Ник Перумов - Душа Бога. Том 1 [litres]

Но среди безмолвной трясины дорогу она находила легко, словно кто-то невидимый подсказывал. Туман пополз невесть откуда – и это ярким-то днём!..

Свистнуло что-то тихо в ельнике, зашуршало за спиной, и Рандгрид замерла. Рука на ноже, готовая выдернуть клинок из ладных кожаных ножен.

Никогда не делай в лесу резких движений. Спугнёшь зверя, который, может, как раз сейчас выбирает – то ли убраться восвояси, то ли вцепиться тебе в глотку.

Вновь шорох, но теперь как будто дальше.

Неведомая сила словно тащит девочку сквозь неожиданно плотный строй полуживых ёлок, тропа – или её подобие – резко заворачивает, и Рандгрид видит низкий сруб, поддерживаемый шестью укоренёнными древесными стволами, толстыми, настоящими, не теми заморышами, что вокруг.

Прямо на девочку смотрит низкая дверь, хлипкая лесенка поднимается с мокрой земли; оконце затянуто паутиной.

Вот опять шорох, но теперь уже сбоку.

Здоровенный кот, размером с дикого камышового, только не полосатый, а весь чёрный.

Встал у лесенки, смотрит выжидательно.

Девочка Рандгрид знает, что это такое. Это домовины, в каких местные хоронят умерших – в глухих местах, средь топей и болот, чтобы не могли выбраться, чтобы не смогли отыскать дорогу обратно к живым. У каждой семьи – своя такая домовина. Туда относят скончавшихся родовичей, плотно замотав в грубую белую холстину. Только почему тогда там оконце? Дверь – понятно, и смотреть ей должно на закат, где страна мёртвых.

– Котик-котик, тёплый животик, – позвала Рандгрид.

Коты с кошками у них всегда обретались. Так, гуляющие сами по себе.

Кот взглянул на неё вопросительно. Мяукнул и взбежал по лесенке, юркнул в вырезанное на углу дверцы отверстие.

Заскрипели несмазанные петли.

Чёрным ядром вылетел из проёма давешний кот, хвост трубой, шерсть дыбом; а за ним – чудище не чудище, страх не страх – скопище толстенных змеевидных рук, хватючих, загребучих.

Тяжёлый запах мертвечины ударил в ноздри. Тьма хлынула вниз, чудище шлёпнулось огромным мокрым кулём, руки-щупальца зазмеились по болотной траве.

Бесстрашно кинулся в бой чёрный кот, зашипел яростно. Вцепился когтями, принялся драть бешено, с диким мявом; и Рандгрид словно неведомая сила сорвала с места, нож-puukko по-боевому, лезвие прячется за кулаком, а руки-змеи уже здесь, так и норовят оплести ноги, повалить!..

Тьма вздыбилась, застилая взор, замелькали перед глазами девочки Рандгрид какие-то странные существа с бычьими головами, но в этот миг самое ловкое из щупалец ударило-таки её под коленки, сшибло, однако и Рандгрид всадила в толстенное чешуйчатое тело нож по самую рукоятку.

Взвыло что-то, дёрнуло так, что рука едва не вывернулась из плеча, но Рандгрид знала, как держат нож. Навалилась всем телом, вгоняя глубже, пока из раны не ударила клубящаяся струя мрака. Тонкий визг повис в воздухе, Рандгрид выдернула нож – опять же, словно подсказал кто-то! – замахнулась, всадила вновь, задыхаясь в смрадном едком дыму.

– Рази, дева! – услыхала она.

И она разила. Выдёргивала нож и всаживала вновь, с холодной жестокой яростью.

Не ползать тебе тут, погань! Не тревожить предков! Не шевелить их косточек, не будить спящих духов!..

На пороге появилась старуха – отчего-то Рандгрид ничуть не сомневалась, что это старуха, седая и сгорбленная, в белой рубахе, какая только и положена мертвецам; в руке – мощная сучковатая клюка.

– Рази, дева! И я подмогну!..

Клюка взлетела и рухнула, задергалось угодившее под неё щупальце; и чудовищу, похоже, этого хватило. Клубок мрака, оставляя за собой жирные чёрные кляксы, покатился прочь; кот доблестно преследовал врага, Рандгрид подхватила с земли невесть как очутившуюся здесь старую-престарую острогу с ещё костяным наконечником, метнула вослед – попала: шипение, треск, чернильная завеса разливается вокруг, но твари не уйти, кот и девочка настигают – бестия корчится, пришпиленная глубоко ушедшей в землю острогой; удар ножом, ещё удар, Райна знает, где сердце сухопутного спрута, она разит – принять щитом, рубить мечом…

Райна? Какая Райна? Кто такая Райна?..

Старуха с неожиданной резвостью, смешно подпрыгивая, доскакала до извивающегося клубка, примерилась – да и вогнала клюку прямо в сердцевину бьющегося мрака; вогнала так, что щупальца все разом и обмякли, и растянулись на болотных мхах, уже никому не опасные и не страшные.

Чёрный кот победно уселся, принявшись вылизываться.

– Молодец, дева, – старуха взглянула на Рандгрид, и душа ушла у девочки в пятки.

Она была страшна, настоящая троллквинна. Нос крючком, безгубый рот, кривые жёлтые зубы, один глаз затянут как бы бельмом, но видно, как под белёсой плёнкой ворочается иссиня-чёрная бусина зрачка; другой, напротив, пронзительно-голубой, яркий, словно весеннее небо. Торчат седые нечёсаные патлы, на шее – ожерелье из мелких черепов: мыши, крысы, змеи, жабы, вороны…

– Идём-ка, молодица, – скрипуче говорит старуха. – Дело ты сделала, службу мне сослужила, ворога дерзкого одолела, а то, вишь, опутал он меня, одурманил… ступай, не бойся.

– А… как звать-то тебя, bestemor? [2]

– Ишь, barnebarn [3]выискалась! – усмехнулась старуха. – Лезь, лезь, времени у нас мало…

Взвыл ветер над болотом, и девочке Рандгрид вдруг почудилось – она в сияющей броне, с мечом и щитом, шагает во главе могучего воинства, а в небесах медленно сближаются два исполинских призрака – гигантского орла и великанского дракона.

Она делает шаг – и вновь оказывается на жуткой болотине, в самом сердце Svartur Mýri, Чёрной Топи. Стоит на пороге избушки о шести столбах, мертвецкого жилища. Перед ней – старуха в белом саване, распущенном, висящем, словно на кресте.

– Входи, входи, молодица. Не гляди, что снаружи-то оно скромно.

Девочка Рандгрид вошла.

Снаружи – hus av de døde, дом мертвых, а внутри…

А внутри – жилище настоящей heksen, колдуньи. Горница небольшая, но чисто выметена. Стен не видно от пучков засушенных трав; целый угол занимает тщательно побеленная печь. В порядке разложены на столе очищенные коренья, разделочная доска и короткий кривой нож – крошить стебли и листья.

Куда просторее внутри дома этого, чем кажется, снаружи на него глядючи.

– Что ж, спрошу тебя трижды, как заведено, – хозяйка встала у печи, и огонь вырвался из устья, выкатился на пол послушным пламенным зверем. Чёрный кот недовольно на него покосился и запрыгнул на печную лежанку.

– Что есть Круг Земной?

– Heimskringla, – без запинки выпалила Рандгрид. – Круг, которым вся сила ходит, день и ночь обновляя, пути странникам отворяя. Ключ-слово, søkeord, врата отопрёт, на дорогу выведет.

– Верно, – хмыкнула старуха. – Ну а что есть Предел Ночной?

– Предел Ночной, Nattgrense, бабушка, есть время, когда иссякнет сила, встанет Круг Земной, и нужно будет вновь ось раскрутить, вновь силу течь заставить!