Себастьян Кастелл - Механическая птица [litres]

– Нет, малыш. У тебя ужасный характер. Но вот что ты умеешь делать хорошо – выбирать себе наставников.

Фериус отвернулась и продолжила путь, но, едва сделав пару шагов, споткнулась. Каким-то чудом я ухитрился подхватить ее и удержать от падения. Несколько секунд она просто стояла, держась за меня. Я слышал хрипы в ее легких и чувствовал, что ее сердце колотится слишком быстро.

– Почему ты позволила Завере победить тебя?

Я пожалел, что сказал это вслух. Каким бы ни был ответ, он не обрадует никого из нас.

Фериус выпрямилась и поправила шляпу. А потом зашагала дальше – к концу моста и движущимся платформам, которые вели к дому Джанучи.

– Видишь? Это не очень хороший вопрос.

«Забудь об этом», – сказал я себе.

– Но как она…

– Завера уделала меня, потому что она более искусный боец, чем я.

Фериус сказала это будничным тоном. Так можно было бы назвать время суток или заметить, что груши у одного продавца дешевле, чем у другого.

Я прибавил шагу, догнав ее.

– Но что, если вам снова придется драться?

– Думаю, она снова меня уделает.

На сей раз горький привкус во рту явно был вызван не истощающей травой.

– И ты так спокойно об этом говоришь? Завера могла убить тебя, Фериус! Она хотела! Я видел это в ее глазах.

– Нет, она не могла убить меня, малыш.

– Почему нет? – требовательно спросил я, чувствуя, что бешусь все сильнее. – Назови хотя бы одну причину, почему она не смогла бы прикончить тебя прямо у меня на глазах!

Фериус остановилась, и я подумал: может, я перегнул палку? Но она обернулась и положила руки мне на плечи.

– Потому что ты не позволил бы ей.

Никогда прежде я не видел, как Фериус плачет, но сейчас в ее глазах определенно стояли слезы. Она притянула меня к себе и обняла – во второй раз за все время, что мы были знакомы.

– Фериус, что…

– Никогда не убивай ради меня. Хорошо, Келлен? Пообещай мне. Я знаю, как отчаянно ты желаешь защитить друзей. Но ты никогда не уйдешь в Тени из-за меня.

– Хорошо, не буду, – пообещал я, потому что не мог вынести боли в ее голосе.

Но я солгал.

– Ты готова? – спросил я Крессию.

Для человека, который провел последние два дня в цепях, терзаемый изнутри отвратительным существом, Крессия сохранила великолепное самообладание.

Она изогнула бровь.

– Ты уже в третий раз спрашиваешь, Келлен. Сам-то готов?

Ну… теоретически. На трех жаровнях я расплавил металлические субстанции. Соответствующие иглы были вычищены и готовы к работе. Необходимые заклятия дыхания я знал назубок, но все-таки повторил их несколько раз, чтобы не ошибиться и не запнуться в самый неподходящий момент.

В моей жизни такое бывает нечасто, но вот сейчас – для разнообразия – я действительно знал, что делать. Вроде бы. Использование браслета из оникса делало процесс нестандартным, и я нервничал. Не добавляло спокойствия также присутствие Джанучи и Алтариста. Они встали на почтительном расстоянии, чтобы не мешать мне; и все же – готов поклясться – в каждом их вздохе сквозило сомнение.

Хотя у изобретателей был некоторый опыт сотрудничества с творцами амулетов типа Нифении (которая тоже пожелала присутствовать), эзотерические изыскания вроде работы с магическим червем были им непонятны. И для их научно-исследовательского типа мышления казались абсурдными.

– А ты будешь блевать? – поддел Рейчис.

Он сидел на спине Айшека, словно всадник на лошади. Гиена, похоже, не возражала, но возражала Нифения.

– Это неприлично, – прошептала она своему талисману. В ответ он фыркнул.

– Ха! – сказал Рейчис.

– Может, закроешь свой прекрасный рот? – сказала Фериус. – Не видишь? Дети пытаются сосредоточиться.

Знаете, что очень сложно? Удалять из человеческого глаза отвратительного скользкого магического червя. Еще труднее делать это, когда ты устал как собака и не можешь пересчитать собственные синяки. Но хуже всего – зрители, которые пялятся на тебя во время процедуры.

– Ладно, – сказал я, взяв серебряную иглу и погружая ее в медный расплав. – Так. Хорошо. Прости, Крессия, но сейчас я…

– Не надо мне ничего рассказывать. – Она смотрела на меня с сочувствием, которого я не заслуживал.

– Думаю, это может причинить тебе такую же боль, как и мне, Келлен.

«Чертовски похоже на правду», – подумал я. А вслух сказал:

– Полагаю, такие вот вещи и учат нас смотреть на жизнь философски.

Крессия усмехнулась. Не потому, что это было смешно. А потому, очевидно, что она была невероятно храброй.

– Нет ли другого способа, кроме этого варварского ритуала? – спросил Алтарист, кажется, уже в пятый раз.

Я стоял спиной и не видел его лица. Но готов был поспорить на все свои деньги: он едва может устоять на месте, борясь с желанием подбежать и оттащить меня от дочери.

Джануча начала успокаивать его, но Крессия перебила.

– Я – этуца Крессия фаль Гассан, – сказала она, – дочь народа исследователей. Когда мы постигаем мир, мы отвергаем страх и сметаем преграды. Выживу я или умру – но я избавлюсь от этой мерзости.

Она снова обратила взгляд на меня.

– Давай, Келлен. Сейчас.

По правде говоря, я бы повременил еще несколько минут, чтобы успокоиться, но Крессия сделала свой выбор, и я повиновался. Надев на запястье ониксовый браслет, я большим и указательным пальцами растянул веки Крессии, чтобы глаз оставался открытым.

Первая задача – выманить червя. Для этого требовалось заклятие дыхания и раскаленная игла, наконечник которой я прижал к глазу Крессии. Фокус (если такое легкомысленное слово можно использовать для чего-то настолько ужасного) состоял в том, чтобы установить контакт с серебром, не выколов глаз. Все это время мне приходилось чередовать два разных заклятия дыхания. Одно – чтобы не выжечь глаз, а другое – чтобы при помощи медного сплава на серебряной игле вытащить наружу червя.

Проще некуда.

Все тело Крессии содрогнулось, и она закричала – так громко, что, казалось, у меня из ушей вот-вот хлынет кровь. По ее смуглой щеке потекли черные маслянистые слезы; они шипели, касаясь кожи, и этот звук был слышен даже за ее мучительным криком. Медленно, неохотно, сопротивляясь изо всех сил, обсидиановый червь начал выползать на иглу.

Крессия перестала кричать, но конвульсии только усилились. Фериус подошла и придержала голову девушки.

– Она умирает! – закричала Джануча. Она уже не могла справиться с собой. – Это убивает ее!

Джануча не ошибалась. Шелла предупреждала, что червь пробыл в Крессии слишком долго; удаление может вызвать шок, который сожжет ей мозг. Вот теперь этот отвратительный ритуал, который я провел несколько раз за последние полгода, превращался в нечто совершенно новое.