Александра Кристо - Это гиблое место

– Ду́хи!

Карам отползла на пару шагов. На ее коже алели свежие ожоги.

Тело Саксони пылало. Однако она не могла ни моргнуть, ни взглянуть на Карам – взор девушки был устремлен в черное пламя, поглощавшее родных.

Саксони трясло от магии, ярости, решимости и жажды. Внутри нее словно извергался вулкан.

Вот оно. Тот первый раз, когда Глава разрушил ее семью.

Эшвуд был виновен в том, что они жили в этом лесу, оберегая себя и свою магию от мира. Если бы не он и не война, которую Глава помог развязать, мать и брат Саксони остались бы живы. Бабушке не было бы нужды помогать им в наложении какого-то защитного заклятья. Они могли бы жить в Ришии, свободные и почитаемые.

Малик стал бы Господином. Мать Саксони смотрела бы за взрослением дочери. Когда та встретилась бы с Карам – а Саксони знала, что встретила бы ее в любой жизни, – то мать провела бы ритуал, по закону закрепляя их союз и делая воительницу официальной защитницей их Рода.

Вместо этого амджа , обожженная, лежала на земле, в безмолвном ужасе глядя, как сбежавшиеся Мастера бросают магию в пламя.

Мир вокруг погибал.

Кожа Саксони зашипела. В этот момент девушка с неожиданной ясностью осознала: ее сожаление относится не к своему поступку.

Оно было о том, чего Мастерица не сделала.

Не отомстила за своих родных.

Все началось здесь, в этом пожаре. Когда Саксони найдет Эшвуда, она обязательно сделает так, чтобы там оно все и закончилось.

Она испепелит одного врага за другим – сколько их есть в этом мире.

Когда Уэсли выбросило обратно в настоящий мир, он держал Тавию в объятиях. Точнее, ее голова стукнулась о его плечо, а остальное ее тело распростерлось поверх юноши так, что он едва мог дышать. Смотрящий застонал. Когда Тавия соскользнула с него, реальность обрушилась на Уэсли, точно рухнувшая кирпичная стена. Несколько фокусников звали его по имени – настолько громко, что парню казалось, будто у него вот-вот начнется мигрень.

Открыв глаза, чтобы попытаться прийти в себя, Уэсли увидел: фантомы зависли вокруг него и Тавии, образовав кольцо. Собравшиеся в вагоне фокусники боялись прорвать это кольцо.

Только Фальк осмелился подойти ближе.

«Ничего себе, верная армия!»

Уэсли прижал основание ладони ко лбу в попытке прогнать боль. Однако из носа на губы струйкой потекла кровь.

Прыжки из одной реальности в другую не прошли бесследно.

Тавия покрутила шеей, чтобы размять ее. Уэсли, словно загипнотизированный, следил за ее движениями. Парень чувствовал себя оглушенным и разбитым. Мир был каким-то неправильным. Хотя большинство окружающих предметов виделись юноше размытыми и неясными, облик Тавии был отчетливым и резким. Девушка оставалась центром его кружащегося мира.

Уэсли вспомнил, как ее ладонь прикасалась к его груди; как пальцы Тавии сжимали его ладонь; как смешивалось их дыхание…

– Вы в порядке, сэр? – спросил Фальк.

– Нет, – ответила Тавия вместо Уэсли. – Кто-нибудь, ущипните меня, чтобы я знала, что все это нам не снится.

Уэсли с кривой улыбкой подался вперед.

– Я бы лучше тебя поцеловал.

Тавия замерла.

Уэсли был так близко, что ощущал запах морской воды, исходящий от Тавии. Смотрящий видел, как блик света дрожит на ноже на ее бедре. Его слова были в некотором роде шуткой. Однако Уэсли казалось, что его сердце сейчас лопнет.

Их разделяли считаные дюймы.

А потом клинок Тавии оказался у его горла.

– Тебе недостаточно того, что ты уже столько раз едва не помер? – спросила она.

– Я только начал входить во вкус.

Уэсли небрежно улыбнулся, хотя чувствовал: его ладони вспотели. Вряд ли смотрящий что-то еще мог сделать под взглядами своих фокусников и морских фантомов. Эти качели в его отношениях с Тавией становились все более опасным – особенно сейчас, когда они проводили вместе больше времени. Это пробуждало ту часть существа Уэсли, которую он считал давно погребенной.

Тавия видела худшее из всех его деяний – она наблюдала, как юноша стал смотрящим, – но не взирала на него, словно на какого-нибудь монстра.

«Однако именно это ты и есть, мой прекрасный монстр».

Уэсли кашлянул. Тавия яростно вытерла губы тыльной стороной кисти, как будто он действительно поцеловал ее.

– Тогда тебе придется поцеловать всех и каждого в этом поезде, – заявила она. – Чтобы распробовать.

– Даже Карам? – Уэсли изобразил на лице выражение преувеличенного ужаса. Тавия опустила нож.

– А разве она недостаточно красива для тебя?

Она ухмыльнулась. Уэсли едва не вздохнул с облегчением.

– Не в том дело, – ответил он, потому что считал Карам красивой на тот грубый и дикий манер, как может быть красив неотшлифованный алмаз. Уэсли никогда особо не нравились алмазы.

– Тогда в чем?

Уэсли хотел сказать Тавии, что его просто тянуло поцеловать девушку в этот конкретный момент. И честно говоря, в любой другой момент. Но парень быстро передумал быть честным.

В прошлом у него от этого были сплошные неприятности.

– Полагаю, я не в ее вкусе, – отозвался смотрящий.

– Полагаю, ты вообще ни в чьем вкусе.

– Скажи это трепету у тебя в животе.

Тавия убрала нож.

– Это называется тошнота.

– Предпочту считать это любовной лихорадкой.

Фальк протянул руку, чтобы помочь Уэсли встать. Тавии же пришлось подниматься на ноги самостоятельно. Она повертела головой, окидывая взглядом вагон.

– А где Саксони и остальные?

Разрыв реальности оставался открытым, но неподвижным. Нигде не было видно ни Карам, ни Саксони. И Арджуна тоже.

Не то чтобы Уэсли особо волновался за них.

– Может быть, наша команда выиграла, – сказал смотрящий. Тавия сердито зыркнула на него.

– Они тоже наша команда.

Уэсли пожал плечами:

– Победа есть победа.

Черный проем словно услышал парня. Ему не понравилась мысль о том, что Уэсли может в чем-то выиграть. Темнота начала содрогаться. Уэсли и Тавия сделали шаг назад. Едва они убрались с пути, как из разлома в вагон влетела Карам.

Потом Саксони, а следом Арджун.

Уэсли наконец-то выдохнул.

Они приземлились друг на друга, стеная и пытаясь откатиться прочь, пока проем не выплюнул еще кого-нибудь. Выглядели спутники такими же выжатыми, каким чувствовал себя Уэсли.

Тавия посмотрела на эту шевелящуюся кучу-малу с усмешкой.

– Смотрю, вы хорошо провели время.

Карам рукавом утерла кровь под носом. Арджун протер глаза.

– Кто-нибудь ранен? – спросила Тавия. Карам этот вопрос, похоже, оскорбил.

– Тогда рассказывайте, – продолжила Тавия. – Я хочу знать, что явили вам ваши сожаления, чтобы мне не было настолько погано.

Карам откашлялась.

– Моего отца, – сказала она тоном, явно дававшим понять: девушка не намерена сообщать еще какие-либо подробности.