Наталья Осояну - Звёздный огонь [litres]

– Да, и понес наказание! – Сердце Хагена колотилось все чаще и чаще. – Твое же еще впереди, но сначала – последний вопрос. Скажи, зачем ты, отправляя меня в Облачную цитадель, заменил яд на иглах? Ты заменил его на смертельный, зачем?!

Внезапная тишина показалась Хагену оглушительной. Что-то пошло не так: Пейтон смотрел на него и улыбался краем рта, улыбался не снисходительно или презрительно, нет – с теплотой и искренним сочувствием.

– Это было тяжелое задание, – проговорил он наконец. – Я знал, что тебе может угрожать опасность, и решил о тебе позаботиться – только и всего.

Он говорил правду…

Наверное, лицо Хагена изменилось так, что все стало понятно без слов, и старый пересмешник вдруг покачнулся, схватился за дверной косяк.

– Нет… – прошептал он хрипло. – Ты ведь не… Трисса?! Ты же не…

Хаген молчал. Два пересмешника стояли, разделенные порогом дома, который никто из них так и не отважился переступить. Обоим не хотелось больше жить.

– Мне обещали… – хрипло выдавил из себя Пейтон. – Мне сказали, что, если безликие вернутся на службу к его величеству, наш клан восстановят в правах. Мне обещали…

– Пойдем в кабинет, дядюшка, – сказал племянник. – Там и закончим наш разговор.

– Почему они не нападают? – спросил Лайра сам себя, а потом выругался и едва не швырнул подзорную трубу в море. Крейн лишь хмыкнул, не поднимая головы от карты, которую расстелил прямо на каменном полу.

Они находились на смотровой площадке сторожевой башни. Вид открывался превосходный: кругом простиралась сияющая океанская лазурь, к северо-востоку от входа в бухту плескались дельфы – охотились на мелкую рыбешку, рассекая волны острыми спинными плавниками, – а еще чуть дальше широкой дугой расположились восемь черных фрегатов.

Восемь…

Они не приближались к берегу, оставаясь вне досягаемости форта и его пушек, но попытайся хоть один из кораблей Лайры Арлини выйти в открытое море, он непременно столкнулся бы с непрошеными гостями – с одним или всеми сразу. Поначалу эта мрачноватая перспектива вызвала у Отчаянного лишь смех – в гавани Каамы стояли наготове пять боевых фрегатов, не считая «Невесты ветра», – но почти сразу обнаружилось кое-что весьма неприятное.

Корабли повели себя странно: они беспокойно дергались, грозя оборвать причальные тросы, шелестели парусами, издавали глухие стоны. Капитаны в растерянности разводили руками, не в силах понять, что происходит, но Крейн во всем быстро разобрался. «Звездный огонь, – сказал он. – От этих тварей смердит звездным огнем, и ни один фрегат не двинется с места, пока они там стоят».

Он оказался прав. Флот Лайры заперли, и теперь оставалось лишь ждать, что предпримут черные, а те не торопились – стояли на рейде, не подавая признаков жизни. Арлини, прежде с веселым пренебрежением отзывавшийся о предстоящей битве, постепенно терял присутствие духа, и его никто не винил в этой слабости – раз от черных фрегатов доносился столь явный запах звездного огня, это могло значить лишь одно: полгода назад в Кеттеке правитель вовсе не солгал, и городской склад взлетел на воздух не из-за небрежности сторожа, а из-за пушечного залпа с борта черного корабля.

Что произойдет с фрегатом, который отважится выйти на битву с подобным врагом? При одной лишь мысли об этом любой моряк приходил в ужас…

Потянулось томительное ожидание. Их собирались уморить голодом? Припасов в городе хватило бы недели на две. Они подозревали, что к черным идет подкрепление. Лайре все сложнее было сохранять спокойствие, он рвался в бой, хотя и понимал, что обычная тактика в этом случае – верный путь на дно.

«Я смогу вывести ~Невесту~ из бухты, – предложил Крейн так запросто, словно речь шла об увеселительной прогулке. – Надо лишь подождать благоприятного ветра, и тогда мы пойдем так быстро, что они не сумеют прицелиться и выстрелить. Ты только попроси…»

Лайра, заслышав это самоубийственное предложение, взял себя в руки и молча покачал головой.

Помощники Крейна облегченно вздохнули.

Миновало два дня; ничего не изменилось. Лайра и Крейн почти все время проводили на сторожевой башне, иногда к ним присоединялся кто-нибудь еще, но мало что удалось разглядеть на борту черного корабля, расположенного к башне ближе остальных. Крейн на карте обозначил места, где стояли черные, и пытался просчитать, нет ли где-то слепого пятна – участка, который не попал бы под обстрел даже в том случае, если выстрелят все вражеские пушки одновременно. Но они почти ничего не знали об этих странных кораблях, и в конце концов магус раздраженно отбросил карту, заявив, что в гадании на камешках пользы и то больше.

– Если бы мы могли подобраться к одному из этих кораблей на лодке, – задумчиво проговорил Лайра, – то устроили бы там небольшой переполох. Достаточно вывести из строя хоть одного, тогда и впрямь что-то получилось бы… но лодка не пойдет туда, где есть звездный огонь.

– Я поведу ее, – предложил Крейн.

– Ты нужен мне здесь, – возразил Арлини. – После такого маневра прорваться сквозь них сможет только «Невеста». А поскольку у нас нет второго такого капитана, как ты…

– Безнадежно, – подытожил Крейн, и два друга вновь обратили взгляды к морю, где клонящееся к закату солнце освещало безрадостный пейзаж.

Хаген, ставший невольным свидетелем этой сцены, потихоньку ретировался и, оказавшись на пристани, побрел к «Невесте». Кругом было безлюдно: жители осажденного города предпочитали не выходить к воде без лишней необходимости. Все уже знали, что Лайра и все прочие капитаны оказались в безвыходном положении, но пока что их никто в этом не винил.

Пока что…

Хаген медленно шел вперед, с каждым шагом будто погружаясь все глубже в черные глубины отчаяния и безысходности. Уж лучше им в самом деле сделать то, о чем говорил капитан, – рвануть из бухты, пусть даже на верную смерть, – но только не сидеть здесь, ожидая неизбежного конца. Лучше погибнуть героически, пусть и бестолково. Чем больше он об этом думал, тем яснее понимал, что Крейн того же мнения.

А потом пересмешник краем глаза заметил девушку, сидящую на причальной тумбе лицом к воде. Ее спина была совершенно прямой, длинные волосы струились водопадом и в зареве заходящего солнца меняли цвет то на темно-русый, то на рыжеватый, то на почти черный.

– О чем ты сейчас думаешь? – спросила Мара, когда он подошел и остановился в двух шагах от нее.

– О том, что мне следовало сразу догадаться, – сказал Хаген. – Наша встреча была предначертана с того самого момента, когда я сошел на берег. Впрочем, нет, вру – с того момента, когда я в последний раз заглянул в зеркало, висевшее в кабинете дядюшки Пейтона, и увидел там… то, что увидел.