Наталья Осояну - Звёздный огонь [litres]

– Да, – вздохнул Нами. – Знаете, капитан, мне порою кажется, что капитан-император лишил нас и прошлого, и будущего. Прошлое хранили Соффио, клан Помнящих… – При этих словах Крейн сильно побледнел, но правитель Ямаоки ничего не заметил. – Когда я думаю, сколько ценных знаний ушло вместе с ними, мне становится плохо! А будущее – это Амальфи. Люди твердят, что Буревестники предвидели только беды и несчастья, но это не так. Уверен, они видели и радостные события, но мы их потеряли… и веру в завтрашний день – тоже.

– Вы правы и неправы одновременно, – сказал Крейн негромко. – Император уничтожил только собственное будущее, и рано или поздно это станет очевидным, Нами… А сейчас, пожалуй, нам пора прощаться. Я хотел бы отправиться в путь сегодня.

«Сегодня?..»

Хаген и Умберто ошеломленно переглянулись; помощник капитана чуть заметно пожал плечами. Крейн частенько совершал странные поступки, которые окружающим казались лишенными смысла, но Хаген давно перестал этому удивляться: интуиция феникса была почти безупречной. И все-таки – отправляться в Кааму сейчас ?

– В ночь? – изумился Нами. На его лице было написано искреннее сожаление. – Вам, конечно, виднее… не смею задерживать… ох, капитан, а я ведь так хотел устроить торжественный ужин в честь отплытия «Невесты ветра»!

Тактично упомянув имя фрегата, правитель отметил заслуги всей команды.

– Однажды мы вернемся, – ответил магус. – И устроим большой праздник.

– Зачем такая спешка? – настаивал Нами. – Уйдете утром. Разве одна ночь что-то решает?

Крейн вздохнул:

– Одна ночь, один шаг, одно мгновение – иногда они бесценны. Я не могу сейчас всего объяснить, но когда-нибудь это сделаю, обещаю. Мы еще встретимся, вот увидите!

– Надеюсь, Заступница вас слышит, – пробормотал правитель.

Они пожали друг другу руки. «Ты стал участником интересной истории… – вдруг вспомнились Хагену слова капитана, сказанные всего-то несколько дней назад. – Будет о чем рассказать правнукам…» Тотчас же подступила тревога, а следом – внезапная злость. Да кому она нужна, эта легенда? Кристобаль Крейн ничего не делает просто так, и, значит, им в самом деле пора в Кааму. Ведь враги Лайры Отчаянного, вознамерившись выманить из столицы Окраины самого сильного ее союзника, наверняка не сидели без дела. Хаген готов был спорить на что угодно, что верно догадался о причине внезапной торопливости капитана.

Но если так – то они, скорее всего, уже опоздали.

Обратный путь в столицу Окраины должен был занять несколько дней, и на сей раз у них нашлось чем скоротать время. Собрав своих помощников за столом в большой каюте, Кристобаль Крейн сказал:

– Я хотел бы напомнить о том вечере, когда Джа-Джинни и Кузнечик раздобыли карту…

Тут крылан многозначительно ухмыльнулся, а Крейн невозмутимо продолжил:

– Остальные об этом ничего не знают, так что им будет вдвойне интересно: дело в том, что Кузнечик прихватил из кабинета нашего друга Звездочета очень интересную вещь – тетрадь, в которой записана необычная легенда о падении Феникса.

– Легенда о падении Феникса? – переспросил Умберто, прищурившись. – Та самая, которую с детства каждый знает наизусть?

– Да и нет, – спокойно ответил феникс. – Если верить тому, что здесь написано, капитаном «Утренней звезды» был Ворон, а не Цапля. Послушайте-ка, я вам ее прочитаю…

И вот они слушали – ловили каждое слово. Поначалу Хагену казалось, что неизвестный сочинитель этой странной истории попросту развлекался – хотя развлечение он выбрал довольно опасное, – но потом пересмешнику в голову пришел вопрос, на который не нашлось ответа. Отчего Цаплю поменяли именно на Ворона, а не на Орла или Ястреба? Клан Корвисс был очень влиятельным, но никогда не рвался к власти. Вороны охотно помогали всем, кто нуждался в помощи или совете, – не бесплатно, разумеется, однако еще ни разу Хагену не приходилось слышать о том, чтобы кто-то жаловался на них, обвинял в жадности, лживости или злом умысле. Они всегда были спокойными, мудрыми, хладнокровными. Они не прятали свою веру от посторонних, как все прочие семейства, и росмерский Дух Закона охотно появлялся там, где его звали, даже если в споре не был замешан ни один магус из семейства алхимиков.

Так в чем же дело?..

– Как будто кто-то решил испортить воронам репутацию, – негромко сказал Джа-Джинни, и Хаген понял, что крылан думает о том же, что и он. – Как будто кто-то вознамерился поссорить клан Корвисс с капитаном-императором.

– Слишком уж хитро́, – возразил Умберто без тени прежнего веселья. – Кто из небесных детей отличается… хм… избытком хитрости? Я-то всех небожителей считаю коварными пройдохами – прошу прощения, капитан, извини, Хаген, – и многие со мной согласятся. Но ведь на самом деле кланы в этом смысле не похожи друг на друга. Я прав?

Крейн посмотрел на Хагена со странной улыбкой и ничего не сказал.

Пересмешник вздохнул:

– Ты прав. У семейств разные предпочтения в том, что касается оружия, и всем известно, что ложью, как и ядом, лучше всех прочих владеет клан Локк. Однако ни я, ни мои родственники к этому не причастны.

– Ты уверен? – спросил Джа-Джинни.

Хаген кивнул. «Только не спрашивай почему». Крылан с сомнением покачал головой и нахмурился. Пересмешник почувствовал себя неуютно – ему снова не доверяли, его снова подозревали в чем-то нехорошем. Зачем он остался? Зачем позволил Крейну-Фейре посвятить себя в тайны, которые могли стоить жизни?..

Послышался тихий голос Эсме:

– А вдруг все дело в том, что это правда?

Целительница сидела за противоположным от Крейна концом стола, так далеко, как только представлялось возможным. До сих пор она молчала, и пересмешник на какое-то время даже забыл о ее присутствии. Но теперь ее слова как будто разбудили в нем что-то – некое дремлющее воспоминание, темное и опасное.

– Продолжай, – сказал Крейн. – Я весь внимание.

– Там написано, что Капитан Ворон… удалился в великой печали, – сказала целительница. – Я совсем недавно узнала, что такое для клана Корвисс «Дорога печали». Он… ушел, верно? Все бросил, от всего отказался и ушел. Может быть, когда он покинул небесных детей, кто-то другой сделался капитаном. Да так им и остался навсегда.

– Они уходят Дорогой печали не просто так, – заметил Джа-Джинни и перевел взгляд с целительницы на капитана. – Это их способ наказывать самих себя за грехи и проступки. Если Капитан Ворон допустил какую-то особенно серьезную ошибку, то кара за нее могла лечь не только на его плечи, а на весь клан. Если допустить, что эта история не выдумка, не легенда – а ведь падение «Утренней звезды» в самом деле состоялось, так что доля правды в ней в любом случае есть, – то получается… Нет, я не знаю, что получается. Кристобаль, судя по твоему лицу, ты хочешь с нами поделиться чем-то еще.