Александра Кристо - Это гиблое место

Но она знала, что будет дальше. Даже Саксони понимала это.

Это был тот самый момент, когда Карам оставила свою прежнюю жизнь и сбежала в Крейдже. Там девушка встретила Уэсли и принялась делать карьеру в преступном мире. Там же познакомилась с Саксони и зажгла в ее душе искру, какой та никогда прежде не ощущала.

Как ужасно, что худший момент в жизни Карам являлся в некотором смысле самым лучшим для Саксони.

Она чувствовала себя отвратительной личностью за одну мысль об этом – особенно зная, что случится с отцом Карам. Однако Саксони даже представить себе не могла, какой была бы для нее эта война и эта жизнь, не будь рядом Карам.

– Хей прайтен , – сказала Карам.

За годы общения с Карам Саксони достаточно хорошо выучила ренийский язык, чтобы понять значение слов.

«Я люблю тебя».

Хардев покачал головой, все еще трогая двумя пальцами свое ожерелье.

– Не делай этого, – сказал он. – Та, что живет войной, не может быть моей дочерью.

Карам сжала руки в кулаки. Саксони видела, как невысказанные слова замирают на ее губах – слова сожаления и мольбы о прощении. Когда Карам приоткрыла рот, Саксони на миг показалось, что та сейчас бросится в объятия отца, раскаиваясь и рыдая; с обещаниями остаться рядом с ним и защищать Род Арджуна так, как не могла защитить в реальном мире.

Вместо этого Карам уставилась в землю и произнесла:

– Значит, полагаю, я тебе больше не дочь.

А потом она повернулась и стрелой метнулась прямо в объятия Саксони, заставив ту сделать несколько шагов назад. Саксони крепко прижала Карам к себе, позволив своей воительнице наконец сделать то, от чего та воздерживалась так много лет.

Карам плакала, пока мир не изменился, создавшись заново и вернув ей прежний облик. Но Саксони так и не отпустила девушку. Даже когда небо потемнело, воздух сделался холодным, а песок под ногами превратился в землю.

Саксони не открыла глаз.

Она не хотела видеть ожидающее ее сожаление.

Мастерица не желала отпускать Карам.

– Кто это? – приглушенно спросила Карам, по-прежнему пряча лицо у нее на плече.

Саксони неохотно отстранилась и с болезненным вдохом вобрала этот новый мир.

Они были окружены уходящими в облака деревьями, ветви которых, оплетенные лианами и пурпурным остролистом, образовывали где-то под самым небом плотный покров.

Это был дом.

Саксони наконец-то оказалась дома.

Не в том ужасном месте, которое явила ей в видении бабушка, а в своем подлинном доме. Там, где девушка выросла и научилась Мастерству; где ее Род нашел убежище от всего мира.

В прежней Ришии дома были так же грандиозны и высоки, как эти деревья. Их чудесные плавные линии гармонировали с пышной зеленью. После войны, во время которой город оказался практически разрушен, природа постаралась взять свое. Теперь это было поразительное сплетение некогда величественной архитектуры и лесной растительности, обрамляющей людские творения. Место это выглядело настолько прекрасным, что даже Шульце не решилась бы что-то здесь менять. Протекающие через город реки были узкими. По ним стремительно скользили поезда, высаживая людей на берег и снова забирая их.

В такой картине можно разглядеть определенное очарование. Но это не был лес.

Лес находился там, где таилась магия.

В этом месте – в родной деревне Саксони – водные пути были широкими. Над ними выгибались высокие древесные арки. Эти потоки служили дорогами, а окружающие их камни блестели от магии, просыпанной в воду. Эта магия несла вперед лодки, озаренные фонариками. Это был удаленный от мира оазис. Лес словно пел колыбельную, качая ветвями ей в такт, а ветер говорил с Родичами, передавая сообщения от одного Мастера к другому.

Духи леса защищали их, защищали эту землю, защищали великолепную магию, скрывающуюся здесь.

В этом месте они построили дом. Целая деревня – между деревьями и внутри них; от поросших мхом стволов до самых высоких ветвей. Саксони провела детство, бегая по подвесным мостикам из одной части леса в другую. Каждый ее шаг сопровождал яркий свет луны.

Она и забыла, как много хороших воспоминаний прячется под другими – жуткими.

– Саксони, – сказала Карам, – смотри.

Она указала пальцем куда-то вдаль. Саксони с неистово бьющимся сердцем проследила за ее взглядом.

Мастерица знала, кого сейчас увидит. Она четырнадцать лет молилась об этом дне.

Вея Акинтола была прекрасна.

Ее руки были испещрены узором из регалий. Коротко подстриженные волосы не скрывали ни решительный абрис подбородка, ни россыпь веснушек у нее на лбу – такого же медного оттенка, как и ее глаза. Вея выглядела воздушной и сильной. Пурпурное платье, словно ветер, колыхалось, обтекая смуглое тело.

Видеть Вею было все равно, что смотреться в зеркало. Саксони передалось так много от матери – и улыбка, и мелкие веснушки, которые так нравились Карам. Даже то, как шагала Вея – упруго, словно готовясь встретить все, что пошлет ей навстречу этот мир.

На руках она несла маленького Малика. Саксони не смогла удержаться от слез.

Ее брат. Живой, улыбающийся, когда мать Саксони крепко обнимала его, словно не в силах опустить наземь. Малик выглядел таким крошечным, что Саксони вновь испытала острый приступ скорби – ведь она потеряла их обоих.

Это был худший день в ее жизни.

Они только что отпраздновали пятый день рождения Малика. И хотя Саксони была лишь на год старше, амджа позволила ей сделать талисман для его браслета с регалиями. Это было обычаем – носить браслет, пока Мастер не достигнет своей полной силы. Хотя Малик уже сейчас мог насылать маленькие наваждения.

Он уже очень хорошо умел забираться к людям в головы.

– Это твои родные, – промолвила Карам.

Она сплела пальцы с пальцами Саксони. Спутницы смотрели издали, как Малик снова и снова создает между своими крошечными ладошками световой шар, а потом развеивает его. В это время амджа подошла к Вее и зашептала что-то ей на ухо.

– Она похожа на воительницу, – заметила Карам, глядя на мать Саксони. Это была самая лучшая оценка, которую девушка могла дать человеку. – А Малик похож на воплощенную неприятность, – добавила Карам и засмеялась. Саксони засмеялась вместе с нею.

В пять лет Малик уже был шустрым. Одним лишь взглядом больших карих глаз он мог уломать любого сделать что угодно. Саксони не сомневалась, что он вырастет в самого несносного младшего брата, какого только можно вообразить. И даже за это Мастерица будет любить его.

Она любила бы Малика, кем бы он ни стал.

Девушка представила, как Малик будет безжалостно дразнить его, когда освоит какое-нибудь заклинание раньше нее. Как она начнет бранить его, одновременно пытаясь скрыть гордую улыбку. Зекия постарается помирить их, а мать будет смотреть на все это.