Ад Вороновский - Половина солнца

Лука, кажется, смотрел мне вслед. Он прикрывал глаза рукой. Он сдерживал слёзы? Он плакал?

Я уже собирался свернуть за угол, как почувствовал внезапный укол будто бы прямо в мозгу. Будто бы меня ударила молния, и, кажется, меня это убило.

Я упал. Перед глазами был свет – а не темнота, как обычно бывает. Меня и в самом деле долбанул молнией один из этих Сов.

Лука дрожащим голосом пытался что-то спросить, и когда услышал, что я умер, то закричал.

Что он кричал, я уже не слышал.

Я действительно был мёртв.

И больше я Луку не видел.

– Олеан?

– Хэй, Олеан, просыпайся. Тебе нужно поесть. Врач говорил.

Это Эндрю. Он принёс еду, в этот раз на подносе, а не в бумажном пакетике, какой мы заносили уже давным-давно для самого Куина-старшего.

Я вспомнил, где я и что сейчас со мной происходило.

Меня затошнило.

Перед глазами всё ещё стоял этот раздражающий свет, который я видел в своём сне-воспоминании. Воспоминания… Никогда прежде мне не снились воспоминания.

Я поморщился.

И перевёл взгляд в сторону. Стоп, кто это… Не может быть.

– Лука? – тихо спросил я, вглядываясь в знакомые черты. – Что ты…

Нет. Стоп. Откуда ему тут быть? Нет. Глаза. Совсем не такие. И волосы. И ростом он пониже. Веснушки… Да, глаза не цвета лета. Они волчьи. Волк.

– Хэллебор.

Коул казался холодным. Удивительно холодным, прям как Лука тогда. Как он…

– Что он сказал, Дрю? Как он меня назвал? Я не расслышал.

Эндрю неодобрительно покачал головой.

– Должно быть, бредит. У него температура поднялась. Надо бы снова вызвать врача.

– Я в порядке.

Коул сверкнул своими волчьими очами.

– Нет, не в порядке. Я всё знаю. Про заражение паразитом Сomedenti corpus. Почему ты не сказал нам? Ведь мы бы…

– Мы бы что? Вылечили меня? Сомневаюсь. Средств не существует. Точно не для бессмертных… Нет.

Хэллебор не согласился.

– Это мы ещё увидим, ла Бэйл. Увидим. Эндрю, впихни в него немного еды.

Я ухмыльнулся, но это вызвало больше боли, чем я ожидал. В горле будто бы до сих пор копошились эти черви…

– Чёртова червовая чума. Я не могу есть, уж извините. Меня стошнит.

Эндрю дал мне в руки йогурт и ложку с надеждой в глазах. Я вздохнул.

– Ладно. Я попробую.

Пока я пытался расправиться с йогуртом, Коэлло расхаживал взад-вперёд по комнате, жестикулируя руками и проговаривая мысли вслух.

– Так вот, у меня есть идеи по поводу твоей болезни. И ты не будешь страдать вечно. Полдела ведь уже сделано – лекарство нашли, надо только уметь его применить…

Может быть, в его словах была толика смысла, но я не хотел обременять себя ложными надеждами. Потому молчал.

– Ладно, – сдался Коул, глядя на меня. – Ты не бессмертен , Олеан.

Я вздрогнул. Поднял глаза на Хэллебора. Он смотрел на меня в упор.

– Никто из нас не бессмертен до конца. Название-то красивое, но не совсем точно. Не бывает такого, чтобы нельзя было умереть. Все мы умираем в итоге. Это круговорот природы. Это естественно. И пускай наши с вами жизни так сильно изменились, что теперь мы невосприимчивы к большинству опасностей, однако… есть теория, что всё не так просто. И мы тоже можем умереть.

Кажется, Эндрю это заинтересовало. Я же слушал уже отстранённо.

– Это не важно, Хэллебор. Важно то, что происходит сейчас. У меня вопрос, – я указал ложкой на дверь, будто кто-то, вроде директора, мог сейчас через неё зайти. – Почему я здесь?

Коул на удивление понял меня сразу.

– Потому что Август и остальные твои ребята угрожали директору, что, если тебя посадят рядом с Джонни, они сообщат родителям, а оттуда пойдут проблемы. Наказали – и достаточно. Не нужны им скандалы, – он едко ухмыльнулся, даже как-то удовлетворённо. Совсем не похоже на привычного мне Коэлло.

– Ясно. Так Джонни оставили в камере?

Коул кивнул.

– Да. Ты выиграл эту битву, Олеан. Правда, какой ценой… какой ценой.

Эндрю печально покачал головой.

– Это возмутительно. Мне наплевать на Крозье, пускай это неправильно и аморально, но ты подверг опасности себя и других учеников.

Я не стал говорить, что они сами согласились, а просто кивнул.

– Не будем сейчас обсуждать мои методы изменения реальности. Просто дайте мне это чёртово лекарство. А мне ещё надо сходить в медпункт, должны сделать очередной укол.

Хэллебор протестующе замотал головой.

– Нет. Останешься тут, мы сами приведём врача. Ты еле стоял на ногах, когда тебя привели сюда. И сейчас выглядишь ходячим трупом.

Я ухмыльнулся. Дрю, кажется, тоже заметил эту перемену в друге. Он приподнял бровь, глядя на Коула. Я же спросил:

– Хэллебор, с тобой всё в порядке? Ты случаем сам не побывал в ящике Пандоры, пока я был тут в отключке?

Сосед, кажется, снова прикинулся дурачком и пожал плечами, качая головой.

– Нет, ла Бэйл, я пока что не настолько безрассуден. Я больше склоняюсь к словесному решению конфликтов, а не радикальным действиям. Ты знаешь моё мнение.

– Ну да, конечно. Ещё скажи, что никогда не дрался в…

Я согнулся пополам, сжав ложку в кулаке. Эндрю быстро выхватил йогурт, убрал поднос с моих колен и забрал столовый прибор, положив ладонь мне на спину.

– Что такое, Олеан? Что случилось? Тебе плохо? Боже, Коул, позови врача…

Я хотел сказать, что в порядке, но в горле безумно саднило, а в желудке будто бы плавало битое стекло.

Снова они.

Я плохо помнил себя и не замечал течения времени, потому что погрузился в некий транс из боли и опустошения, когда прибежали врач с медсестрой. Они сделали мне укол, и я провалился в небытие.

Правда, теперь в этой пустоте не было прошлого или хотя бы обычного сна. Я ничего не чувствовал и, когда открыл глаза, был рад, что ничего не видел, хотя отдохнувшим себя совсем не ощущал.

Наоборот.

Я был разбит.

Рядом никого не было. Я тихо попросил воды. Слишком тихо. Я попросил громче.

– Очнулся?

Медсестра заглянула ко мне, потом позвала врача. Я получил стакан воды.

С запозданием я понял, что мне ставили капельницу. Мерзкое чувство.

Доктор выглядел мрачным.

– Зачем… капельница…

– Чтобы ты не так сильно чувствовал паразита в собственной крови. Они уже и туда добираются. Лекарственные препараты их отгоняют, а потому добраться могут только до желудка и других органов. Так что тебе надо принимать лекарства и внутрь, и через капельницу – если полежишь с ней какое-то время, потом можешь даже сходить на уроки. С капельницей лекарство держится в крови дольше.

Я кивнул.

Интересно, сейчас ночь? Шторы завешаны.

Врача спрашивать ни о чем больше не хотелось.

Тогда я закрыл глаза и позволил себе уснуть.

Твари внутри меня действительно перестали так явно проявлять себя и будто бы наконец заснули вместе со мной…