Михаил Ланцов - Генерал империи [СИ]

— И что вы предлагаете? — нахмурился Гальдер.

— Для начала нужно понять, что он задумал. Что мы знаем? Меншиков очевидный противник Временного правительства и лично Керенского. Но он не спешит его убивать. Если бы он после воскресения сказал, кто его убил, то Керенского бы растерзала толпа. Но он этого не делает. Почему?

— Меншиков отбыл к войскам, объявив, что война не закончена, — сказала одноглазый полковник.

— И, если верить словам Керенского, — кивнув, произнес фон Бек, — он планирует атаковать Германию. Дожимать нас.

— Если им верить, — осторожно заметил одноглазый полковник.

— А есть основания им не доверять?

— Сам Меншиков не сказал и слова о том, кого собирается атаковать. Он сам сказал, что переговоры начинают после победы или поражения, а не когда их удобно проводить отдельным проходимцам. И что война еще не закончена и враг не побежден. А значит начинать переговоры в таких обстоятельствах – выронить свою победу из рук. О Германии ни слова.

— А о ком были слова?

— Этого никто не знает. Его корпус размещен в Великом княжестве Вендском. Однако это ничего не значит.

— Да какой там и корпус – одно название, — махнул рукой Гальдер. — Раздутая дивизия.

— Так и есть, — кивнул фон Бек. — И от этого становится особенно интересно. У него уже слишком много людей для стремительных, летучих операций. Но и еще слишком мало для нормальной войны. Кого он атакует такими силами?

— Как будто это имеет большое значение… — недовольно проворчал Гальдер. — Точнее имеет. Но мы опять не понимаем, чего он хочет добиться.

Фон Бек встал и подошел к большой карте, на которой была изображена Европа, Азия и Африка в крупном масштабе. Да так и застыл в раздумьях. Он никак не мог поставить себя на место Меншикова… он просто не понимал, к чему тот стремится. А в идею война ради войны он не верил.

— Должен быть смысл во всем этом… должен быть… — медленно проговорил фон Бек.

— Феанор сын Финвэ, — громко и отчетливо произнес Пауль Смекер, сидевший до того молча и разглядывая что-то за окном. Тот самый Пауль, что расследовал похождения Максима весной этого года.

— И что? — с некоторым раздражением спросил Гальдер.

— Финвэ – верховный правитель, нолдор. Следовательно, Феанор – сын верховного правителя. Старший сын. То есть, наследный принц. Вас это не наводит ни на какие мысли?

— Вы думаете, что Меншиков пытается вернуть трон отца?

— Кто знает? — пожал плечами Смекер. — Но он явно ведет слишком сложную и неочевидную игру. Почему он не тронул Керенского? А зачем ему самому его трогать? Зачем ему мараться? Керенский сам подставился. Меншиков, очевидно, дорожит репутацией.

— Если бы он дорожил репутацией, то не стал бы складывать пирамиду из отрезанных голов.

— Голов кого? Правильно, преступников. Вы же помните результаты допроса командира штурмовиков. Для Меншикова начальник гарнизона концентрационного лагеря – военный преступник, человек, который грубо нарушает обычаи войны.

— Преступник и преступник, — пожал плечами Гальдер. — Повесил бы, как того бедолагу в Польше.

— Ему нужно было предотвратить повторение подобных выходок. Поэтому он провел казнь демонстративно и уничижительно. Он показал, что будет с теми, кто станет прикрываться живым щитом из пленных. Да, нам эта выходка не понравилась. Кое-кого она вгоняет в ужас. НО, — назидательно поднял он указательный палец, — никто больше не решился на такую выходку. Никто. Не хватило духа.

— Это интересное предположение, — задумчиво произнес фон Бек, рассматривая карту.

— Что именно? Публичная казнь в назидание?

— Предположение, что Феанор пытается вернуть корону Финвэ. Только где эти земли? Кем он будет править? Людьми? Или постарается вернуть эльфов?

— Одно кольцо – чтобы всех отыскать, воедино созвать и единою волей сковать, — громко и отчетливо произнес одноглазый полковник в наступившей тишине.

— Что-что? — резко обернувшись оживился фон Бек.

— Это перевод того проклятья, которое произнес Меншиков в Мюнхене. Он сам такой перевод озвучил Керенскому, сказав, что он очень упрощен.

— Очень интересно… очень… осталось понять, что является кольцом, — с блуждающей улыбкой пробормотал себе под нос фон Бек.

— Вы забываете о том, что сам Меншиков указал на то, что это древнее проклятье давно потеряло силу и теперь лишь пустые слова.

— Пауль, это было обязательно говорить? — с явно расстроенным видом, спросил фон Бек. — Хорошая же теория получалась.

— Неверная.

— Так и есть. Но для того, чтобы понять мотивацию Меншикова нам остро не хватает информации. Что мы знаем? Он противник демократии. Он противник уголовников и революционеров. Он очень фривольно обращается с церковными традициями, но не отрицает их. Более того, публично обращается к символам Всевышнего так, словно тот может услышать его. Да и вообще ведет себя как закоренелый язычник, воспринимающий Христа как «еще одного бога». Он безжалостно карает за нарушения обычаев войны. Что еще?

— Хорошо поет и играет на фортепьяно с гитарой, — заметил Гальдер. — Но все эти сведениям нам ничего не дают. Вообще ничего. Мы не знает, куда он поведет свой корпус. А это важно. Срыв наступления на Западе нам больно аукнется. Мы отступили за Рейн, потеряв все захваченные земли. Теперь, что французы, что русские могут вступать с нами в переговоры с позиции победителей. Ведь они вынудили нас отойти в глубину наших земель. Особенно русские. Австро-Венгрия тоже потеряла много земли. Чехия, Галиция, Западная Австрия и так далее. Антанта уже сейчас может начинать переговоры. И мы, скорее всего, уступим их требованиям, если они не будут сильно наглыми.

— Англичане ничего не получили и сербы, — чопорно дополнил его одноглазый полковник. — Османская империя и болгары еще держатся без убытков земли. И даже напротив – османы теснят англичан на Синайском полуострове. Только подвоз флота и удерживает положение в равновесии. Османам нечем их выбивать.

— Англичане и Османская империя, — проговорил фон Бек, вновь обернувшись к карте.

— И Болгария с Сербией.

— Ну да… и они… очень интересно… очень… Что же задумала эта древняя тварь? И что это за кольцо, о котором ты говоришь? Вы не знаете, может быть Меншиков носит какое-нибудь кольцо?

— Обручальное только, — безэмоционально заметил одноглазый полковник.

— Не обязательно на пальце. Может на цепочке или еще как?

— Других колец при нем не видели.

— Берлин, Рим, Вена… если соединить их линиями, то получится треугольник. Если добавить Стамбул и Софию, то все равно ничего не сходится.

— Я думаю, что вы не там ищете, — произнес Пауль Смекер. — Какой из древних народов теснее всего взаимодействовал с эльфами? Правильно. Кельты. У ирландцев, кельтов кстати, легенды о них до сих популярны. Причем о настоящих эльфах, а не о сказочных карапузиках Санта-Клауса. Только они их называют иначе.