Наталья Осояну - Звёздный огонь [litres]

Эсме опять вздохнула и пробормотала:

– Ладно. Идем…

Кузнечик незаметно перевел дух.

Они не прошли и тридцати шагов, как целительница начала говорить – вполголоса, не глядя на своего юного спутника и не ожидая, что он поддержит беседу:

– Со мной происходит что-то странное, Кузнечик, и ты должен это понимать лучше других. Помнишь, что случилось наутро после нашей встречи со Стражами? А как Пьетро сломал ногу, когда мы покидали Ямаоку, не забыл?

Он не забыл. Происшествие из числа глупейших случайностей: матрос споткнулся об какой-то ящик, и раздался громкий хруст. Рядом были только сам Кузнечик и Джа-Джинни – крылан-то и послал оторопевшего юнгу за целительницей.

Но когда Эсме прикоснулась к бедолаге, который лежал, запрокинув голову, и стонал от боли, произошла странная вещь: кожа на поврежденной ноге мгновенно покрылась волдырями, словно кто-то вылил на лодыжку ведро кипятка. Волдыри эти на глазах делались все больше и глубже, пока Эсме не опомнилась. Матрос, к счастью, ничего не понял – он не увидел жуткого зрелища, а боль принял как должное. Джа-Джинни и Кузнечик решили никому не рассказывать, как сила целительницы вышла из-под контроля, и капитан – он, разумеется, обо всем узнал – тоже предпочел об этом не говорить.

Донельзя смущенная Эсме даже не пыталась оправдываться.

– Но ведь это один-единственный случай! – возразил Кузнечик.

Эсме покачала головой и очень тихо сказала:

– Я все время чувствую в себе темную силу, которая пробудилась там, на острове… – Тонкая рука вытащила из-под воротника медальон – память о странном и страшном дне, когда все они ненадолго соприкоснулись с древней эпохой, полной великой магии. – Ты хоть понимаешь, что мой дар на самом деле опасен? И я не знаю почему. Может, Велин не успел меня чему-то научить. Или я не такая, как все прочие целители… Мне очень нужно поговорить с кем-то опытным и умелым. Ни тебе, ни капитану меня не остановить.

«Если ты так уверена, – подумал Кузнечик, – то почему скрыла свое решение от Крейна?»

Вслух он ничего не сказал, да ему и не хотелось ей возражать всерьез. С того самого дня, когда она спасла ему жизнь, – дня, когда он спас Кристобаля Крейна, поплатившись собственным голосом, – юнга знал, что он в неоплатном долгу перед целительницей и был готов выполнять любые ее пожелания.

Первый дом, к которому Кузнечик привел Эсме, располагался на пересечении двух чистых и красивых улиц, где явно обитали горожане с достатком. Двухэтажное строение из красновато-коричневого камня как будто заявляло – негромко, но твердо, – что его владелец тоже относится к числу состоятельных людей. Если вдуматься, это жилище так разительно отличалось от дома Эсме в Тейравене, что…

– Нет, – сказала она, остановившись в нескольких шагах от вывески и неприязненно прищурив глаза. – Ты видел, что там написано? Перечитай.

– «Достопочтенный Парем Сейлеран, – послушно перечитал Кузнечик. – Целитель милостью Пресветлой Эльги, посвященный».

– Велин говорил мне о посвященных, – негромко проговорила Эсме. – Они вроде как старшие целители в гильдии… и тесно связаны с щупачами, с кланом Чайки. Ох, Кузнечик, скоро у меня и впрямь закончатся кое-какие зелья, и купить новые, не имея гильдейской грамоты, наверняка будет очень трудно.

– Это если действовать по правилам, – многозначительно заметил юнга.

Эсме мгновенно покраснела до ушей от напоминания о том, какую жизнь избрали для себя ее новые друзья, и Кузнечик, сам кое-что вспомнив, тоже смутился. Он поспешил отправиться к дому второго целителя, который располагался в нескольких кварталах от жилища посвященного Парема Сейлерана. Здесь было намного спокойнее, чем на перекрестке двух шумных улиц, да и большие окна первого этажа, озаренные красными огоньками цветущей герани, внушали доверие. Чуть помедлив у порога, Эсме протянула руку к дверному молотку – рыбине с большой головой и причудливо изогнутым хвостом, – и в этот миг Кузнечик ощутил запоздалую тревогу.

Пожалуй, сюда им тоже не следовало приходить…

В приоткрывшуюся щель выглянула пожилая женщина. Ее глаза были красны от слез.

– К Лайону? – спросила она. – Целитель сегодня не принимает…

– Впусти их, – раздался еще один голос откуда-то из-за ее спины. – Я разберусь, а ты иди. Он ждет.

Шмыгнув носом, заплаканная незнакомка скрылась из вида; вместо нее к двери подошла худощавая женщина неопределенного возраста, ростом едва ли по плечо Кузнечику. Она была похожа на цветок, который высох между страниц толстой книги, приобретя тем самым хрупкое подобие вечной жизни – вроде и краски сохранились, и лепестки по-прежнему нежны и тонки, но такую красоту опасно трогать руками. Глаза, однако, у нее были молодые.

Удостоив юнгу лишь мимолетным взглядом, незнакомка посмотрела на Эсме.

И что-то в ее лице изменилось.

– Меня зовут Эстрелла, – сказала она. – Сдается мне, милая, ты занимаешься тем же ремеслом, что и мы с Лайоном.

«Эстрелла Карен, – вспомнил юнга третью вывеску. – Целительница». У этой дамы был очень симпатичный домик в северной части города, его Кузнечик вчера обнаружил почти случайно и не повел туда Эсме лишь потому, что она в своем роскошном наряде смотрелась бы странно в квартале, где жили семьи простых моряков.

Вместо ответа Эсме кивнула, и Кузнечик заметил, что она сильно побледнела и дрожит. Он не на шутку испугался: а вдруг их прогулка и впрямь закончится какими-нибудь неприятностями? Крейн не оставит от него даже кучки пепла…

– Входите! – Эстрелла взмахнула рукой. – Нынче я здесь за хозяйку, хотя Лайон еще не покинул нас. Но он совершенно точно был бы не против.

– Не покинул? – шепотом переспросил Кузнечик, когда они перешагнули порог и оказались в темной прихожей. – В каком смысле?

– В том самом, – так же шепотом ответила Эсме. Ее рука отыскала его ладонь, крепко стиснула.

Эстрелла, продолжая играть роль хозяйки, провела их по узкой лестнице на второй этаж и дальше – в комнату, где из всей мебели была одна лишь кровать.

Из открытого окна падали лучи солнца, освещая лицо лежавшего в кровати – череп, обтянутый желтой кожей. О том, что человек пока жив, говорили лишь еле заметное колыхание одеяла на груди да подрагивание длинных сухих пальцев, которые словно пытались что-то обхватить, но бессильно соскальзывали. Кузнечику уже не раз приходилось сталкиваться со смертью, но то, что он увидел сейчас, неприятно поразило мальчишку: человек умирал, как умирает изнуренное засухой растение, которому не поможет дождь. Казалось, будто Лайона – а сомнений в том, что это именно хозяин дома, целитель, не было – выпили досуха, оставив ему ровно столько жизненной силы, сколько нужно для еле слышного дыхания.