Наталья Осояну - Звёздный огонь [litres]

Они вошли в просторный зал с высоким сводчатым потолком; здесь было тихо и прохладно, лишь где-то снаружи ворковали голуби. На койках, расставленных вдоль стен, покоились люди, похожие на спящих, но их сон был слишком глубок и длился чересчур долго. Хаген шел, исподволь разглядывая восковые лица, запавшие щеки, проступившие под глазами синяки. Он никак не мог отделаться от ощущения, что все эти мужчины и женщины на самом деле мертвы.

Две молоденькие эльгинитки, завидев неожиданных гостей, исчезли – словно растворились в холодном воздухе. Эсме, сидевшая рядом с одним из спящих, даже не пошевелилась, но Хаген почувствовал, как его сознания коснулось что-то легкое, нежное: целительница их заметила, просто не хотела отвлекаться. Крейн подошел к ней и остановился, терпеливо ожидая, пока девушка откроет глаза и посмотрит на него.

Казалось, прошла целая вечность.

– Не могу, – страдальчески морщась, произнесла Эсме. – Не получается.

– Ну-ка, соберись! – скомандовал Крейн с притворной строгостью. – Что именно у тебя не получается?

– Когда я исцеляю раненого или больного, то… скажем так, шью. Вижу прореху и зашиваю ее. Но в их сердце-сути нет прорех, все целое. Они здоровы. – Целительница взмахнула рукой, словно желая охватить весь зал и всех спящих. – Ну… в каком-то смысле здоровы. Их души блуждают в лабиринте и не могут отыскать выход. Если оставить все как есть, через некоторое время они начнут умирать от истощения.

– Лабиринт, говоришь?

Она кивнула:

– Я вижу его начало. Но не знаю, смогу ли выбраться.

– Да, это сложно, – проворчал Крейн и призадумался.

Ни Эсме, ни Хаген не стали его отвлекать. Целительница машинально гладила лежащую поверх одеяла руку спящего, парня лет семнадцати. Его лицо казалось пересмешнику знакомым. Приглядевшись, он сообразил: перед ним Тэррон, сын правителя. Тот самый талантливый картограф…

– Я попробую! – вдруг решительно произнесла Эсме и потянулась к сумке с чудодейственными снадобьями. – Надоело бояться, хватит!

– Постой! – Хаген схватил ее за руку, и девушка уставилась на него с искренним изумлением. – Разве истинная смелость в том, чтобы очертя голову бросаться в бой? Ты всегда казалась мне рассудительным человеком.

– Другого выхода нет, – возразила целительница. – Ты должен понять…

– Он прав, – сказал капитан. – Форменное самоубийство. Я этого не допущу.

– Но, капитан…

– Слушай меня, – перебил Крейн. – Ты говоришь, что боишься не найти дороги из лабиринта? А если у тебя будет маяк, справишься?

Целительница посмотрела на него с недоверием.

– Наверное, да… хм… думаю, тогда бы у меня все получилось.

– Уверена? – спросил магус. Поразмыслив совсем недолго, она кивнула – теперь и впрямь куда уверенней. – Тогда давай попробуем. Я и «Невеста», мы укажем тебе обратную дорогу.

– Как?! – растерялась Эсме. – Ты же не целитель…

– Я капитан. – Крейн добродушно усмехнулся. – И мой долг – вытаскивать своих людей из всяких дурацких лабиринтов.

В глазах целительницы промелькнуло какое-то странное выражение, но уже в следующий миг она опустила голову и торопливо потянулась к сумке. Вытряхнув на одеяло ее содержимое, долго водила рукой над плотно запертыми флаконами – тронула черный, вздрогнула всем телом и схватила красный.

Вздохнула – и выпила его залпом.

– Присмотри, чтобы сюда никто не зашел, – попросил Крейн, вспомнив о существовании Хагена. – Я на тебя рассчитываю.

Он встал за спиной Эсме и положил руку ей на голову, а пересмешник послушно отправился к двери. Но не успел он сделать и пяти шагов, как позади раздался странный звук, какое-то шипение.

Обернувшись, Хаген увидел незабываемое зрелище.

Целительница сидела неподвижно; по ее правой руке от локтя к кончикам пальцев струилось золотистое сияние, а левую она почему-то завела за спину. Лицо Эсме в эти мгновения казалось ослепительно красивым. Кристобаль Крейн преобразился по-настоящему: полыхающие крылья Феникса раскрылись, на миг взметнувшись до самого потолка, и сразу же простерлись над девушкой, словно желая ее защитить от всех опасностей в мире. Это было так прекрасно, что пересмешник невольно затаил дыхание: он готов был смотреть на них целую вечность, хоть и понимал, что поступает нескромно, все равно что подглядывая за парой, которая предается любви.

Он не услышал, как открылась дверь.

Он не почувствовал, как кто-то подошел и остановился рядом.

– Заступница, как они прекрасны! – благоговейно прошептал Нами. В глазах правителя Ямаоки стояли слезы. – Я благодарен Пресветлой Эльге, что она позволила мне увидеть такое!

Хаген понял, что не выполнил простейшей просьбы капитана и что за это ему влетит. Сделанного не воротишь; он готов был принять наказание, но грядущее не имело никакого значения. И еще пересмешник лишь теперь осознал, почувствовал, что значит быть пламенем. Огонь вечен, пока горит. Феникс полыхал, и полыхала правая рука Эсме, но оборотень вдруг заметил, что целительница хмурится. Чутье подсказывало ему, что излечение затянулось: никогда раньше Эсме не тратила на одного пациента так много времени. Неужели она не справится? В это не хотелось верить, но…

Ее левая рука взметнулась, легла поверх правой – крест-накрест. Она тоже светилась, но по-другому: это черное сияние Хаген уже видел несколько месяцев назад на острове Зеленого великана, и тогда Крейну пришлось несладко. «Заступница, помоги! – подумал оборотень, ощущая легкую панику. – Она же не хочет убить парнишку?!» Он шагнул вперед, но тотчас же отступил: жар неземного пламени надежно защищал не только Феникса, но и тех, кто был рядом с ним.

Два потока, черный и золотой, слились в один.

Сердца двух невольных зрителей отсчитали едва ли с десяток ударов…

Спящий задышал ровнее, на его щеках проступил румянец. Феникс поднял голову и безмолвно посмотрел на Хагена и Нами. Именно Феникс, не Кристобаль Крейн. На пепельном лице горели алым нечеловеческие глаза, чей немигающий взгляд был мудр и жесток; крылья были эфемерны, но их кажущиеся хрупкость и легкость обманули бы лишь безумца – это пламя могло сжечь что угодно. Эсме судорожно вздохнула и стала оседать на пол. В тот же миг огненное существо исчезло, уступив место Крейну, – он подхватил целительницу так бережно, словно она была хрустальной. Отыскав пустую койку, магус уложил на нее девушку; Нами в это время бросился к сыну – убедиться, что теперь тот просто спит.

– Молодец, Хаген, хвалю, – сказал Крейн тихим безжизненным голосом.

Пересмешник потупился.

– Я н-никому не ск-кажу! – проговорил Нами, заикаясь. – К-капитан, моя жизнь принадлежит вам!

– Не надо, Нами. – Феникс устало покачал головой. – Это ее следует благодарить, а вовсе не меня. Я всего лишь побыл некоторое время маяком.