Себастьян Кастелл - Механическая птица [litres]

– О… Ладно. – Она обернулась ко мне. – Теперь, братец, давай поговорим о твоем дне рождения. – Она потеребила нижнюю губу и нахмурилась. – Гитабрия – такая маленькая страна. Боюсь, мы не сможем отпраздновать с должным размахом. Но все же…

Она окинула взглядом двух магов позади нее.

– Сделаем что можем, с доступными нам ресурсами.

И как прикажете реагировать на это безумие? Шелла всегда на меня так влияла. Она была как водоворот, который утягивает вас дальше и дальше, пока не затащит в свою воронку.

На минуту показалось, что нам удалось решить дело без кровопролития (ну, если не считать язык Хет-эмада), но потом Фериус сказала:

– Малыш, ты слишком пристально смотришь на деревья. Не прогляди за ними лес.

Я думал, она имеет в виду Дальвена или Хет-эмада, но ни тот ни другой даже не шевелились. Затем я оглянулся на Шеллу и заметил кое-что странное. Все это время она держала левую руку прижатой к телу, а рукав ее платья закрывал ее запястье.

«Предки! Пожалуйста, только не это!»

– Шелла, – сказал я таким холодным голосом, что сам себе удивился, – подними руку.

Она проследила за моим взглядом.

– Не будь таким, Келлен. Мы поговорим завтра, когда ты…

– Подними руку, сестра. Сейчас же.

Она подняла обе руки. На самом деле вскинула их, точно сдаваясь. Рукав платья сполз, обнажая запястье.

– Брат, есть вещи, которых ты не знаешь. И которые тебе нужно понять до того, как…

Иногда мне кажется, что я – это два разных человека.

Один из них – мальчик-плакса, джен-теп, отчаявшийся получить то, чего он так страстно желал в детстве, – быть в безопасности, владеть магией своего народа, жить со своей семьей… А другой Келлен? Он преступник. Изгнанник. За свои семнадцать лет он перенес столько, что иным хватило бы на целую жизнь. И он до смерти устал от джен-теп, использующих магию, чтобы совершать низости.

Именно этот второй Келлен – изгнанник – увидел ониксовый браслет на руке своей сестры и потянулся за порошками, намереваясь уничтожить ее.

Проблема угрозы заключается в следующем: далеко не всякий дождется, когда вы приведете ее в исполнение. На самом деле некоторые люди даже не позволят вам толком начать.

Я еще не успел достать порошки, а в комнате уже царил ад кромешный. Дальвен и Хет-эмад уже взмахивали руками, творя магические жесты, и комната озарялась сиянием их татуировок. Судя по жестам, заклинания ожидались неприятными… но вместо словесных формул раздались крики боли, когда стальные карты Фериус распороли кожу и плоть на ладонях магов.

Дальвен оправился намного быстрее, чем я ожидал. Его заклятие призвало тучу металлических шипов, которые должны были пригвоздить Фериус к месту. Только вот на том месте ее уже не было. Гениальная способность аргоси предугадывать действия противника снова ее не подвела. Она перекувыркнулась через плечо и метнула карты. А потом выросла прямо за спиной мага. Край острой стальной пластины упирался ему в кадык.

– Ты только что пытался убить меня, приятель. В большинстве мест на континенте это дает мне право удостовериться, что ты больше никогда не сотворишь ни одного заклятия. И я предпочту, чтобы ты сделал выбор по собственной воле. Поэтому можешь решать.

Хет-эмад стоял в нескольких футах от них. Его кровоточащие руки тряслись; он пытался успокоиться, чтобы восстановить концентрацию и контратаковать. Его взгляд был полон ярости и презрения. Фериус посильнее прижала карту к шее Дальвена и терпеливо улыбнулась Хет-эмаду.

– Серьезно, старик? Думаешь, я этого не предусмотрела? Ты уверен, что я полезла в эту дыру, не имея плана, как управиться с вами?

– Ты умрешь тысячу раз, аргоси! – заявил он, все еще слегка шепелявя, и все-таки как-то умудряясь изрекать угрозы внушительно. – Ты будешь кричать. Ты будешь умолять. Даже когда я…

– Остановись-ка на этом месте, господин маг, – перебила Фериус. Затем она обернулась ко мне. – Малыш, я уже говорила тебе: поступай как считаешь правильным. Но сперва уверься, что сможешь с этим жить.

Шелла наблюдала за мной, не прилагая ни малейших усилий, чтобы выставить защиту или спрятать браслет. На ее лице не было ни следа тревоги или страха – одно лишь любопытство. Она словно задавалась вопросом, почему я так долго решаю такую простую проблему.

– Братец, ты в порядке? Выглядишь неважно.

Да, это звучало абсурдно. Но вопрос был искренним! Дело в том, что Шелла любит меня. Всегда любила. И как может это чистое светлое чувство сочетаться в ней с бездушностью и эгоизмом. Как могла она по доброй воле принимать участие в пытках Крессии – девушки, не причинившей ей никакого вреда? Почему моя сестра участвовала в покушении на Джанучу, пытаясь погубить надежды целой страны?

«Потому что Шелла хуже всех».

Так сказал мой дядя Абидос в тот день, когда убеждал меня помочь ему и отнять у Шеллы ее магию.

«Я пытался изменить ее, – сказал он тогда, – но она – идеальная копия Ке-хеопса в женском обличье. Только станет сильнее, чем он когда-либо был. Она будет худшим тираном, которого видел наш народ».

– Малыш, – сказал Фериус, – у тебя около трех секунд, чтобы принять решение.

Шелла бросила на нее презрительный взгляд.

– Ты, должно быть, сошла с ума, аргоси, если думаешь, что брат навредит мне. – Она подошла и взяла меня за руку. – И не важно, в какую бессмыслицу он верит.

Она всегда полагала, будто знает меня лучше, чем я сам. Но Шелла ошибалась. Она понятия не имела, как хотелось мне сейчас сбросить ее руку и кинуть в воздух порошки – просто чтобы посмотреть на ее лицо, когда они соединятся и я произнесу формулу. Может, у меня меньше магии, чем у Шеллы, но я быстрее. Я мог бы превзойти ее. И убить.

Внезапно, без предупреждения, Черная Тень поглотила меня. Комната, башня, весь город – исчезли. Я вернулся в пустыню ониксовых песков, где царила непроглядная тьма и где тем не менее я отлично видел. Люди в комнате превратились в теневые копии самих себя. А Шелла оказалась двумя разными существами. Одна девушка с жестокой улыбкой на губах восторженно наблюдала за тысячами мужчин и женщин, прикрепленных за веревочки – точно марионетки – к ее пальцам. Вторая же девушка обращалась к кому-то – далекому, невидимому, стоящему за моей спиной:

– Пожалуйста! Не заставляй меня делать это! – кричала она снова и снова.

– Малыш?… – Голос принадлежал Фериус Перфекс. Но не той Фериус, что стояла у кромки черной воды, глядя на океан. – Парень, ты должен вернуться! Сейчас же!

Почему это так важно? Я здесь один, как и все остальные. Если я просто останусь в черной пустыне, мир, возможно, позабудет обо мне. Может, тогда мне не придется причинять боль собственной сестре.