем они столкнулись; он ясно видел гибель членов отряда, одну за другой, видел товарищей, охваченных ужасом, болью от насилия и потерь. Гнев овладел им изнутри и он узрел свои собственные слабости, свои недостатки. Да, Тираэль сейчас не был ни ангелом, ни человеком, но обладал изъянами, присущими обоим видам: гордость и безрассудство, похоть и печаль, и прочие слабости, обретенные вместе с бьющимся сердцем. Любовь была роковым изъяном, а забота о ближнем – помехой, которая приблизит его собственную смерть.

Он видел, как Декард Каин умирал на грубом дощатом полу своего дома в Тристраме, пытаясь найти утешение, но не находя его; видел, как Лию поглотило Единое Зло – ее тело извивалось и разрывалось на части, она кричала в агонии. Он видел командира Нара, лежащего на земле, обессиленного и безжизненного. Видел Джейкоба, сожженного заживо, – плоть его кипела и бурлила, обнажая кости. Он видел обезглавленное тело Каллена, сотрясающееся в конвульсиях, прежде чем рухнуть в кровавое озеро.

Но хуже всего было осознание того, что в конце концов всех их ждет пустота, и что после того, как их смертные оболочки обратятся в прах, не останется ничего – лишь забвение.

Тираэль беззвучно закричал. Его тело сотрясалось в конвульсиях, агония продолжалась бесконечно, поскольку время перестало существовать. Он смутно ощущал чье-то присутствие – что-то безучастно наблюдало за ним, словно решая, как поступить дальше.

Спустя некоторое время архангел пришел в себя. Он находился в лесу в полной темноте, деревья стояли перед ним, словно безликие гиганты, а сквозь их тяжелые ветви просачивался лунный свет. Холодный воздух покалывал кожу.

Тело Тираэля отзывалось болью на каждый вздох. Он сжимал чашу обеими руками, так, что пальцы свело судорогой, а плечи будто превратились в глыбы льда. Тираэль посмотрел вокруг, не понимая где находится. Как долго он отсутствовал? Он ничего не помнил, кроме того, что нечто наблюдало за ним в Чалад’ар.

В темноте что-то зашевелилось.

Архангел Мудрости вернул чашу на место и положил руку на рукоять меча. Из-за деревьев до него донесся едва слышный шепот, звук проскользнувшего мимо дерева тела, задевшего ветку. Обернувшись, Тираэль увидел, как рядом промелькнула, а затем исчезла темная фигура.

«Призраки?» Он ждал, затаив дыхание, но больше ничего не произошло. Лунный свет становился все ярче, и Тираэль смог разглядеть окружающий лес и тропинку, которая, должно быть, чуть осыпалась, когда архангел поднимался наверх. Может, он ошибся и видел то, чего не было – остаточный эффект чаши?

Когда Тираэль спустился обратно, холод немного отступил. Вскоре он увидел заднюю стену мастерской Нара, и сверток с мечом Сикарай, который лежал там же, где он его оставил.

– Тебе не следует оставаться одному, – произнес выходящий из тени Микулов, когда Тираэль вышел из леса и поднял сверток. – В таких лесах может исчезнуть кто угодно.

Несколько мгновений монах изучал лицо Тираэля, а потом заключил: