Лесса Каури - Золушки в опасности [СИ litres]

Архимагистр чуть повернула голову в ее сторону, и Бруни поняла, что обнаружена. Спустя мгновение она увидела свои руки, чудовищный перстень на одном из пальцев, полы своего плаща, мыски сапожков. Шагнула вперед, встала рядом с мужем и взяла его за руку.

Аркей удивленно повернул голову. Он так и не заметил подмены, но разглядел что-то такое в ее взгляде, отчего его лицо засветилось радостью и любовью. В единый миг исчезли толпа и шум, серое небо, бубнеж Главного священнослужителя, возносящего молитву Индари рядом с накрытым алым бархатом возвышением, на котором лежали, взблескивая алмазами, королевские венцы: после молитвы их должны были отвезти на площадь строительства храма для церемонии. Бруни наяву слышала Аркея, который, как и во время их свадьбы, клялся ей в верности, и безмолвно отвечала всей силой своего сердца, зная, что и он слышит.

Священник замолк. Аркей сжал пальцы Бруни и повернулся к Виньогрету.

– Ваше Подгорное Величество, – сказал он, – место, где будет проходить коронация, обещает стать святыней для всего Тикрея, а Храм Единых Богов будет оплотом веры для наших народов. В вашей стране вы, Ваше Величество, являетесь главным священнослужителем Братьев-Близнецов. Могу ли я просить вас помолиться им о благоденствии Ласурии, о мире для Тикрея и о нашем спокойном царствовании?

Редьярд за его спиной одобрительно крякнул.

Его Величество Виньогрет шагнул к ласурскому священнослужителю. Высокий дородный Верховный священник в белом одеянии, и маленький рыжий гном в черном камзоле смотрелись бы смехотворно, если бы не важность момента. Толпа придворных приветственно зашумела.

Виньогрет начал читать молитву Близнецам. Голос у Подгорного короля был низок и мощен, без труда разносился по дворцовому двору, летел за стены, на прилегающие улицы. И слушая его слова, урожденные ласурцы, местные гномы, приглашенные гаракенцы, перекати-поле оборотни понимали, что несмотря на различия между ними, желают все одного: мира и покоя, счастья для своих близких, добрых соседей и полных закромов.

– От всего сердца благодарю вас обоих, – искренне сказал Аркей, когда гном замолчал. – А теперь приглашаю уважаемых гостей пройти к воротам, куда будут поданы кареты, и мы сможем отправиться в Храм Всех Богов и своими глазами увидеть грандиозность будущего сооружения!

Бруни до сих пор помнила ощущения от поездки на самоходном экипаже почтенного Фсешертротта, Весеречских пустошей мастера, поэтому перед коронацией категорически заявила: «Поеду только в карете, любимый, в крайнем случае, пойду пешком!» Аркей тогда посмеялся и сообщил, что изобретение главы Гильдии Механиков Вишенрога и ему снилось в долгих кошмарных снах, поэтому мысль о карете он полностью одобряет. И вот, она была подана первой – украшенная позолотой и самоцветами карета, напоминающая перевернутый бутон. На сиденьях лежали белоснежные меха, которыми царственной паре следовало укрыться, дабы не замерзнуть.

Шкуры, устилавшие пол, вдруг зашевелились, и из-под них показался кожаный черный нос, а затем и янтарные глаза.

– Яро?! – изумился Аркей. – Ты как сюда попал? Пошел прочь!

Щен сощурился и вновь спрятал нос в шкурах.

– Кай, не гони его, – засмеялась Бруни. – Пусть останется!

Аркей пожал плечами и подал ей руку, чтобы помочь подняться по ступенькам. Откинулась пола плаща принцессы, мелькнула ткань юбки – что-то голубое с синим и золотым. Толпа ахнула, подалась вперед – успеть бы разглядеть! Не успела – Бруни скрылась в карете.

Кортеж двинулся, когда первые десять карет были заполнены гостями. Остальные приглашенные спешно рассаживались в подаваемые экипажи. Горожане, запрудившие улицы, приветственно махали, кричали: «Долгие лета!» и старались угадать, кто из знатных гостей едет в какой карете, но конные гвардейцы, распределенные по четверкам мундиров одного цвета, не позволяли никому приблизиться. В середине дороги прямо из низких облаков, вместе со снегом, посыпались вдруг на едущую впереди карету цветы: пышные розы и тюльпаны, нежные маргаритки, полевые колокольчики, веселые ромашки… Толпа ахнула и зааплодировала. Коснувшись земли, цветы вспыхивали и исчезали, казалось, карета Аркея и Бруни едет по дороге, усеянной золотыми монетами.

В одном из экипажей архимагистр Никорин посмотрела на сосредоточенно колдующего Серафина и коротко похвалила:

– Молодец!

Чем вызвала на щеках блондина румянец, сделавший его невыразимо привлекательным.

В другом экипаже принц Йорли обнимал сидящую рядом с ним сестру, и обоими глазами подмигивал сидящему напротив принцу Колею, намекая на бурное вечернее времяпровождение. Колей пытался изобразить строгое лицо.

А в карете, следующей сразу за каретой Редьярда, Его Величество Виньогрет, периодически выглядывая в окно, сверял название улиц с теми, что были написаны на карте Вишенрога, разложенной у него на коленях.

Дома остались позади – кортеж выехал на открытое пространство, отобранное у города для строительства храма. Площадь не пустовала, была запружена народом от границы до границы, обозначенной все теми же гвардейцами в разноцветных мундирах. Люди стояли вокруг котлована, выкопанного под фундамент, люди стояли по его краям, люди стояли внизу. Музыкальные свитки в руках магистратских магов, находящихся в разных углах площади, играли народные песни. В толпе сновали ловкие продавцы, предлагающие тем, кто ждал церемонию, горячее вино с яблочным соком и груши, запеченные в карамели. С нескольких телег, размещенных тут и там, начали раздавать бесплатные «мерзавчики» и разливать вино урожая этого года.

В юго-восточной части котлована, то есть в той части света, где в ласурских храмах располагались алтари, был возведен помост для коронации, оцепленный двумя рядами гвардейцев и боевыми магами Ордена Рассветного Лезвия. Королевские венцы уже лежали на алых бархатных подушечках на специальном возвышении.

Кортеж остановился, движение застопорилось. Первым из кареты вышел Редьярд, подошел к карете Виньогрета, подождал, пока Подгорный король выйдет, и повел его на помост. Им обоим предстояло возложить венцы на королевские головы. Вышедший следом принц Йорли проводил их недовольным взглядом…

Принц Колей подал руку супруге, чтобы проводить ее на первую от помоста скамью. Гаракенка зябко куталась в меха, из-за беременности напоминая огромный помпон. За ними потянулись остальные гости, специальные прислужники провожали их на места согласно рангу.

Наконец, распахнулась дверцы первой кареты, из которой вышли Аркей и Бруни. Оба не смотрели ни на помост, ни на беспрерывно падающий снег, ни на приветственно завопившую толпу – они смотрели друг на друга и держались за руки. Так, словно готовились одновременно преступить некую черту, которая должна была навсегда отделить их прошлое от их будущего.