Скотт Оден - Стая воронов [litres]

Для Гримнира имела значение лишь долгожданная месть убийце брата. Он вернулся к месту их сражения, оглядел раненых и мертвых. Гримнир принюхался к мокрой от крови земле в поисках ускользающего запаха добычи. Но нашел лишь разбитый щит Бьярки.

– Пф! – Он с рыком сплюнул на землю. – Имир побери этого трусливого ублюдка! Попадись он мне!..

Неподалеку послышался слабый, но знакомый голос.

– Я узнал тебя, скрелинг. Дь-дьявольское отродье.

Он присел на корточки. Из-под кучи мертвых норманнов и скоттов на Гримнира смотрел одноглазый Драугр. На седой бороде засохли сгустки крови, обтянув коркой разбитое лицо; свободной рукой он пытался сбросить с себя одетых в тяжелые кольчуги мертвых.

– Дан Христа, – произнес Гримнир с усмешкой. Он убрал кончиком сакса прилипший ко лбу Драугра кусок кожи и осмотрел рану. – Надо было лучше беречь свою тупую голову, слизняк.

– Ты солгал? Она… она жива? Этайн, она?..

Гримнир опустился на корточки.

– Жива. Куда исчез Бьярки, дан Христа? Куда сбежал твой хозяин, а? Не в Дублин. О нет. Ведьма этого не потерпит! Так куда?

– Его дни сочтены, – ответил Драугр. – Я принял на себя предназначавшийся ему удар, выполнил свою клятву. Если ему суждено умереть, от твоей руки или нет, он постарается забрать с собой мак Кеннетига. Он душой и телом ненавидит старика-короля.

Гримнир поднял взгляд на полотняный шатер Бриана на небольшом возвышении за равниной, белым пятном маячивший у опушки Томарского леса.

– Неужели?

– Где она, скрелинг? Ты сказал, она жива. Где она?

– А сам как думаешь? – с тихим смехом покачал головой Гримнир. – Что за подкидыш, вечно мешается под ногами.

Драугр отчаянно вцепился в заляпанный кровью сапог Гримнира.

– Помоги мне!

– Помочь? – Гримнир поднялся и вновь сжал рукоять сакса. – Помочь? Ты за дурака меня держишь, дан Христа?

Драугр напрягся. Он повернул голову и посмотрел здоровым глазом в полные ненависти глаза своего заклятого врага.

– Ты победил. Я не жду от тебя пощады, скрелинг. Если бы норны уготовили нам иной конец, если бы на моем месте был ты, я бы тоже тебя не пощадил. Но если Этайн сейчас с королем, значит, она в опасности. Я дал клятву, когда увез ее из Англии. Дал клятву, что никому не позволю причинить ей вред. Один раз я уже ее подвел. Но, Господь свидетель, я не подведу ее снова! Заклинаю тебя, помоги мне! Я уже не Драугр!

Гримнир фыркнул. Он вновь посмотрел на белый шатер вдалеке, а затем, нагнувшись, схватил Ньяла за запястье. И с рыком вытащил его из цепких объятий мертвецов.

Ньял поднялся на дрожащие ноги; хотя его все еще покачивало от сокрушительного удара в голову, в остальном он остался невредим. Гримнир поднял с земли скеггокс. И протянул его дану рукоятью вперед.

– Найди свою драгоценную маленькую христоверку и уведи ее отсюда. Я дарю тебе жизнь, – Гримнир поймал Ньяла за бороду и притянул его ближе, сверля его кинжально острым взглядом красных глаз. – Но если думаешь меня обдурить – если думаешь, что эта мелкая жалость сделала меня слабее, – то, Имиром клянусь, я у тебя на глазах вскрою ей брюхо, как молочному теленку, и ты, вопя от ужаса, отправишься вслед за ней в Хель!

Бьярки Полудан сидел в подлеске на опушке Томарского леса и напряженно всматривался в шатер ирландского короля. Еще утром он сам был почти что королем, за его спиной стояла целая армия, у его ног лежал целый мир. А сейчас? Сейчас в тенях шнырял оборванный бродяга без гроша в кармане, оставшийся в одном потрепанном хауберке и с зазубренным мечом в руках. Бьярки проклинал норн за то, что они послали ему эту жалкую участь. Он проклинал Агаутра и его поганые знаки, проклинал свою никчемную гордость. Избранник Одина? Тьфу! Он чуял в этом крысиный душок – и если он был недалек от истины, то эту опасную коварную крысу звали Кормладой. Бьярки сжал зубы. Давно надо было прибить эту потаскуху! А, да какая разница. Пусть сучка празднует свою маленькую победу. Он еще вернется в эту эту мелкую зеленую дыру с огнем и мечом.

Бьярки оглянулся через плечо. Позади него притаились еще восемь воинов. Шестеро были наемниками с севера, светловолосыми исполинами в окровавленных кольчугах – Бьярки привел их за собой из Дублина; еще двоих гаэльских мерзавцев с темными космами – воинов Лейнстера, рвущихся в поисках славы отомстить за павших сородичей, – он встретил по дороге. Всего их было девять. Священное число Одина. Бьярки фыркнул. Что ж, когда он впервые ступил на эту проклятую богами землю, у него не было и этого, но он все равно почти завоевал всю страну. Меньшее, что он теперь мог, это оставить ее в руинах…

– Ублюдок мак Кеннетиг – мой, – выплюнул он, вытаскивая из ножен меч. – Убейте остальных.

Этайн расстегнула фибулу плаща. Встряхнув его, она, словно саваном, накрыла изношенной и заштопанной тканью тело Рагнала. Капитан оставшихся воинов Дал Каш, гладко выбритый мужчина с лицом кулачного бойца, подошел к королю и подал ему руку, помогая подняться. Тот благодарно кивнул.

На секунду верховный король застыл и окинул взглядом вытоптанную, напитавшуюся кровью равнину Клуэн Тар, где все еще упрямо бились, точно впряженные в ярмо волы, воины.

– Приведите коня, – тихо приказал король. – Пришла пора положить конец резне, пора позаботиться о раненых и воздать почести мертвым. Я должен привезти Мурроу домой. Пошлите человека к Ситрику, если он еще жив, и предложите ему заняться тем же. Наши разногласия подождут.

Капитан кивнул.

– Как пожелаете, сир.

Но стоило ему дослушать приказ и обернуться, как Этайн ощутила на спине странную щекотку. К ним присоединился дух, мрачный и неукротимый.

– Защити моего отца, – предостерегающе прошептал он.

– Постой, – Этайн положила руку капитану на плечо… и почувствовала, как он вздрогнул, услышала глухой звук удара. Воин чуть повернулся к ней, широкими от удивления глазами глядя на топор, внезапно вонзившийся ему в грудину. Старый воин захрипел и рухнул, не произнеся ни слова. Его душа в одночасье отлетела прочь.

Этайн увидела их, и идущих от опушки леса: шесть разбойников в кольчугах и двое вероломных гаэлов под предводительством горбатого великана; землистая кожа и глаза скрелинга выдавали в нем Бьярки Полудана – и в мрачной тени его души Этайн узрела одноглазого исполина, прибитого к Иггдрасилю.

– Защищайте короля! – крикнула она, вырвав из груди мертвого капитана окровавленный топор.

Светлобородые разбойники с громкими проклятиями и бессвязным рыком набросились на оставшихся рядом с королем воинов Дал Каш. И хоть они были немолоды, а их грузные тела потеряли былую ловкость от полученных в прошлых боях шрамов, они все равно сражались с не меньшей яростью, чем другие Дал Каш. Полетели смертоносные норманнские копья; широкие мечи, затупленные после дневной резни, крушили ирландские щиты и плоть, которую они закрывали. Но и топоры Дал Каш со свистом собирали с чужеземцев кровавую дань.