Себастьян Кастелл - Механическая птица [litres]

Ни солнца, ни луны, да и вообще неба не было видно – и я не мог понять, сколько прошло времени. Я знал лишь то, что с каждым шагом чувствую себя все хуже. Все более опустошенным.

Хотя сейчас я был не в Казаране, я все же видел людей. Человеческие тени, во всяком случае. Они что-то бормотали про себя, созерцая вещи, которые я не могу увидеть. Они говорили о тоске, или о страхе, или о жутком позоре. Они нашептывали свои самые тягостные и мрачные секреты, но я не слушал, боясь, что их горести проглотят меня.

А потом я почувствовал, что начинаю погружаться в ониксовый песок.

– Отпусти меня, – попросил я Черную Тень.

Кожа вокруг левого глаза вспыхнула, словно сами черные отметины негодовали, улышав мою мольбу. Боль стала невыносимой – и я понял, что свободен. Свет ослепил меня, глаза невыносимо закололо от тысяч и тысяч огней. Я стоял на коленях и смотрел на звезды. Вокруг царил сумрак, разгоняемый лишь тусклым светом полумесяца, но в первый миг пришлось зажмуриться – такой яркой показалась мне ночь.

Я с трудом поднялся на ноги. Было еще темно, так что я едва ли бродил дольше нескольких часов. На руках и плечах обнаружились новые царапины – видимо, я задевал стены зданий. А порез на щеке я и вовсе не мог объяснить. Прикоснувшись пальцами к коже возле левого глаза, я почувствовал, что отметины снова увеличились в размерах. Я стоял в узком переулке; нужно было выйти на улицу, чтобы сориентироваться в пространстве.

Здесь было меньше фонарей, чем в центре города. Меня окружали какие-то склады, а улица шла под уклон, вниз – к арке, за которой начинался широкий тракт.

«Восточный торговый путь, – подумал я. – А это, видимо, складской район».

Раздался негромкий топот обутых в сандалии ног – и я ретировался обратно в переулок. Мимо прошел человек в простой купеческой одежде. Миновав переулок, где я прятался, он направился к высокой башне-зернохранилищу. Человек выглядел непритязательно, это вполне мог быть какой-нибудь торговец из Семи Песков. Только вот я провел немало времени среди этих людей. Там, в приграничье, местные жители ходят широким размашистым шагом, равнодушные ко всему, что творится вокруг. Этот же двигался плавно, точно плыл – будто не шел по пустой темной улице на окраине, а шествовал мимо восхищенной толпы, отдававшей ему почести. Если и есть более верный способ опознать мага джен-теп из влиятельного дома, то я его не знаю.

Впрочем, следовало убедиться наверняка. Я порылся в кармане и достал монету кастрадази. Я еще не разобрался в свойствах монет, но сейчас это не имело значения – годилась любая.

Я бросил монету на бочку с медной окантовкой, стоявшую возле ближайшего сарая. Звон испугал мнимого торговца. Он резко обернулся – и я увидел свечение татуировок под его рукавами.

Попался!

Я замер, ожидая, когда маг успокоится и решит, что шум был случайностью – мимо проскочила крыса или что-то похожее на нее. Едва маг снова зашагал по улице, я подобрал монету и тихо двинулся следом, копируя легкую трусцу Рейчиса, когда белкокот преследует кролика. Со стороны это, вероятно, выглядело довольно нелепо. Но если кто-нибудь меня увидит – опасность стать публичным посмешищем будет последней из моих проблем.

Маг в купеческой одежде подошел к башне-зернохранилищу. Мне она показалась обыкновенной и ничем не примечательной, но мужчина осторожно обошел ее несколько раз и лишь потом остановился у двери. Я спрятался в тени напротив здания и наблюдал, как он сделал пальцами несколько коротких выверенных жестов, а потом поднес ладонь к двери – на дюйм или около того – и начертил в воздухе круг.

Послышались тихие щелчки, и в центре двери появилось свечение. Миг спустя дверь открылась – сама по себе, а свет померк. Маг шагнул, было внутрь, но замер на пороге и оглянулся. Он смотрел прямо на меня.

«Вот черт!» – подумал я. Руки дернулись к мешочкам с порошками. Все мои инстинкты кричали, призывая меня бежать. Ничего удивительного, впрочем; мои инстинкты – те еще трусы. Однако крохотная крупинка рассудка, еще сохранившаяся у меня, напомнила, что я стоял в полной темноте, а мага только что ослепил яркий свет изнутри башни. Скорее всего, он ровным счетом ничего не видит, и так будет еще минимум несколько секунд.

Я принялся мысленно считать эти секунды – что на самом деле очень неудачный способ следить за временем, если вы нервничаете. Татуировки мага снова вспыхнули на мгновение, а потом он повернулся и вошел в башню. Только тут я позволил себе дышать и прислушиваться к его шагам.

Судя по звукам, маг поднимался по лестнице. А дверь начала закрываться. Она двигалась так медленно, что я задумался: почему маг не придал ей ускорение, когда вошел. А потом сообразил, что он вовсе не трогал дверь. Наверняка любое прикосновение к ней активизирует сигнальное заклятие или – что вернее – отоварит потенциального злоумышленника чем-нибудь зубодробительным.

«Двигайся!» – приказал я себе. Через несколько секунд дверь захлопнется, и я лишусь своего шанса. С другой стороны, если маг еще не поднялся до верха лестницы, он увидит, как я вхожу…

В такие моменты вам требуется вся ваша решимость, отвага и безрассудство. Не имея ни того, ни другого, ни третьего, я представил себе Крессию. Вспомнил, как глаза закатываются ей под веки, а по щекам стекают черные маслянистые слезы. И изо рта торчат щупальца червя, медленно и мучительно убивающего девушку. Храня в памяти эту картину, я сделал два быстрых вдоха-выдоха и кинулся к башне.

Проскользнув в дверь за миг до того, как она закрылась, я вошел в логово своего врага.

На первом этаже царил беспорядок – валялись инструменты, ведра, бочки, стояли поломанные телеги; все покрыто изрядным слоем пыли. Винтовая лестница, идущая вдоль стены, постепенно закруглялась. Я услышал шаги мужчины футах в двадцати надо мной – там, где находился проем, ведущий на второй этаж. Я ждал, пока сверху не раздался звук приглушенных голосов. Прикрыв глаза, я прошептал сасуцеи:

– Знаю, ты злишься на меня, но прошу: помоги. Только покажи, где они прячут ониксовый браслет.

Ничего. Никакого намека на присутствие духа ветра. Видимо, наши с Сюзи отношения на этом закончились.

«Ладно, – подумал я. – Самый лучший план – всегда наиболее простой. Заберись по лестнице, высади дверь и взорви там всех, прежде чем они успеют поставить щит. Дальше надо будет просто убедиться, что все мертвы, и найти браслет».

Я опустил руки в мешочки и коснулся порошков. Привычка. Почти ритуальное действие, которое нужно совершить, дабы увериться, что я готов к бою. Вынув руки, я увидел, что зернышки порошков прилипли к пальцам. Я вспотел. Это – как я узнал на собственном печальном опыте – ответ моего тела, его способ сказать мне, что план никуда не годится.