Скотт Оден - Стая воронов [litres]

Это был ее сводный брат Маэл Морда, мятежный король Лейнстера – темноглазый безжалостный гаэл, чей героизм не шел ни в какое сравнение с его же заблуждениями: он страстно желал сесть на верховный трон, но Кормлада сомневалась, что у него хватит на это духу.

– А Мит? – спросил самый младший, ее сын Ситрик, король Дублина. Он стоял справа от стола. Хотя ему было далеко до честолюбия дяди, Кормлада знала, что хитростью и коварством он не уступает пиратам севера, – он походил на своего отца, Олафа Кварана, и предпочитал править единственным городом и преумножать свои богатства, а не растрачивать силы на управление целым народом. – Что насчет Мита? На чью сторону встанет он? Нашу или Бриана?

– Народ Мита – темная лошадка, – ответил Маэл Морда. – Их король Малахия переменчив, как ветер. Думаю, он захочет посмотреть, чьи шансы на победу будут выше, и лишь тогда примкнет к одной из сторон.

Но внимание Кормлады привлекал человек во главе стола, тот, от которого так и веяло истинным величием. Остальные, несмотря на то, что один приходился ей ближайшим родичем, а второй – сыном, играли лишь роль пешек; их, как и резные фигурки, ей нетрудно было бы расставить по местам и пожертвовать ради собственной выгоды. Но из человека во главе стола не могла бы сделать пешку ни одна женщина.

– А что насчет мак Кеннетига? – спросил он. Он никогда не повышал голоса, но его шипении тихие, полные угрозы слова было слышно в любом уголке зала. Хоть он и вышел ростом, его руки и ноги были кривыми, а спина горбатой. С широкого землистого лба спадали длинные черные волосы, густую бороду он всегда заплетал в косу. – У доброго короля Бриана в рукаве Мунстер и клан Дал Каш, его армия и доля Коннахта – то есть несколько тысяч ряженных в овечьи шкуры неумех с дубинами и топорами. Но с ним еще и христиане из данов Корка и Хлимрекра. Суровые воины в кольчугах, вооруженные доброй сталью. Они станут сердцем войска Бриана. А остальные… – он пренебрежительно щелкнул пальцами, – свиной корм.

– Маэл Морда, за тобой Лейнстер, Дублин и наши северные братья из Вейсафьорда и Ведрафьорда. Даже если Ситрик не попросит помощи у родичей с Оркнеев и Мэна, ты соберешь могучее, хорошо вооруженное и жаждущее крови войско – они станут твоей наковальней. А вскоре твои силы еще преумножатся: к нам уже едут разбойники Сигурда и Бродира. Они станут твоим молотом, и вместе вы сокрушите Бриана, как хрупкое железо.

– Дай Бог, – ответил Маэл Морда. Ситрик кивнул.

– Итак, – продолжил мужчина. – Ольстер остался в стороне, а Мит… Что же с Митом? Неясно. Малахия и Бриан друг друга недолюбливают. Что заставит Малахию присоединиться к нам – или хотя бы не вмешиваться в предстоящую битву? – мрачно поблескивая глазами, он перевел ледяной взгляд с одного собеседника на другого; в его чертах Кормладе виделось нечто не совсем людское, нечто хищное, и от этого дублинскую ведьму снедали страх, желание, а отчасти даже и ужас – этот мужчина черпал силы не из крови или положения, а из первозданного источника, который не могла разгадать даже она. Бьярки Полудан не был королем. Он возводил королей на трон. – Скажи мне, что для этого потребуется?

Вопрос потонул в молчании. Маэл Морда пожал плечами; Ситрик погладил заплетенную в три косы бороду – такую густую и роскошную, что за нее его прозвали Силкискеггом, «Шелковой Бородой», – и опустил пронзительный взгляд на карту, словно думал, что деревянные фигурки подскажут ему ответ.

Бьярки посмотрел на них недовольно. Он начал было говорить, но Кормлада его опередила:

– Все просто, – сказала она. – Предложи ему то же, что мэнскому ублюдку Бродиру и оркнейскому ярлу Сигурду, – дублинская ведьма сошла по ступеням с балкона. Чувствуя на себе мужские взгляды – даже собственного сына – она неторопливо обошла стол и встала напротив Бьярки. – Предложи ему золото, земли и руку Кормлады.

– Ты слишком большого мнения о своих прелестях, сестрица, – сказал Маэл Морда, презрительно скривив губы.

И хотя взгляд Кормлады на миг стал острым, точно нож, и разил, точно бич, она одарила короля Лейнстера очаровательной улыбкой.

– Я знаю мужчин, дорогой братец.

Бьярки коротко рассмеялся.

– А Малахия знает тебя. Один раз он уже от тебя отказался – если мы предложим ему тебя в награду, он поймет, что мы что-то задумали.

– Может, и нет, – сказал Ситрик, покосившись на мать. – Малахия стар и оплакивает дни ушедшей славы. Думаю, он может посчитать этот союз способом вернуть былое.

Кормлада с одобрением сжала плечо сына.

Бьярки перевел взгляд с Ситрика на нее.

– Посылайте разведчиков, – произнес он, поколебавшись несколько секунд. – Выясните, правда ли это и убедит ли короля Мита поднесенное в дар потертое седло если не присягнуть тебе, то остаться в стороне. Оставьте нас, – так Бьярки Полудан, человек без титула и королевской крови в жилах, человек из неизвестного гаэлам клана – тот, кого они немедленно убили бы, узнай они об истинном его происхождении, – отпустил двух королей, словно каких-то чумазых крестьян.

Пока ее брат и сын шли к выходу, Кормлада стояла спокойно; но как только они остались наедине, она вскинулась, замахнулась и с силой опустила изящную ладонь на заросшую щеку Бьярки.

– Потертое седло? – прошипела она, раздувая ноздри. – Так вот что ты обо мне думаешь?

Бьярки снес этот удар – боль лишь добавила его кривой ухмылке жестокости. Он тихо фыркнул.

– Я думаю, ведьма, что тебя седлают чаще, чем любимого жеребца Одина.

– Ублюдок! – на этот раз Кормлада ударила его сильнее. В глазах Полудана сверкнули искры, словно высеченные ударом кремня о сталь, раскаленные и убийственные, отчего взгляд его напомнил волчий. – Ты не жаловался, когда седлал меня сам!

– И я также не жалуюсь, когда надеваю на ногу разношенный и хорошо смазанный сапог, – повторил он. – Ты…

Его прервал невразумительный вопль Кормлады. Она отступила, собираясь дать ему и третью пощечину: согнула пальцы, точно хищная птица – когти, готовые рвать плоть с костей и выцарапывать глаза. Но Бьярки быстро погасил эту вспышку – вытянул ладонь и сжал ее бледное горло черными ногтями.

Кормлада невольно задохнулась и выпучила глаза.

– Яйцами Одина клянусь, женщина! – злобно прошептал Бьярки. – Шипишь и плюешься, как мокрая кошка! Я шлюх грошовых знаю спокойнее тебя, – Полудан с пренебрежением оттолкнул ее от себя. Кормлада пошатнулась и тяжело оперлась на стол, раскидав деревянные фигурки тэнов . Она метнула в Бьярки недобрый взгляд, а он, отвернувшись, пошел к дублинскому трону, стоявшему на помосте под вороньими стягами дома Ивара – основавшей город скандинавской династии. С превосходством завоевателя Бьярки уселся на него и вытянул перед собой ноги. – Ты ночью покидала замок? Я слышал вопли эльфийских старух. Твоих рук дело?