Наталья Осояну - Звёздный огонь [litres]

– Что такое? – спросил Крейн, устремив на пересмешника пристальный взгляд. «Ты знаешь правила, – говорили его разноцветные глаза. – Если ты сейчас соврешь, я все равно узнаю правду, только вот потом нам очень трудно будет снова поверить друг другу». Хаген облизнул пересохшие губы.

Слово Цапли против слова Феникса.

А он – всего лишь буква в одном из этих слов…

– Я знаю этот почерк. – Голос подвел пересмешника, дважды изменившись на протяжении короткой фразы, но никто не обратил на это внимания. – Вне всяких сомнений, это писала ее высочество Ризель.

В каюте ненадолго сделалось очень тихо. Потом крылан присвистнул и прошептал:

– Вот это да…

Умберто пробормотал себе под нос какое-то малопонятное ругательство. А Крейн по-прежнему пристально смотрел на пересмешника. Он был доволен, но не удивлен. Совсем не удивлен.

Он знал.

– Как же эта тетрадь могла попасть от ее высочества к Звездочету? – спросила Эсме.

– Тем же путем, что и многие другие сокровища, – сказал Крейн, не отрывая взгляда от побледневшего и дрожащего Хагена. – Он ее у кого-то отобрал и оставил себе. Но, раз легенду записала принцесса, отпадают последние сомнения в ее правдивости. Выходит, капитаном «Утренней звезды» и впрямь был Ворон. Теперь нам известно и то, откуда эта легенда взялась.

Он знал. Он все знал с самого начала, с первой секунды.

– Откуда? – растерянно спросил Умберто.

– Из утерянной Книги Основателей. – Крейн отвернулся, и Хаген почувствовал себя так, словно от его шеи убрали острое лезвие. – Цапли сохранили свой экземпляр, что неудивительно. Хотел бы я знать…

Феникс не договорил, но пересмешник и так все понял – наверное, понял лучше всех. Он не просто чувствовал в себе отблеск пламенной души навигатора и капитана «Невесты ветра», он с детства мечтал, как однажды обнаружит в недрах какой-нибудь лавки древностей старый том, написанный на незнакомом языке. Но судьбе было угодно сделать так, что его Книгой Основателей стала девушка с белыми волосами и голосом, от которого живое и неживое теряло волю и свободу.

«Я больше ничего не хочу знать», – подумал пересмешник и почти услышал, как где-то далеко смеется Великий Шторм. Когда-нибудь все случится. Когда-нибудь он снова встретит ее, снова почувствует этот взгляд, снова услышит спокойный голос, которому невозможно сопротивляться, даже если на твоей стороне живой фрегат, даже если ты теперь не ты, а часть чего-то большего.

Когда-нибудь…

– Завтра, – сказал Крейн, и Хаген невольно вздрогнул. – Поговорим об этом завтра. А сейчас уже поздно. Идите-ка вы все спать.

Лодка остановилась у причала, где блестящая вода казалась не просто черной, а чернильной.

– Прибыли! – сказал кормчий, шмыгнув носом.

Единственный пассажир – высокий мужчина в плаще с низко надвинутым капюшоном – до сих пор сидел на корме без движения, будто спал. Услышав кормчего, он кивнул и бросил ему монету, которую тот поймал с истинно кошачьей ловкостью.

Путь, проделанный ими, был извилистым. Этот пустынный причал располагался не так уж далеко от оживленных улиц Облачного города, но ступить на него мог не всякий, и поэтому горожане жили своей жизнью, притворяясь, что их совершенно не волнует толстая цепь, перегородившая вход в залив.

Полвека назад, когда еще правил отец нынешнего капитана-императора, по водам залива ходили большие лодки, украшенные разноцветными гирляндами и лентами, а раз в месяц непременно устраивался пир, на который иногда попадали и простые смертные, сумевшие обратить на себя внимание небожителей, – певцы и художники, победители боев на Большой арене и первые красавицы города. Но времена изменились: новому императору было не до пиров, а когда закончились войны – пришла болезнь. Двор – возможно, и против воли – последовал примеру своего господина-затворника, и вот уже много лет прогулочные лодки чахли в доках. Мало кто из обитателей Облачной цитадели покидал ее хотя бы три-четыре раза в год, хотя, конечно же, приближенным императора, выполнявшим его особые поручения, приходилось делать это гораздо чаще. Еще были курьеры: их перевозили на лодочках вроде той, которая оставила на причале человека в плаще.

Он огляделся – и не двинулся с места, чем немало удивил наблюдателей, спрятавшихся так, что человеческим глазом их обнаружить было невозможно.

Он стоял на месте до тех пор, пока не отворились высокие ворота.

– Ее высочество примет вас, сударь. – Дворцовый распорядитель был безукоризненно вежлив, но холоден, как айсберг. Он знал, что перед ним – не рядовой курьер, но о разнице в их положении не забывал ни на миг. – Ждите.

Гость рассеянно кивнул, на миг отвлекшись от созерцания узора на обоях маленькой комнатки, где ему предстояло дожидаться аудиенции самой влиятельной и самой, по слухам, красивой женщины Империи. Ему предоставили покои, чтобы переодеться с дороги и отдохнуть, но сначала следовало выполнить дело, из-за которого он преодолел немалое расстояние, сражался с пиратами и морскими тварями.

А потом – отдыхать… быть может.

Здешние двери открывались бесшумно, но он все-таки сразу почувствовал, что больше не один: принцессу окутывал нежный тонкий аромат, от которого слегка закружилась голова.

– Ваше высочество… – Учтивый поклон, все в точном соответствии с протоколом. – Я рад…

– Не надо церемоний, – раздался в ответ мелодичный голос – определенно принцесса унаследовала его от матери, которая происходила из клана Соловья. – Я знаю, что вы привезли план Кредайна и сведения о том, кто из влиятельных жителей города лоялен императору, а кто – нет. Должно быть, дорога выдалась не из легких. Все ли сведения в целости и сохранности?

Конечно же, ее интересовали документы…

– Да, ваше высочество.

Курьер выпрямился и взглянул на дочь императора – чуть пристальнее, чем следовало. Ризель была гораздо красивее, чем он ожидал, но это оказалась опасная красота: под широкими рукавами белого платья принцесса прятала кинжалы или какое-то другое оружие – это чувствовалось по тому, как лежали складки ткани, как двигались руки. Возможно, оружие даже отравлено, и не следует сомневаться, что она сумеет им воспользоваться.

Курьер украдкой улыбнулся – и у него было припасено кое-что на крайний случай.

– Что-то не так? – Ризель тотчас же насторожилась. Да, слухи о чутье принцессы тоже оказались правдой. – Вы что-то хотите мне сказать?

– Нет, моя госпожа. Вот… – он протянул ей толстый пакет, чуть подмоченный, но целый. – Это все, что я должен был вам передать.

О да – там были сведения. Много. И ни слова правды, но ей об этом знать, конечно же, незачем. Их пальцы на миг соприкоснулись; кожа принцессы была холодна. Курьер, словно спохватившись, отступил на шаг – он сыграл свою роль и теперь спешил уйти за кулисы. Но принцесса не торопилась его отпускать – неужели что-то заподозрила?