Холли Блэк - Десятина [= Зачарованная] [litres]

Без лишних слов было понятно, что она Королева Благого двора.

Фрейлины королевы носили легкие одежды цвета штормового неба и утренних роз. Когда Кайя и Ройбен подошли ближе, одна из фрейлин ахнула, почти вскрикнула, и прижала ладони ко рту. Ройбен посмотрел на нее и улыбнулся.

Кайя напряглась. Улыбка Ройбена выглядела неуместно, больше напоминая нервное подергивание губ, нежели выражение радости.

Внезапно путь им преградил рыцарь. Одет он был в кожаный зеленый доспех, а волосы его напоминали светлое золото молодой кукурузы. В руках рыцарь держал странное копье, настолько богато изукрашенное, что Кайя даже засомневалась: а оружие ли это вообще?

– Талатейн, – поприветствовал его Ройбен, коротко склонив голову.

– Тебе здесь не рады, – ответил фейри.

Выглянувшая из кармана Кайи Люти, уставилась на рыцаря с неприкрытым восхищением.

– Доложи обо мне Королеве, – потребовал Ройбен. – Если она не желает меня видеть, я немедленно покину рощу.

Кайя хотела возразить, но Ройбен остановил ее, кладя руку на плечо.

– Но мои спутники, конечно, вольны остаться или уйти, когда им заблагорассудится, – продолжил он.

Взгляд Талатейна метнулся к Королеве, затем снова к Ройбену, и во взгляде его промелькнул огонек ревности. Взмахнув затянутой в перчатку рукой, он подозвал к себе еще нескольких рыцарей. Подошедший паж выслушал Талатейна и помчался передавать его слова Королеве.

Грациозно склонившись, она выслушала маленького пажа, а затем отделилась от кольца фрейлин и направилась к ним, ступая по зеленой траве. На Кайю она не смотрела, все внимание Королевы было приковано к Ройбену.

Кайя заметила, как изменилось лицо Ройбена, когда он увидел свою госпожу. Тоска и жажда, отразившиеся на нем, ошеломили Кайю. Он смотрел на Королеву спокойным взглядом пса, одичавшего в глуши, но все еще с надеждой ожидающего ласкового прикосновения хозяйской руки.

Ей вспомнился гобелен на стене в его комнате, вспомнились все слова, произнесенные и так и не сорвавшиеся с губ. И тогда Кайя поняла, почему он отстранялся от ее поцелуев, почему отвечал коротко и спокойно – должно быть, все эти годы при Неблагом дворе Ройбен лелеял эту любовь, надеясь вновь увидеть свою Королеву. Кайя была слепа, думала только о собственных желаниях и не замечала очевидного.

Кайя была благодарна Ройбену за то, что он опустился на колено, преклоняя голову перед Королевой. Можно было следом за ним склониться перед повелительницей, скрывая исказившую лицо боль.

– Ты как всегда галантен, рыцарь мой, – промолвила Королева.

Кайя украдкой глянула вверх, заглядывая ей в глаза. Они были нежными, влажными и зелеными, как изумруды. Кайя вздохнула. Она вдруг почувствовала себя ужасно усталой, серой и невзрачной. И резко захотелось, чтобы Ройбен поскорее узнал о Корни и они смогли бы вернуться домой.

– Больше не ваш, – произнес Ройбен так печально, словно сожалел об этом.

– Чей же, если не мой?

Слишком много было в этом разговоре тайного смысла, слишком много подтекстов, и Кайя не была уверена, что сможет правильно уловить их все. Были ли эти двое любовниками?

– Ничей, Силариэль, – почтительно ответил он с легкой улыбкой на губах и интересом в глазах. – Возможно, после стольких лет, свой собственный.

Он говорил как человек, который не хочет слишком повышать голос, опасаясь вдребезги разбить нечто очень хрупкое и дорогое.

Улыбка Королевы не померкла, не изменилась.

Совершенная улыбка – идеальный изгиб губ, идеальный баланс радости и расположения. Она была столь прекрасна, что Кайя неосознанно залюбовалась, потеряв нить разговора. И потому не сразу поняла, что происходит, когда Королева вновь заговорила.

– Зачем же ты почтил нас своим присутствием, если не для того, чтобы вернуться домой?

– Я ищу Нефамаэля. С ним молодой человек, которого моя спутница должна вернуть в Железные земли.

Силариэль покачала головой:

– Он больше не один из нас. Когда умерла правительница Неблагого двора и свободные фейри не принесли присягу… – Она замолчала, глядя на Ройбена, тревога читалась на лице прекрасной фейри. – Он захватил трон и провозгласил себя Королем.

Кайя вскинула голову и широко распахнула глаза. Позабыв об этикете, она выпалила:

– Нефамаэль стал Королем Неблагого двора?

Девушка прикусила губу, когда Королева обратила к ней снисходительный взгляд.

– Кого привел ты к нам?

– Ее зовут Кайя. Она подменыш. – Ройбен выглядел задумчивым.

Королева изогнула каштановые брови.

– Ей ты помогаешь в возвращении смертного мальчика, похищенного Нефамаэлем?

– Ей, – подтвердил Ройбен.

– И какова цена твоей услуги, о Ройбен, что служит теперь лишь самому себе? – Рука Королевы лениво поднялась к шее, поигрывая амулетом.

Кайя оторвала взгляд от безупречного лица и сосредоточилась на кулоне. Молочно-белый камень на длинной цепочке. Такой знакомый…

Щеки Ройбена окрасились розовым. Он что, действительно покраснел?

– Дружба.

И тут Кайя поняла, что помнит эту подвеску – она была у Нефамаэля. Висела у него на шее в тот вечер, когда рыцарь привел ее к Никневин.

Королева склонилась к Ройбену и вкрадчиво, словно позабыв о Кайе, спросила:

– Однажды ты пообещал сделать все что угодно, дабы доказать свою любовь ко мне. Это по-прежнему так?

Румянец на щеках запылал ярче, но когда Ройбен заговорил, голос его был холоден, как сталь.

– Нет.

Что это значит? Разговор их определенно имел какой-то скрытый смысл, но относился он не к любви, нет, а к убитой Королеве. Вот о чем они говорили! Силариэль обращалась с Ройбеном, как с игрушкой, а когда он ей наскучил, обменяла своего рыцаря на нового. Ее не заботило, будет ли новый владелец аккуратен с игрушкой, даже не страшило, что игрушку могут сломать. Но у нее были планы, и планы эти подразумевали вернуть рыцаря назад.

– А если я скажу, что ты уже доказал свою верность, к моему великому удовольствию? Идем, возвращайся к нам. К столам с медовым вином и сочными красными яблоками. Сядь снова подле меня, мой рыцарь.

Кайя с силой прикусила губу. Боль помогла понять: он не принадлежит ей, никогда не принадлежал. Пусть уже слишком поздно притворяться, что ей все равно, но, по крайней мере, можно загнать раздирающую боль поглубже, чтобы Ройбен не заметил ее чувств.

Он смотрел на Силариэль со смесью тоски и презрения:

– Прошу простить меня, – ответил он, – но от одного запаха яблок к горлу подступает тошнота. К тому же у меня еще много дел.

На лице Королевы отразилось потрясение, затем злость. Ройбен бесстрастно следил, как сменялись эмоции на лице его госпожи.

– Тогда тебе лучше поспешить, – выдохнула она.