Ад Вороновский - Половина солнца

Смерти нет?

После пары дней в больничном крыле с капельницей в обнимку меня отпустили на заветные занятия. Как я по ним скучал, невероятно!

Всё болело от бесчисленных уколов, ввода препаратов и прочих радостей лечения, которое всё равно не поможет. Спасибо хоть, что не решились меня жечь или облучать в попытках избавить от недуга. Врач даже предложил мне коляску. Ага, не хватало нам ещё одной Эстер Уайльд в лицее. Первой достаточно.

Музыка. Вот что по-настоящему необходимо: не коляска. Музыка, мне нужна музыка.

Borderline, dead inside [18] Здесь и далее в этой главе до следующего примечания в плеере Олеана играет Breaking Benjamin – Unknown Soldier. .

На грани, мёртв внутри.

О, как же я устал от этого. Как же я устал.

Я помню, кажется, что Коул приходил ко мне, пока я спал. Я проснулся, но лекарства действовали слишком сильно, так что не смог выдавить ни слова. Зато он – он-то не затыкался. Всё никак не затыкался. Этот Хэллебор.

Впрочем, его голос в голове отскакивал от стенок сознания, и фразы долетали лишь обрывками. Будто бы общались по плохой телефонной связи. Просто отвратительной связи.

I don’t mind falling to pieces.

Всё равно, если я распадусь на куски.

Лучше бы я остался в койке, чем попёрся на проклятую химию. Я надеялся угодить на какой-либо урок, посвященный… новому свету, а не стандартный.

Так, кажется, он это называл. Новый свет. Как из Евангелия какого-то. Только там был Завет, а не свет. Ну и старая же это сказка… Ещё когда-то земли Америки так называли. Бред.

Coming in, violin, let’s begin feeding the sickness.

Приближаюсь к концу, скрипка, давай начнём подпитывать болезнь.

Хотя бы наушники не сломались. Хорошо работают. Отлично подпитывают мою боль музыкой, которая разъедает меня изнутри вместе с червями.

Да, Эстер прекрасно понимала меня с самого начала. Она так же умирает и возвращается изо дня в день. Умирать и умирать, раз за разом, только и мечтая наконец не очнуться, не открыть глаза более никогда. Как же часто я умолял своё сердце перестать биться. Умолял его.

Оно останавливалось лишь на мгновение.

Я не мог более оставаться здесь. Ведь там, в коридорах этой школы, меня ждут люди, которые поверили в мои слова. Они поверили мне.

The enemy is on the way.

Враг в пути.

Учитель что-то занудно объяснял. А я сидел и думал: на кой чёрт нам знать всю эту хрень? Это как-то относится к бессмертию? Мир скоро вымрет. Зачем нам это надо?

Именно поэтому, пряча наушники под рубашкой и волосами, я слушал музыку, а не учителя.

Хороший мальчик, несомненно.

Я посмотрел на Коула, который, разумеется, сел со мной за одну парту. Он, к моему удивлению, учителя тоже не слушал, а что-то сосредоточенно искал в планшете, пряча его за пеналом, а после, выключив технику, записывал в тетрадь некие формулы.

Неужели правда пытается придумать лекарство? По формулам? Да ладно, кто так делает? Формулы? Киборг.

Человек без сердца пытается всех спасти.

Show me what it’s like to dream in black and white, so I can leave this world tonight.

Покажи мне, как это – мечтать в чёрно-белых цветах, чтобы я смог оставить этот мир сегодня.

Full of fear, ever clear, I’ll be here, fighting forever.

Полон страха, навсегда чист, я буду здесь сражаться вечно.

После всех этих манипуляций врача у меня действительно болело всё – ни черта не лучше, чем после ящика Пандоры, но червей по крайней мере я не чувствовал.

Болело всё, включая зубы. Мне показалось, чёрт возьми, что сейчас у меня выпадет один из них. Я вытащил наушники, но не поставил музыку на паузу и поднял руку, прося выйти. Голос ещё не в полной мере ко мне вернулся.

С удовольствием я заметил, как все смотрят на меня. Как на чудовище.

Как на уродца.

Кто-то даже с жалостью, смешанной со страхом.

А кто-то – с восхищением. Таких было меньше всего, но ухмыльнулся я всем. Многие вздрогнули.

И чем такие люди отличаются от червей?

Коул посмотрел на меня с беспокойством, отвлекаясь. Я редко выходил на уроках и уж точно не курил в школьных туалетах. Я наклонил голову набок, давая понять, что ненадолго.

Curious, venomous, you’ll find me climbing to heaven.

Любопытного, ядовитого, ты обнаружишь меня карабкающимся в рай.

Учитель смерил меня недовольным взглядом, в котором читались еле заметные страх и отвращение, может быть, даже какая-то насмешка, которой он прикрывал панику. Подумаешь, какой-то паренёк убил одного из учителей. Внимания хочет! Однако химик кивнул, разрешая выйти.

Всё же останавливаю музыку в плеере, от неприятного ощущения во рту желая побыть в кромешной тишине.

Зубная боль нарастала.

Это было просто невыносимо. Будто бы кто-то сверлит…

Нет, нет, только не это. Пожалуйста. Мне это не нужно. А кому это нужно? Им… Этим тварям.

Я вышел из кабинета и направился вдоль по коридору. Благо отсюда до места назначения довольно близко. Постепенно боль становилась всё более ощутимой. Я медленно понял, что сам уже расшатываю зуб языком, не выдерживая рези.

Зажимаю рукой рот. Потому что чувствую. Я чувствую это.

Наконец я забежал в туалет, глядя на оставляемые мною капли крови на полу.

Кровь, кровь, кровь изо рта. Кровь. Я ощущаю её на дёснах. Между зубов. На языке.

Не захлопнув дверь, я бросился к раковине и сплюнул выпавший зуб. Один. И второй тоже. По губам и подбородку стекала кровь, пачкая ворот рубашки. Я заляпал ещё и зеркало напротив раковины. Полез рукой в рот. Расшатал ещё один зуб. И его тоже выплюнул.

Как больно. Больно. Это невыносимо больно. Я захлебываюсь в крови. Кровь…

У меня кружилась голова. Подкосились колени. Я вцепился в бортик раковины. Один зуб упал на пол, запачкав кровью и его тоже. Я склонился над белым фарфором и начал сплёвывать остальные зубы.

Кровью испачкалась вся одежда. Форма лицея, эмблема на ней в виде цветка бессмертника. Штаны, ботинки, все рукава, вся грудь. Я с ног до головы был в алом, будто бы принял кровавый душ. Кончики волос тоже запачкались. Я не плакал. Не было сил. Только паника. Паника и привкус гнили во рту, помимо вкуса железа.

О, Хэллебор. Меня уже не спасти.

Случайно включилась музыка в телефоне. Кажется, я задел его. Тупые сенсорные экраны.

Never mind, turn back time. You’ll be fine, I will get left behind.

Забудь, поверни время вспять. Ты будешь в порядке, я же останусь позади.

Тут не было полотенец. Нечем вытереться. Да и смысл? Какой в этом смысл? Когда же я уже наконец сдохну, когда наконец прекратится эта мука?

Hold me, I’m too tight. Breathe the breath of life, so I can leave this world behind.

Держи меня, мне слишком тяжело. Вдыхай дыхание жизни, чтобы я смог оставить этот мир позади.

Я почувствовал движение во рту и снова сплюнул.