Ад Вороновский - Половина солнца

Он хотел устроить бунт.

– А вы не думали, что это нелогично? Почему новенький устроил поджог, хотя у него даже нет такой силы? Скорее, надо думать, что лицей подпалил тот, кто владеет магией огня! Так вы поэтому забрали Юлиана? Он же владел пиропсионезом.

И вот первый урок. Учителя тоже что-то решили за каникулы и были готовы противостоять перевозбуждённым ученикам. Уж Крозье-то точно ожидал подобных недовольств.

– Тише, тише.

На самом деле Олеан велел им бунтовать и кричать на почти любую фразу, сказанную враждебно настроенными преподавателями. Крозье, разумеется, был из числа враждебных. Однако у нас, учеников, был свой агент – Бенджамин, который, по их логике, после всех своих злодеяний просто обязан был служить Совам верой и правдой, тем более закованный в наручники. Конечно, так только они и думали. На самом же деле он узнал заранее о переводе Джонатана Эрланда из лицея к тем же Совам на службу или в недавно созданную тюрьму, которая была окружена аномальной, подобной защитному полю вокруг стадиона на острове. Тюрьма специально для бессмертных. Внутри, разумеется, она как-то делилась на подростков и взрослых, но в целом это было одно крупное здание: всё же на подобные огромные защитные поля требуется много энергии уже овладевшего своей аномальной взрослого и обученного человека, и создавать их где попало – затруднительно.

Итак, Джонатан был поводом к бунту. И они его подняли.

После слов «тише», которые Крозье, кажется, сказал снова слишком уж громко, началось веселье. Лично я не хотел принимать в этом участие и думал позвать на помощь других учителей, но я не мог предать своих друзей. Да и они, скорее всего, сделали бы со мной то же, что и с Крозье. А что они с ним сделали?

Стадион, предназначенный для уроков по овладению аномальной. Толпа учеников, мрачно глядящих на преподавателя. И порядок действий для собравшихся. Иронично, но система была везде. Даже в бунте.

Август подошёл к Крозье впритык и попытался схватить за запястье, однако бывший моряк увернулся. Он возмущённо достал из кармана своего длинного потрёпанного пальто аномальную рукоять и задействовал её. Обратив свою силу в лезвие военной сабли, он направил её на учеников, нервно ухмыляясь, постепенно теряя контроль и становясь всё злее и злее.

– Ну же, мистер Крозье, – проворковала Эстер Уайльд, которая больше не сидела в своей коляске, а пришла якобы посмотреть на тренировку. – Почему вы достали оружие и направили его против толпы необученных детей? Хотя верно. Не такие уж они уже и необученные.

Она поднесла к губам небольшую флейту, которую всё это время держала в руке, и начала играть.

Я заткнул уши, так как знал, что сейчас произойдет. Олеан посвятил меня в планы, потому что продолжал переманивать на свою сторону и считал, что я должен знать всё, как член их команды, пускай и выгнал один раз.

Музыка этой девушки действовала как катализатор, который отправлял тебя в некий транс. Ты вспоминал всё самое прекрасное, красивое и поэтичное, счастливые моменты собственной жизни и даже не осознавал, что становился абсолютно беззащитным и ослеплённым.

Олеан внимательно наблюдал за Эстер, кивая и нервно поглядывая на вход в стадион, как бы кто ни прибежал спасать Крозье.

Теперь они фактически могли рассчитывать на более мягкий приговор, ведь происходящее перешло в разряд самозащиты: тренер взбесился и решил покромсать своих учеников, достав магическую саблю.

Август блестяще справился со своей задачей – просто-напросто напугать, ведь Крозье явно не хотел подвергнуться участи Туманной, упав в обморок от потери жизненных сил. Ну а Эстер… тем более.

Сам Олеан был чем-то недоволен и хмурился. Я наблюдал. И до меня дошло.

Дэмиан. Он всё ещё не сделал свой ход. У него был нож, который дал ему Олеан, и у него была злость, направленная в особенности на Крозье. Но он стоял за его спиной и молчал.

Тогда, смерив Куина-младшего ледяным взглядом, ла Бэйл выхватил из его рук нож и самостоятельно вонзил его в горло учителя.

Это видели все мы. На самом же деле, скорее всего, они оба переместились внутрь сознания Крозье, в сформированный в этот момент мир только для них двоих: убийцы и жертвы. И сосед, не сомневаюсь, веселился от души, убивая учителя в этой самой комнате, как он убивал меня и даже убивал его я: отчего у меня остались веснушки на щеках. Порою можно убивать, лишь внушая человеку мысленно эту смерть, а иногда можно убить… и в том, и в другом мире. Нашем и некоем междумирье.

Олеан убил Крозье и там, и там.

Я закрыл лицо рукой. Эндрю наблюдал за этим с отстранённым спокойствием. Я был удивлён, что он не в ужасе.

Но Дрю даже не смотрел на окровавленного Крозье. Он смотрел на своего брата. Брата, который не смог выполнить свою часть плана и теперь стоял за спинами других учеников, мрачно глядя на собственные руки.

И я понял, что это Эндрю попросил его.

И Дэмиан послушался. В самый последний момент.

Конечно, Крозье не мог умереть, потому что он был таким же, как и все мы на этом острове. Он был бессмертен.

Его тело со стуком упало на колени перед своим убийцей, а затем завалилось на бок. Олеан опустил руку и сурово улыбнулся. На его ладони оставались следы крови.

Ребята начали медленно расходиться. Я подождал, пока ла Бэйл налюбуется своим достижением и сам медленно уйдёт со стадиона. И молчал. Ком застыл в горле, но кричать смысла не было никакого.

Когда учитель пришёл в себя, все уже разошлись по своим комнатам. Но за ними пришли. За Августом, за Олеаном и за Эстер.

Сорокин мрачно улыбался, когда его проводили мимо нашей комнаты.

Почему-то мне казалось, что именно эти трое из всей школы меньше всего боятся попасть в ящик Пандоры.

Эстер умирает каждый день. Август почему-то смерть скорее любил, чем боялся. Ну а Олеан…

Сосед ухмылялся, однако я видел отвращение в его взгляде.

Его уводили из комнаты, заломив руки за спину, но он улыбнулся мне, хотя лицо его позеленело так, будто бы его сейчас стошнит.

Видимо, кошмар самого тёмного парня в школе был также самым тёмным.

– Не скучай, Хэллебор. Они отпустят меня…

– Сомневаюсь, ла Бэйл, – вставил своё охранник.

– … ты пока что думай над чертежами!

Я не знаю, удастся ли ему не попасть в тюремную камеру вслед за Джонатаном, но чёрт возьми. Если у него это выйдет, я начну сомневаться в том, может ли он вообще… хоть в чём-то… проигрывать.

Я слушал удаляющиеся шаги соседа и охранников, и в глубине коридора наконец прогремел новый клич Олеандра ла Бэйла, ознаменовавший вовсе не поражение, а первую гордую победу:

– Смерти нет!