Скотт Оден - Стая воронов [litres]

– Когда ты потеряла зрение? – спросила Этайн.

– О, задолго до твоего рождения, дитя, – ответила она, поднеся корзину к очагу. Она села – заскрипели суставы. Зрение заменяли ей пальцы; она выудила из корзины миску и потянулась к огню, где висел на черном от сажи крюке железный котел с бурлящим рагу. – Меня… ранили в голову. Норманнский топор. Толпа из Вейсафьорда искала, чем бы поживиться. Мне было десять, – от одного воспоминания Мэйв в страхе вздрогнула; трясущейся рукой она налила мясную похлебку в миску. – Моя тетушка, сестра отца, была мудрой женщиной. Да, некоторые звали ее ведьмой, но она изучала лекарское искусство в мавританской Кордове. Она была искусна в травах и прочла множество трактатов, но даже ей понадобился целый год, чтобы не дать мне перешагнуть порог Смерти. А зрение со мной не вернулось.

– Прости, – сказала Этайн, приняв миску из руки Мэйв.

Но старуха покачала головой и, дотянувшись до кувшина вина, с привычной легкостью разлила его по чашам.

– Нет, слепой Мэйв твоя жалость ни к чему. Господь щедро меня одарил. Он оставил мне разум, две ноги, две руки и спину. Я слышу и чую запахи… сдается мне, даже лучше, чем этот косматый варвар там на полу.

– Про… – Этайн вновь собиралась извиниться, но осеклась. И лишь тоскливо улыбнулась со вздохом. Она подула на похлебку и отхлебнула. Ветер шелестел соломой по скатам крыши.

– Может, мой вопрос покажется тебе странным, – произнесла Этайн, помолчав, – но где именно в Эриу мы находимся? До того как поднялся шторм, мы плыли в Дублин…

– Дублин? Так вы проблем себе ищете? Что ж, не сильно вы сбились с курса. Вы на милю севернее к низине Арнкелл… в лесу Лоркан в предгорье Куалу.

– А Дублин?

– Чуть больше двенадцати лиг на север. Ты и твой муж за доброго короля Бриана или против него?

– О, он мне не муж, – ответила, покраснев, Этайн. Одна мысль об этом… она поежилась. – Господь Всемогущий, нет. Мы просто вместе путешествуем… мы в каком-то смысле союзники. Но так было не всегда.

Мэйв вздернула бровь.

– Значит, союзник. Знаешь, что у него на уме?

– Уж это я знаю точно, он никогда не стесняется поделиться мыслями. Гримнир ищет мести – подозреваю, он присоединится к тем, на чьей стороне будет легче убить ублюдка, который перешел ему дорогу.

– Какой-нибудь бедный иноземный тэн?

Этайн доела похлебку, отставила миску в сторону и оторвала себе горбушку хлеба и кусочек сыра. Медленно жуя, она размышляла о важности чуть не сорвавшегося с языка имени – имени человека, сидевшего, словно паук, в центре сплетенной им в сердце изумрудных холмов Эриу паутины коварства и предательства. Назвав его, она могла навлечь на них неприятности. И Этайн потихоньку ела, не сводя глаз со старой слепой и измученной заботами ирландки, с ее морщинистого лба, который поблескивал в свете очага. Она очень хотелось довериться Мэйв – но не будет ли это ошибкой? Она скосила глаза на спящего Гримнира. Гримнир не доверял никому.

Нет, вдруг подумала она. Я не такая, как он.

– Не тэн, – ответила она старухе, – а один из их ярлов. Бьярки Полудан.

Мэйв вздрогнула и сделала большой глоток вина.

– А твой союзник высоко метит. Этого ненавидит сам Господь! Грязный колдун данов. Говорят, он стар, как Мафусаил, и коварен, как Змей. Его защищает мертвец! Драугр его имя – убитый в Дании христианин-вероотступник, в которого его хозяин вновь вдохнул жизнь. Полудан только и делает, что шныряет за стенами Дублина со своей ведьмой Кормладой, плетет сети, в которые заманивает добрых богобоязненных людей.

Этайн улыбнулась.

– Как сказал бы мой спутник, если бы не спал: пф!

– Не веришь мне?

– Верю, добрая Мэйв. Но ты и сама уже сказала, что Гримнир странный . Такие вещи его не пугают. Он… дитя другого времени.

– Может, и так, да, но его судьба, как и судьбы других людей, выведены кровью, – сказала Мэйв и добавила, помолчав несколько минут: – Ты знаешь, не надо тебе с ним идти. В Дублин. Оставайся со слепой Мэйв, если хочешь. Проблемы не для таких, как мы, дитя.

– И ты защитишь меня? Незнакомку, которую принесло к твоему порогу странным ветром?

Старуха помрачнела.

– От кого защищу, от него? Это ты хочешь сказать? Он дурной человек? Он обидит тебя, если откажешься идти с ним? – в голосе слепой Мэйв зазвенела сталь. Этайн не сомневалась, что, несмотря на свою слепоту, она попытается вскрыть Гримниру горло, стоит только ей намекнуть.

Этайн умиротворяюще погладила старуху по руке.

– Нет, милая Мэйв. Вложи свой меч в ножны. Я не его вещь – больше нет. Я иду куда хочу, а сейчас я хочу пойти с ним на север, в Дублин. Но не биться, если ты поэтому боишься за мою жизнь.

– Тогда зачем? – фыркнула Мэйв.

Подумав немного, Этайн ответила:

– Чтобы увидеть все своими глазами.

– Чувствую, за этим стоит какая-то история, – Мэйв зевнула, было уже поздно.

– Это правда, – Этайн доела хлеб и сыр, осушила чашу вина и опустилась на подушку. – Может быть, завтра…

Снова зевнув, Мэйв улеглась у очага.

– Да, – пробормотала она. – Такую историю я бы послушала. Но не сейчас, дитя. Я так… устала.

Снаружи барабанил дождь; в щелях дома гулял ветер, и этот тихий нежный свист убаюкивал Этайн. Она расслабилась и прикрыла глаза. А потом ей в ноздри ударил удушающе сладкий запах – так пахнут цветы, слишком долго лежавшие на могиле.

Волкодав завыл во сне, а потом заскулил.

Гримнир пошевелился, скрипнуло дерево.

Этайн услышала, как ворочается Мэйв.

– Нет, – простонала она в полудреме. – Это они. Зачем они здесь? Зачем?..

По спине Этайн побежали от ужаса мурашки; она напрасно пыталась подняться, заставить слушаться отяжелевшее в предвкушении сна тело. Как только этот темный чудовищный сон ее настиг, Этайн показалось, что дверь дома со скрипом открылась и послышался зловещий шелест крыльев…

– Поднимайся, увалень!

Голос звучал приглушенно, будто в отдалении. Гримнир проснулся, чуть заслышав его. Поднялся, скрипнув стулом о каменную стену. Голова пульсировала, словно кто-то залез внутрь и хорошенько там покопался. Вокруг стояла тьма. Гримнир поморгал и выругался; с усилием потер глаза, разгоняя повисшую перед ними пелену. Вскоре из мрака начала выступать фигура – с каждым мгновением она становилась все знакомее.

– Кто тут? – пробормотал он. – Гифр?

– Подловил я тебя, крысеныш, – от этих слов туман перед глазами рассеялся окончательно. Гифр на вид был таким же, каким Гримнир его помнил: высокий и тощий, длинные сильные руки канатами висят вдоль жилистого тела, землистая кожа покрыта шрамами. Десятками шрамов. Сотни шрамов – их безумные хитросплетения напоминали оперение. Но Гримнир моргнул еще раз, и шрамы встали на место – теперь это вновь были полоски кожи, рассеченной когда-то железом, напоминания о печальной судьбе каунар.