Наталья Осояну - Звёздный огонь [litres]

Маленькая ложь, одна из многих…

– …Капитан, прошу вас, не заставляйте меня это делать! – взмолился Кузнечик, падая на колени перед Фейрой. – Умоляю! Меня убьют во дворце… или еще хуже… прошу, капитан!

Феникс мрачно глядел на своего юнгу и молчал.

– Хуже – это он может, – произнес Змееныш на удивление четко. – Тебе очень повезло, что Кармору не удалось закончить начатое. Был бы сейчас-с, как я…

Они находились в большой каюте; Змееныш сидел на полу у самой двери, скрестив ноги, и пристально следил, чтобы Фейра не нарушал расстояние в пять шагов. То, что связывало этих двоих, по-прежнему оставалось тайной для Кузнечика-Амари, но сейчас он не думал о чужих тайнах – свои были куда важнее.

Похоже, он зря считал, что о них никому не известно.

– К-кармор? – переспросил Кузнечик, запнувшись. – Откуда ты о нем знаешь?!

Змееныш вздохнул:

– Мой дар пробудил именно этот мерс-с-ский тип. О-о, он спос-собен творить чудес-са! Правда, от них брос-сает в дрожь даже такого бывалого магус-са, как Крис-стобаль Фейра… да, Кристобаль?

– Так ты магус? – изумился юнга, на мгновение позабыв обо всем. Он и впрямь вспомнил, как Рейго рассказывал об удачном опыте Кармора, состоявшемся за несколько лет до того, как его услуги понадобились капитану-императору. «Удалось пробудить дар в полукровке, – говорил щупач с такой гордостью, словно это его заслуга. – Точнее, в нем была лишь четвертая часть небесной крови, но этого хватило!»

Выходит, Змееныш и есть тот самый «счастливчик»? Но как же он попал к Звездочету?..

– Из какого ты клана?

– Я видел тебя во с-с-сне, – задумчиво сообщил Змееныш после паузы. Зрачки его желтых глаз сузились до еле заметных вертикальных черточек. – Хочешь, предскажу будущее? Бес-с-сплатно.

– Издеваешься… – удрученно пробормотал Кузнечик и повернулся к капитану: – Вы просите, чтобы я вернулся в Облачную цитадель, а ведь это равносильно смертному приговору для моей сестры! Если отец узнает, что я жив, что именно Ризель устроила побег… Да вы хоть представляете, что он с ней сделает?

– Ничего не сделает, – сказал Фейра, – потому что ты ее защитишь.

Амари обомлел, а Змееныш расхохотался.

Горящие глаза феникса пронзали душу насквозь…

– Ты сказал, она отправила тебя в Фиренцу, к деду, – продолжил он. – Но по дороге сопровождавший тебя слуга заболел, побоялся обратиться к целителю… и умер. Ты очутился в одиночестве, почти без денег и без возможности обратиться за помощью к кому-нибудь, кто не побежал бы тотчас же докладывать Аматейну, что его сын вовсе не погиб. Но Ризель спасла своего брата не для того, чтобы он стал портовым воришкой или удовлетворился судьбой простого матроса на пиратском корабле!

Юнга опустил голову, краснея.

– Что она сказала тебе перед расставанием?

– Не помню, – прошептал парнишка. – Но… ладно, капитан, вы меня уговорили.

Фейра удивленно поднял брови – он словно не ожидал, что Амари так быстро отступит. Рука феникса потянулась вперед, желая дружески похлопать мальчика по плечу, но тут же опустилась – не то он вдруг устыдился своих черных когтей, не то вспомнил, что перед ним уже не юнга, а принц, наследник престола.

– Вот и хорошо… – проговорил он, вздохнув. – Теперь осталось тебя подготовить.

– С-считаешь, нужно рас-с-сказать? – подал голос Змееныш. – Да. С-согласен! Пусть он лучше узнает сейчас-с, иначе все пойдет прахом…

Амари вздрогнул, ощутив внезапную тревогу. Какая-то тайна по-прежнему оставалась нераскрытой, и она его пугала. Почему Змееныш знает о Карморе? Как мог он попасть из Вороньего гнезда на пиратский корабль? И почему, в конце концов, он оказался здесь?

– Узна́ю о чем? – спросил молодой магус, внутренне холодея.

– О том, – проговорил Змееныш, – как называется на языке детей земли неизлечимая болезнь твоего отца – им она хорош-ш-шо знакома. Это то, с-с чем с-сталкивается на с-своем пути каждый человек…

– Это вышло случайно, – повторил Амари. – Но я навсегда потерял голос, и вместо дара Соловья проснулся дар Цапли. Ты добился желаемого, пусть даже и не тем способом, каким хотел… Я здесь.

– Я этому рад, – сказал капитан-император и, чуть помедлив, поднял руки к лицу – к бесстрастной и красивой серебряной маске, заменявшей его. Он впервые сделал это в присутствии своего сына. Сердце Амари заколотилось – казалось, оно вот-вот вырвется из груди, – и он едва не лишился чувств, хотя и знал наперед, что увидит.

Маска…

«Он безобразен, – шептались придворные, хотя ни один из них на самом деле понятия не имел, что скрывается под серебром. – Эта болезнь изуродовала его величество до неузнаваемости, и он не хочет, чтобы мы всякий раз при встрече вздрагивали от испуга!»

Перчатки…

Аматейн и впрямь был безобразен, но только по меркам магусов, чьи лица веками не менялись, оставаясь красивыми и молодыми. «Мы умираем от скуки, – сказал как-то раз Эрдану капитан Крейн, и юнга случайно услышал его. – Наши тела по-прежнему молоды, но огонь в сердце угасает – лишь немногим удается поддерживать его три-четыре столетия… А ведь мы могли бы жить вечно!» «Вот и докажи на своем примере, что можешь жить вечно, – сварливо ответил мастер-корабел. – Иначе это лишь пустые слова!»

Парик…

Губы Амари дрожали, когда он разглядывал седые волосы, узловатые пальцы и лицо своего отца – иссеченное морщинами, покрытое старческими пятнами, какие он не раз видел у пожилых людей и никогда – у магусов. Аматейн выглядел как человек лет восьмидесяти – очень крепкий для своего возраста, но вне всяких сомнений старик .

Эрдан и то рядом с ним показался бы моложе.

– Так это ты… – прошептал принц, едва не выдав себя – так хотелось прибавить «все-таки». – Ты был Звездочетом! Я прятался от него… от тебя… потому что сам не мог понять, чего боюсь. Заступница, как же так! Мы же столько раз едва не встретились!

– Больше никаких тайн, – сказал Аматейн. – Никаких.

– …Да, я все понял… – прошептал Кузнечик. Ему хотелось, чтобы этот разговор оказался кошмарным сном, ему хотелось проснуться. – Но, капитан… если все получится, и он мне поверит… если я опять…

Он не смог договорить, и тогда Фейра пришел на помощь:

– Боишься, что тебе не захочется вновь становиться пиратом?

Кузнечик кивнул.

– Что ж, – усмехнулся феникс, – если и впрямь так случится, значит, я вполне заслужил то, что ждет меня в подземельях Облачной цитадели. Но, ты знаешь, я почему-то верю, что ты сделаешь правильный выбор.

Они до позднего вечера ждали гостей, но никто не пришел навестить принцессу – ни капитан-император, ни Амари. Фаби исподволь наблюдала за своей госпожой, которая вновь стала холодной и равнодушной Белой Цаплей, и ловила на ее лице признаки легкого недоумения. Сама компаньонка даже не пыталась понять, как следует толковать молчание Аматейна, и предугадать, что произойдет дальше.