Себастьян Кастелл - Механическая птица [litres]

– Что это там, малыш? – Внимание Фериус привлекла вывеска лавки аптекаря. – Как думаешь, у этого парня есть в продаже курительные соломинки?

– Не уходи от темы. Ты заявилась в башню раньше меня. Хотелось бы знать: как ты туда попала? Я-то шел по черным нитям, а ты их видеть не могла.

– Да, но у меня есть кое-что получше. – Фериус постучала пальцем по моей шляпе. – Мозги в черепушке. Тебе следует почаще ими пользоваться.

Ее насмешливость – не то, что мне сейчас требовалось.

– И что это должно было…

Я осекся. Я снова чуть не попался на любимую уловку Фериус – запутывать меня, пока я не забуду вопрос, на который хотел получить ответ.

Я посмотрел на аргоси. Она ухмылялась.

– Похоже, с тобой это больше не работает. – Она ударила по моей шляпе, заставив ее взвиться в воздух и приземлиться обратно мне на голову. – Эх, малыш. Какого аргоси я могла бы из тебя сделать! Клянусь, ты был бы одним из лучших, кого видел мир.

– Неужели?

Фериус кивнула. Она улыбалась, но выражение глаз стало серьезным.

– Чем мы занимаемся, Келлен, бродя по миру и следуя путем Ветра? Ищем дискордансы, которые могут изменить мир. Иногда эти перемены – к лучшему, но порой они грозят такими бедами, что мы проводим ночи без сна, раздумывая о них. Ну а на континенте не наберется и сотни людей, способных на то, что делаем мы.

– И ты полагаешь, что я – один из таких?

Даже до разговора с Энной на мосту я сомневался, что когда-нибудь смогу стать тейзаном Фериус, и почти потерял надежду.

– Чаще всего ты заставляешь меня думать, что я все делаю неправильно. Или мыслю неправильно. Или просто неправильно устроен.

Она похлопала меня по щеке затянутой в перчатку рукой.

– Ты такой и есть, Келлен. Мы все таковы… – Она повернулась и направилась к вывеске аптекаря. – Но ты не оставляешь попыток стать лучше, а это – я считаю – уже кое-что.

Фериус уже прошла несколько шагов, когда я сказал ей в спину:

– Ты права.

– Я всегда права, малыш. Будь иначе, я бы давно уже лежала в земле.

– Я имел в виду: раньше, когда ты сказала, что тот трюк больше не будет работать со мной. Он и не будет.

Фериус не замедлила шага.

– Тогда спроси еще раз, Келлен.

– Ты знала, что сестра была в той комнате? Ты пришла туда, хотя никогда не ввязываешься в дело, не понимая, что тебя может ожидать. Так знала ли ты, что Шелла там?

– Звучит как вопрос, на который ты уже знаешь ответ, малыш. Поэтому задай другой. Настоящий.

Я заколебался, не зная, какой ответ будет лучше для моего душевного спокойствия. Либо Фериус застигли врасплох, как и меня, – и тогда оказалось бы, что она совсем не такова, какой я считал ее все это время. Или же она все знала и позволила мне войти туда, чтобы убить мою родную сестру. Предки, я же был на волосок от того, чтобы это случилось!..

В итоге я не сказал ничего. Фериус остановилась. И вернулась ко мне. Она протянула мне руку. Сперва я подумал: она хочет, чтобы я взял ее за руку, но потом опустил взгляд и увидел на ладони остатки зеленых листьев. Я не ботаник, но любой посвященный джен-теп узнает ночецвет – или, как его чаще называют…

– Истощающая трава?!

Я рефлекторно потянулся ко рту, чтобы соскоблить с языка остатки этой дряни. В наших людях живет инстинктивный страх перед ночецветом, потому что это растение блокирует магические способности.

– Когда ты схватила меня в темноте, я подумал, что горький привкус во рту – это от страха. Но нет! Ты засунула в меня истощающую траву!

Она вытерла руку о штаны.

– Не кори себя за ошибку. Чувствовать горечь – обычное дело, когда тебе страшно.

– Мне не корить себя?! Это ты меня отравила, когда я собирался войти в комнату, полную магов!

Она фыркнула.

– Эй, помнишь, как ты попробовал мое варево? Так что давай не будем о ядах и отравлениях. А что до тех двух болтунов в комнате – на мосту Игральных Костей можно найти уличных клоунов пострашнее любого из них.

– Но ты спрашивала меня… Ты велела мне быть готовым к тому, что придется хладнокровно убить кого-нибудь!

– Горячая кровь или холодная, она всегда красная, когда вытекает из тела.

– Ты знала, что Шелла там! Зачем ты это сделала со мной?

Выражение лица Фериус стало мягким… печальным. Казалось, ей даже немного стыдно.

– Я должна была знать, малыш.

Тут уж моя собственная кровь закипела.

– Знать что?

– Насколько ты опасен.

– Мы путешествовали вместе целый год! Ты видела, как я сражаюсь. Ты знала, готов ли я убивать людей…

Она покачала головой.

– Не так. Не так, как в этот раз. Ты шел, собираясь убить, даже если тебе не будет грозить непосредственная опасность. Оборвать чужую жизнь без суда, без доказательств. Ты просто взял – и решил, что эти люди виновны, а ты станешь их палачом.

Я вдруг вспомнил о другой карте, лежавшей в моем кармане. «Путь Теней», который нарисовала Энна.

– Они были виновны! Именно они управляли обсидиановым червем!

Фериус устало вздохнула.

– Мы пока ничего толком не знаем, Келлен. Мы никогда не знаем наверняка. Аргоси пытаются следовать путем Воды. А это значит – идти по жизни, не причиняя вреда другим и поддерживая мировое равновесие. Но некоторых людей и некоторые события нельзя игнорировать, поэтому мы также следуем путем Ветра и ищем дискордансы. И лишь когда мы уверены – гораздо увереннее, чем были в той башне, – мы встаем на путь Грома и противостоим другим людям.

– Итак, я провалил испытание, которое ты мне устроила?

– Это не было… – Она осеклась и кивнула. – Да, малыш. Ты потерпел неудачу.

– А ты проверяла, гожусь ли я стать аргоси. Да? Хотя знаешь что? Это не имеет значения. Потому что, когда мы вошли в эту комнату, действие травы прекратилось, я потерялся в Тенях и едва не убил свою сестру.

– Забавно. Мне она не показалась такой уж мертвой.

– Да, но я…

– Ты правда думаешь, что смог бы остановиться, если бы в твоем сердце была хоть половина той тьмы, которую ты себе приписываешь?

Фериус чуть согнула колени, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Я почти одного роста с ней, и эта ее привычка меня бесит. Но она все равно так делает.

– Когда-то ты был нормальным ребенком… Ну, нормальным в понимании джен-теп. Затем у тебя все это отняли. Теперь ты живешь, каждый день оглядываясь через оба плеча. Думаешь, это проходит бесследно, малыш? Ты сердишься – и имеешь на это право. Гнев не делает тебя чудовищем. И он не делает тебя особенным. – Она взяла меня за руку. – А знаешь, что делает?

Я снова вспомнил о шраме на груди Энны. Шраме от удара клинком, который чуть не прервал ее жизнь.

– То, что я не даю гневу возобладать надо мной?

Ее взгляд смягчился на мгновение, затем она ухмыльнулась и мягко похлопала меня по щеке.