Скотт Оден - Стая воронов [litres]

Левый ирландский фланг, двигавшийся недалеко от серо-зеленого моря, вели воины Дал Каш – темноглазые сыновья Томонда, чью боевую удаль не могли превзойти даже даны. Они шли на битву вслед за Турлоу мак Мурроу, и хотя ему предстояло увидеть лишь шестнадцатую свою зиму, он заслужил себе такую славу, что отец и дед не сомневались в его способности возглавить боевой отряд свирепого клана Дал Каш.

Сам Мурроу командовал центральной дивизией, воинами Коннахта и Мунстера – полудикими бойцами в волчьих шкурах и грубых одеждах, ждавших сражения с нетерпением, с которым другие ждут деревенских плясок; среди них ехали Уи Руэрки из Лох-Гилла со своим вождем Кормаком, который подвывал и отчаянно и страстно бил мечом о щит.

По правому флангу, удаленному от моря, шли отряды норманнов из Корка и Хлимрека – одетые в кольчуги сыны северян, сменившие языческие амулеты на кресты; рядом с ними маршировали гривастые наемники-галлогласы из Альбы в стеганых безрукавках и стальных шлемах, с длинными датскими топорами. Их вождь, Донал мак Эймен, ехал впереди всех в мрачном молчании. Но люди Мита и их вероломный король Малахия так и не появились.

Гримнир шагал сам по себе. Вокруг кричали и сыпали проклятиями, поднимая боевой дух. Трубили медные рога; бой барабанов походил на сердцебиение огромного боевого зверя, готового броситься и разорвать жертву на куски. Гримнир на ходу всматривался в собирающееся на другой стороне равнины вражеское войско, стараясь понять, где появится его противник. Сработала ли уловка ведьмы?

Тысячи одетых в кольчуги морских разбойников высыпали с кораблей на северный берег Лиффи и пляжи Дублинской гавани, неподалеку от рыболовной заводи в устье Толки; разделившись на две части, они устремились по равнине к старому деревянному мосту, скрипевшему под весом воинов, спешивших из Дублина.

Там. Лицо Гримнира исказила усмешка дикой радости – среди дублинских знамен он заметил древний сигил Данов копья Хротгара: клочок грязной белой ткани с грубой черной рукой. Под этим знаменем шел сутулый и горбатый Бьярки Полудан с обнаженным длинным и широким мечом, лежащим у него на плече. Гримнира накрыла волна ярости, он издал бешеный рев, заглушивший даже шум шедшего на битву войска.

Дублинские норманны и мятежные гаэлы Лейнстера встали боевым строем на правом фланге, готовые плечом к плечу встретить удары стальных секир Корка и Хлимрека; Маэл Морда, испивший удачи из рога с медовухой, стоял с бойцами Лейнстерской фианны, потрясал могучим копьем и выкрикивал угрозы в сторону войска верховного короля.

В центре вражеского войска развевались вороньи знамена Сигурда, его оркнейцы стояли вплотную с облаченными в кольчуги родичами с Гебридских островов и созванными со всех северных земель бойцами: Храфном Красным, норвежским принцем Олафом, Торстейном из Дании, Амунди Белым, Торвальдом Вороном и многими другими. На Сигурде, занявшем свое место во главе широкого боевого клина, поблескивала золотая чешуя кольчуги.

Оставив за спинами соленые морские воды, заменившие им кровь, выстроились ряды морских разбойников Мэна, готовых вонзить топоры в черепа воинов Дал Каш. Их могучий вождь Бродир в кольчуге гномьей ковки вышел вперед и велел своим людям привести гаэльских пленников; на виду у их противников-ирландцев Бродир вынул нож и принес одного из пленных в жертву Одину. По залитой солнечным светом равнине Клуэн Тар прокатились крики ярости.

Когда лишь два полета стрелы отделяли гаэлов и их ненавистных врагов, Бриан мак Кеннетиг остановил войско. Не было и речи о переговорах, не осталось ни единого шанса на примирение. Пришло время стали вынести свой приговор. Гримнир увидел, как старый король взбирается на белого жеребца. Он проехал перед ирландским войском, держа над головой перевернутый, точно распятие, меч в ножнах. Поравнявшись с центром, он натянул поводья.

– Воины Эриу! – громоподобный голос, вырвавшийся из груди короля, заглушил даже звон железа противника, готового ринуться в бой. – Друзья и союзники! Сегодня от вашей отваги зависит будущее вашей страны, и есть ли опора надежнее? Угнетатели хотят поставить вас на колени, превратить вас в рабов, разорвете ли вы эти цепи? Восстанете ли как свободные люди? Наше дело угодно Богу! – ирландцы завопили в восемь тысяч глоток. – Вы пришли сюда не угнетать других, вы пришли сражаться за свою землю и свою веру. Их стоит защитить любой ценой. Так пусть же каждое сердце станет оплотом отваги и веры. Вы знаете, что данам чужды и религия, и человечность; они горят желанием опорочить честных дочерей этой прекрасной земли и набить карманы награбленным, бесчестно отнятым добром. Узрите! – Король развернул коня и указал на противника рукоятью перевернутого меча. – Эти варвары, эти нечестивцы избрали для битвы тот самый день, в который умер на кресте Спаситель! И они не узнают победы! Никогда не вырвут ее у таких отважных воинов, как вы, ибо вы сражаетесь в защиту чести, свободы и веры – в защиту священных храмов истинного Бога, ваших сестер, жен и дочерей! Это святое дело угодно Господу, который сегодня приведет нашего врага к нам в руки! – Бриан мак Кеннетиг перевернул меч и, вынув его из ножен, поднял высоко над головой. – Так вперед, за нашу страну и за нашу святую веру!

И вот так, под пение медных горнов и барабанный бой, под пронзительные звуки волынки и воинственный рев, началась Битва на равнине Клуэн Тар…

Гримнир шел в первых рядах правого фланга ирландцев, не отводя сверкающих, налитых кровью глаз от силуэта Полудана. Он шел убивать; Гримнир то и дело сжимал зубы, с желтых клыков капала от нетерпения слюна. Он боролся с желанием броситься вперед и закончить эту пятисотлетнюю пляску мести одним броском копья. Нет, он хотел насладиться сполна. Хотел распробовать страх, который испытает Дауфи в последние мгновения своей проклятой жизни.

Гримнир рассмеялся.

Теперь между войсками осталась лишь сотня ярдов, достаточно близко для Гримнира, чтобы разглядеть в рядах противника трусов – обоссанных крестьян, лишь игравших в войну; бледных торговцев, считавших, что нянчить на коленях ублюдков лучше, чем искать себе прославленной смерти; горожан, носивших хауберки только потому, что от этого намокали шлюхи. Пф! Гримнир сплюнул. Закованные в железо псы у него за спиной заслуживали лучшего врага!

Через пятьдесят ярдов он набрал в легкие воздух. Он хотел завопить, вызывая Бьярки на бой, но тут из рядов противника выступил, скрыв от него Полудана, одноглазый воин в черной кольчуге. В руках он сжимал скеггокс и щит в черно-красную клетку. Он вскинул голову, растрепав седую бороду, и сам с вызовом крикнул: