Скотт Оден - Стая воронов [litres]

Ситрик бешено заревел, в глазах зажглась жажда крови; он отшвырнул Бьярки и схватился за рукоять палаша. Полудан пошатнулся и чуть не упал на скользящий под ногами мокрый песок. Но не успел король Дублина вытащить клинок из ножен на ширину ладони, как его по-медвежьи обхватили со спины крепкие руки Драугра. Ситрик попытался вырваться, попытался ударить Драугра затылком в лицо, но старый дан был умелым бойцом. Он прижимал короля близко к себе, сжимая его в железном кольце рук.

Бьярки навис над Ситриком – в обманчивых сумерках горбун казался еще выше. Он впечатал мозолистый кулак королю в челюсть, сломав ему зубы, отчего тот зашелся кровавой пеной. Драугр удерживал его на ногах. Кормлада ринулась было вперед, но замерла. Маэл Морда просто наблюдал. Еще один оглушительный удар – и Ситрик обмяк, ладонь на рукояти меча разжалась. Схватившись за его прославленную бороду, Бьярки принудил его вскинуть голову, несмотря на текущие по лицу кровь и сопли. Другой рукой он достал из ножен палаш Ситрика. Полудан поднес вороненый клинок к его горлу.

Кормлада угрожающе зашипела; Бьярки бросил на нее злобный взгляд, но смолчал. Он вновь взглянул на Ситрика. На лице короля не было страха, на презрение он отвечал одним лишь презрением.

– Стоило бы прикончить тебя здесь и сейчас! – рыкнул Бьярки. – Но ты еще можешь мне пригодиться. Завтра слава достанется мне, мальчишка. Такова воля Одина. Боги решили, что твое место за стенами, рядом с матерью, – он кивнул Драугру, и тот, отпустив короля, толкнул его на песок. Бьярки воткнул клинок Ситрика в землю рядом с его головой и опустился на колени. – Если к концу дня я дарую тебе право и дальше зваться королем Дублина, не говоря уже о жизни, то лишь по доброте душевной!

Бьярки поднялся и вразвалку пошел прочь с пляжа, прихватив с собой Драугра. Маэл Морда немного помедлил. Хотя Ситрик и был ему родным по крови, он не чувствовал особой привязанности к племяннику; он знал, в чьих руках власть, и до поры до времени собирался следовать приказам Бьярки. Молча развернувшись, он поспешил за ним вслед, словно послушный пес.

Осталась только Кормлада – она подошла к сыну. Ситрик сплюнул кровь и оттолкнул ее.

– Вот и все! – прохрипел он сквозь сломанные зубы. – Я позволил ему унизить меня, как ты и просила… а теперь объясни, зачем! На что я променял свою честь и честь дома Ивара?

– На месть, – ответила Кормлада.

Король Дублина моргнул. И в этот раз принял помощь матери. Опершись на нее, он с усилием поднялся. В ушах еще звенело от ударов, перед глазами плавали мушки. Он утер тыльной стороной ладони пену с бороды и попытался сосредоточиться на бледном материнском лице.

– Что это значит?

– Я пришла к тебе и попросила взбесить его, вытерпеть унижение, даже рискнуть жизнью, чтобы забить последний гвоздь в гроб нашего врага, – прошелестела она еле слышно. – Если все пойдет, как надо, сын мой, то к завтрашнему закату Дублин снова станет твоим.

Те из ирландцев, кто участвовал в набеге на Фингал и Хоут, вернулись в лагерь через час после заката, купаясь в лучах славы. Они везли с собой добычу из полудюжины разрушенных ими усадеб: стада коров и коз; воловьи повозки, доверху груженные мешками, тюками и бочками с награбленным добром; ряды породистых пони; вереницы ослепленных женщин и дрожащих детей, которых собирались продать на невольничьих рынках в Корке и Хлимреке. Весь лагерь высыпал это отпраздновать; был среди глазевших и Кормак О’Руэрк, не настроенный сегодня веселиться. Вождь Уи Руэрков из Лох-Гилла протолкнулся сквозь толпу покрытых пятнами копоти воинов и нашел среди них принца Мурроу.

Принц стоял с отрядом клана Дал Каш и своим сыном Турлоу. Отца и сына шили по одной мерке: они были одного роста и оба унаследовали от Бриана крепость тела. Хотя темноволосому Турлоу исполнилось всего пятнадцать, его секира уже принесла ему печальную славу.

– Не верю я ублюдку, – говорил Мурроу, стряхивая сажу и дорожную пыль и сплевывая под ноги. – Я помню Малахию еще с тех пор, когда мальчишкой был, но я не позволю старому змею встать с копьем у меня за спиной, даже если так велит мне сам Христос.

– Ты думаешь, он предаст нас? – Турлоу кивнул О’Руэрку, приветствуя вождя людей Коннахта и одновременно предупреждая о нем отца. Мурроу стукнул сына по крепкому плечу и наклонился к нему, снизив голос до заговорщического шепота.

– Я думаю, он уже предал, – принц повернулся к своему капитану. – Что слышно, О’Руэрк?

– Вести из Дублина, милорд, – ответил Кормак. – Хваленые союзники Ситрика – люди Мэна и Оркнейских островов – сели на весла. Один из моих парней подобрался так близко, что слышал, как они угрожают друг другу расправой.

– Думаешь, уловка? – нахмурил густые брови Мурроу. – Что сказал на это отец?

– А кто его нахрен знает, милорд.

– Ты что, не доложил королю?

– Сейчас докладываю, – ответил Кормак.

Мурроу с силой дал ему по губам. Капитан Коннахта сдержал удар, поморщился и сплюнул кровь.

– От твоих слов веет мятежом, О’Руэрк, – прорычал Мурроу.

– Да, но зато это честно, – О’Руэрк пошел вслед за принцем к бочке с водой. Мурроу с плеском окунул в нее голову и отпрянул, вода смыла с его лица сажу, пот и кровь этого дня. Принц убрал с глаз волосы и прожег О’Руэрка яростным взглядом.

– Выдернуть можно и честный язык.

– Это не все. Мы с ребятами наткнулись на… кое на что на дублинской дороге. Я бы сказал, что на демона. Мы связали его и незаметно привели в лагерь.

– Демон? – Мурроу сузил глаза. Хотя его нутро сводило от голода, а руки и ноги ныли, неуверенность – даже страх – в голосе О’Руэрка взволновали его больше, чем ему бы хотелось. – Какой еще демон? Это или человек, или нет…

– Поймешь, как только увидишь.

Мурроу свистнул сыну:

– Идем, парень, – и обернувшись к О’Руэрку, добавил: – Приведи этого своего демона в монастырь. И мы вместе с ним разберемся, раз и навсегда. И если это какая-то ловушка Люцифера, мы хотя бы встретим ее на святой земле.

Кормак О’Руэрк усмехнулся, отвесив небрежный поклон, он исчез в толпе воинов и прибившихся к войску людей. Мурроу, которого обступили вожди Дал Каш вместе с его сыном, направился к руинам монастыря Святого Майнэнна на вершине холма.

Внутренний двор был залит светом. Крест Кинкоры, дар Святого Фланнана, стоял в кругу светильников и ламп. Горели свечи, факелы и жаровни, от тлеющих углей поднимался в воздух сладкий запах драгоценного ладана.

Мурроу увидел сидящего на троне под тканевым навесом отца и стоящего рядом с ним Рагнала; у его ног, устроившись на низкой обитой тканью скамейке, сидела худенькая женщина в длинной выцветшей тунике из серой ткани, покрытой пятнами, рваной и наскоро заштопанной. На ее талии темнел широкий пояс из кожи и зеленой парчи, а медные волосы были подстрижены коротко, как у юноши.