Себастьян Кастелл - Механическая птица [litres]

– Келлен, не надо! – Крик Шеллы раздался из неимоверного далека. А ледяной взрыв в правом глазу встряхнул меня до печенок.

И внезапно я вернулся в комнату. Яркий свет фонарей ослепил меня…

«Это не фонари! – понял я слишком поздно. – Это вспышка от моих порошков!»

Черно-красное свечение только начало разгораться, а магический жест был направлен в сердце моей сестры. Я ощущал, как слово заклятия вибрирует на губах, и уже не мог остановиться…

Неизбывная печаль на лице Шеллы – вот что поразило меня. Ударило с дикой силой, словно заклятие железной магии. И я успел переместиться, чтобы спасти сестру.

Взрыв проломил стену башни, пробив в ней брешь такого размера, что сквозь нее могла пройти лошадь со всадником.

По воздуху мимо меня проплыла прядь волос Шеллы – золото, ставшее черным пеплом.

– Кто… Кто ты? – спросила она. В ее голосе звучало искреннее недоумение. Словно несколько секунд она и впрямь не узнавала меня.

Фериус тоже казалась озадаченной. Правда, даже это не мешало ей приглядывать за двоими магами, дабы отследить, если те вздумают нападать.

– Келлен, – медленно произнесла аргоси. Так, словно мое имя было ей не знакомо. – Это Келлен.

– Нет, – сказал Хет-эмад. Его пальцы сложились в жест связывающего заклятия. – Он не Келлен.

Серый свет вырвался из татуировки железа на его предплечье и превратился в сверкающие нити. Они вмиг обмотались вокруг наших шей, удерживая нас в неподвижности. Старый маг отлепился от стены и посмотрел на дело своих рук, а потом приблизился к Фериус. Он осторожно взял стальную карту, убрав ее от горла Дальвена, и подошел ко мне.

Хет-эмад сжал карту между большим и указательным пальцами и приложил режущий край к моей левой глазнице.

– Его имя – Черная Тень.

Казалось бы: после того что я тут устроил, моя сестра будет рада посмотреть, как Хет-эмад выколет мне глаз. Но Шелла схватила мага за руку, повиснув на нем. Ее тонкая фигура забавно смотрелась рядом с его – высокой и массивной. Казалось: Шелла пытается залезть на дерево.

– Я – глава посольства нашего клана! – Шелла говорила так внушительно, как только могла, своим дрожащим голоском. – И я решу, что делать с моим братом!

– Нет, – ответил старый маг. – Больше я не буду слушаться приказов ребенка.

Что-то вдруг изменилось в Хет-эмаде. Он пристально смотрел на черные отметины вокруг моего глаза – без следа гнева или злобы. Теперь в его взгляде была только решимость. Речь шла уже не о ненависти ко мне, а, скорее, о священном долге. Он должен был избавить мир от опасности. От проклятия, терзавшего его народ. Хет-эмад был теперь героем, а я – чудовищем. Острый край карты вонзился в мою кожу. Фериус по-прежнему стояла, привязанная за шею железной нитью мага. Дальвен наблюдал за ней, выравнивая дыхание, готовя для нее какое-то заклинание. Без сомнения – очень и очень неприятное.

– Лорд-маг Хет-эмад! – крикнул Шелла. – Ты выслушаешь меня!

Свет мерцал на ее татуировках огня и железа, но искры гасли так же быстро, как и появлялись.

– Страх трудно проглотить, не так ли? – сказал Хет-эмад, не сводя с меня взгляда. – Он прилипает к горлу, душит наши заклинания. Заставляет руки дрожать, и они больше не могут творить магические жесты. С опытом становится проще, но именно опыта тебе и не хватает, девочка. Нет, я не буду тебя слушать. И с этого момента я – руководитель нашей миссии в Гитабрии.

– Мой отец…

– Новый Верховный маг клана не кажется слишком сентиментальным.

Край карты глубже вонзился в кожу, в черную отметину под глазом, и я почувствовал, как капли крови стекают по щеке.

– Иначе он наверняка бы аннулировал ордер-заклинание против собственного сына?

«Не выказывай страха. Покажи им арта валар».

Я прикинул, не воспользоваться ли одним из любимых высказываний Рейчиса. Но, похоже, не время и не место для рассуждений о том, как вырывать и пожирать глазные яблоки людей.

– Эй, малыш, – окликнула Фериус. А я даже не мог повернуть голову, чтобы взглянуть на нее.

– Да? – спросил я, со всей возможной невозмутимостью. Ну, если эту невозмутимость вообще кто-то заметит, если голос – едва громче писка.

– Я когда-нибудь показывала тебе свое любимое заклинание зова?

Ее вопрос заставил Дальвена поднять руки, чтобы вызвать щит против заклятия – которого не последовало.

– Не будь идиотом, – сказал Хет-эмад. – Аргоси всегда так делают. Они болтают, болтают и болтают. Используют слова, чтобы тянуть время и лгать. У них нет магии.

Фериус поцокала языком.

– Знаешь, наш малыш постоянно это говорит. А я всякий раз доказываю ему, что он не прав. Например, вот так. Смотри.

Она поджала губы и издала пронзительный свист – такой громкий, что у меня едва не взорвались барабанные перепонки. Нет сомнений, что он был слышен и на улице, за проделанной мною брешью. А в следующий миг мы услышали, как распахнулась наружная дверь в башню. По лестнице затопали тяжелые сапоги. Много тяжелых сапог.

– Так вот, – небрежно сказала Фериус, словно перестав замечать связывающее заклятие Хет-эмада у себя на шее. – Это отряд тайной полиции Гитабрии. Мне говорили, что у них есть и другое название, более уважаемое, но, так или иначе, они очень плохо относятся к шпионам и убийцам, которые проникают в их страну и покушаются на их любимых изобретателей.

Более десятка мужчин и женщин собрались перед дверью комнаты. Они были одеты в кожаные доспехи, покрытые тонкими пластинами цвета меди – я таких раньше не видел. Около половины пластин были испещрены символами, которые я опознал как защитные иероглифы разных видов магии. Люди сжимали в руках длинные металлические трубки, одним концом направленные на магов.

– Эти смешные палочки называются огненными копьями, – уточнила Фериус. – Они делают примерно то же самое, что твое порошковое заклятие, только результат не такой красивый.

Хет-эмад выронил стальную карту и отступил от меня. Левой рукой он сотворил жест железного щита, а правой – жест щита магии огня. Без предупреждения молодая женщина повернула две половины своей трубки в противоположных направлениях. В месте их сочленения вспыхнула синяя искра, раздался оглушительный грохот. Из переднего конца копья вырвались огонь и дым. У меня заложило уши и заслезились глаза. А потом заклинание Хет-эмада исчезло. Я обернулся – и увидел дыру у него в груди. Достаточно большую, чтобы сквозь нее был виден свет уличного фонаря. Миг спустя маг как подкошенный рухнул на пол.

Раздвинув магов и людей с огненными копьями, в комнату вошла женщина. Темные кудри ниспадали на эполеты ее мундира, поблескивающие в первых лучах утреннего солнца.