Сири Петтерсен - Скверна [litres]

– Ты должна рассказать мне все, что знаешь, – велел он. – Все, что можешь. И ты должна взломать для меня круги воронов.

– Он убьет меня, если я выполню твое желание, Ример.

– Да. Но ты все равно его выполнишь.

В ее взгляде было столько же надежды, сколько и недоверия.

– Думаешь, ты сможешь остановить его?

– Я не знаю. Но ты поможешь мне не по этой причине, – он заметил, что Дамайянти хотела задать ему вопрос, но промолчала. И все-таки он объяснил:

– Ты явилась ко мне, как морские волны к берегу, Дамайянти. Напористая. Неистовая. Опьяненная способностью подчинять имлингов своей воле. Но сейчас ты об этом забыла. При каждой нашей новой встрече я нахожу в твоих глазах все меньше тебя и все больше себя. Теперь ты поможешь мне. Потому что ты любишь меня.

– Ты совсем еще мальчик… – маска насмешливости разбилась еще до того, как она успела нацепить ее. Дамайянти закрыла глаза.

– Ты совсем еще мальчик, – повторила она. Слова легким шепотом вырвались из ее пухлых губ. Она уткнулась ему в плечо и разрыдалась, как ребенок.

Хирка очень тихо сидела на высоком табурете у окна. Она в плену. Заперта среди людей. Среди тысяч людей – тех, что в кафе, и тех, что на улице. Лондон представлялся Хирке самым большим и ужасным монстром из всех, что она видела. Дома были такими высокими, что в любой момент могли опрокинуться. Машины и автобусы сновали во всех направлениях. Страшный шум. Визг тормозов. И свист. Из ящика в углу у нее над головой вырывалась грохочущая музыка, но люди в помещении умудрялись разговаривать. На двух больших экранах показывали спортсменов на велосипедах. Хирка никогда не пробовала прокатиться на велосипеде.

Она пыталась сделаться совсем незаметной, испытывая отчаянное желание убежать, но она пообещала Стефану сидеть здесь, а без его помощи она никак не доберется до Йорка. К тому же он считал, что в гуще людей она находится в безопасности. Да что он знает?

Хирка глотнула какао, которое ей купил Стефан. Оно остыло. Стефан с Наиэлем уже должны были вернуться. Сколько времени могут занять поиски машины? Их повсюду до смешного много. Может, это ее ошибка, ведь она попросила Стефана не воровать.

Мешок Хирки был зажат между табуретом и окном. Вся жизнь в маленьком мешке. Бугор указывал место, где лежала книга. Ее мягкая обложка подстраивалась под форму мешка. Казалось, сейчас она пытается выбраться наружу, призывает взглянуть на нее. Хирка огляделась, развязала мешок и вынула книгу, в которой никто не мог найти смысла. Только она до сих пор пыталась что-нибудь разобрать.

В этой книге что-то было. Что-то чужое и одновременно знакомое. Черная кожа выцвела и потерлась. Названия нет. Автора нет. Только два выдавленных символа. Две полоски шириной в палец, идущие наискосок. Хирка раскрыла книгу, перелистала светлые страницы. Больше всего книга походила на шутку. Так много страниц, и так мало содержания. Только маленькие кружки, произвольно расположенные на странице, с произвольным количеством отходящих от них черточек. Никакой связи. Никакого текста.

Стефан предположил, что это какой-то фильм, и надо быстро перелистывать страницы и смотреть, как меняются рисунки. Но, судя по всему, в этом тоже не было особого смысла. А что, если…

Хирка выглянула в окно. У нее появилось ощущение, что на нее кто-то смотрит, что рядом с ней находится кто-то, хорошо ей знакомый.

Мимо кафе по улице шли люди. Никто из них не смотрел на нее. Она обследовала окрестности. На углу на другой стороне улицы стоял попрошайка. Каждый раз, когда мимо проходил человек, он протягивал свою бумажную кружку, но ему никто ничего не подавал. Никто не замечал его. Он был молодым и тощим, на нем были перчатки без пальцев.

Хирка убрала книгу обратно в мешок, забросила его на спину и вышла из кафе. Казалось, улица увеличилась в размерах. Машины стали злее. Надо вернуться. Надо дождаться Стефана и Наиэля.

Рано или поздно тебе придется справляться с этим миром самой.

Хирка перешла улицу. Она учуяла его запах еще до того, как приблизилась. Слабый аромат гниения. Она остановилась. Их глаза встретились. Хирка ждала реакции. Узнавания. Возможно, нападения. Он был одним из них, одним из забытых. Но он не узнавал ее.

Хирка пошарила в карманах, вынула купюру и опустила ее в кружку. Его исцарапанные пальцы были грязными. Мужчина кивнул и несколько раз поблагодарил. Его щеки впали, а глаза смотрели куда-то вдаль, как будто он вообще ее не видел.

– Как давно тебя забыли? – спросила она.

Он вынул купюру из кружки и убрал в карман.

– Здесь все забыты, – ответил он. Хирка усомнилась в том, что он понял ее вопрос. Она подошла на шаг ближе. Мужчина огляделся по сторонам, и она сообразила, что из них двоих он боится больше. Возможно, он думает, что она хочет его обмануть?

– Как долго вы были друзьями? До тех пор, пока он не забыл тебя?

Его взгляд прояснился. Он прислонился к каменной стене, на которой кто-то нарисовал череп.

– Ты что, новичок? Больно уж молодая.

Она улыбнулась:

– Многие так говорят. Но я не одна из вас.

Он снова огляделся. Настойчиво. Беспокойно.

– Слушай, я не связываюсь с малолетками, и я не знаю, во что ты вляпалась. Но ты не знаешь, о чем говоришь.

Хирка развернулась, чтобы уйти.

– Грааль, – бросила она через плечо. – Я говорю о Граале.

Мужчина схватил ее за руку. Его глаза сделались безумными. Хирка испугалась, что он понял, кто она и какая кровь течет в ее венах. Мимо них прошел какой-то человек и походя взглянул на них. Попрошайка отпустил ее, как будто обжегся. Он был уверен в себе, до боли уверен в том, что находится на низших ступенях лестницы. Забыт. Полностью. Если ситуация обострится, шансов у него не будет.

Если бы он только знал. Хирка была такой же забытой, такой же крошечной частью этого мира, как и он. Как призрак. В стороне ото всего.

– Сколько вас? – спросила она. – Вы его никогда больше не увидите?

Попрошайка покачал головой. У него красивые глаза – или когда-то были красивыми. Однажды.

– Никто не знает. Я знаком с немногими. Мы слишком разные. Все из разных мест. Из разных времен. Он – единственное, что у нас было общего. Откуда ты про все это знаешь, красная шапочка? Ты с ним знакома? Ты можешь?..

Хирка покачала головой. Помочь ему было не в ее власти. Если Стефан говорил правду, то этот человек обречен лишиться рассудка. Сойти с ума. Он начнет бросаться на людей. Стефан без сожалений убил бы его здесь и сейчас, не посчитав это ужасным. Но по какому праву?

Как он может выносить смертные приговоры за деяния, которые еще не совершены?