Наталья Осояну - Звёздный огонь [litres]

Мир тьмы стал миром черно-белых фигур, размытых теней и вечного сумрака. Постепенно девушка и кошка привыкли друг к другу, и Марлин даже перестала вздрагивать всякий раз, когда ее рука нащупывала под гладкой шкурой пардуса металл. Она не хотела думать, что сделали с Дымкой алхимики, она хотела лишь наслаждаться новым миром, хоть он был и жалким подобием того, который представлялся ей по рассказам Лайона.

Лайон оказался, пожалуй, единственным, кого случившееся нисколько не обрадовало. Их встречам во дворце пришел конец: обретя зрение, девушка обрела и некую более важную роль в семье. На нее уже не смотрели с жалостью, как на беспомощную калеку, ее уважали и боялись… точнее, страх вызывала Дымка, но это не имело особого значения. Целителю дали понять, что в его услугах больше не нуждаются, и теперь уже Марлин пришлось изыскивать способы тайком встречаться с тем, кто долгие годы был ее единственным другом.

Чем все закончилось, Эсме и Кузнечик видели своими глазами, а до этого еще была неделя медленного угасания…

– Вас, наверное, пугает мое спокойное лицо, – прошептала Марлин. – Я давно знала, что переживу его, – ведь отпущенные нам Заступницей сроки трудно сравнивать. Но потерять все сейчас… Не ожидала, что это будет так больно. Простите, я не могу больше говорить.

Некоторое время все, включая пардуса, сидели тихо.

– Итак, о каком деликатном вопросе идет речь? – мягко проговорила Эстрелла. – Сдается мне, не о болезни.

Не успела Эсме ответить, как Марлин Краффтер встала, жестом подзывая Дымку. Кошка одним плавным движением перетекла из угла комнаты к хозяйке, по пути задев колено Кузнечика. Тот едва сдержался, чтобы не пискнуть от страха.

– Не хочу вас смущать, – сказала Марлин. – Лучше я…

– Оставайтесь! – перебила Эсме и смутилась из-за собственной невежливости. – Вы рассказали мне о своей жизни, я расскажу кое-что о своей. Быть может, именно вместе вы и Эстрелла сумеете мне помочь, потому что все и впрямь очень сложно. Я… я даже не знаю, как начать.

Тут Кузнечик сделал такое, чего сам от себя не ожидал: он кашлянул, чтобы привлечь внимание, и хрипло проговорил:

– Покажи им. Покажи… на мне.

Эстрелла удивленно подняла брови, но ничего не сказала; Дымка выжидающе уставилась на Эсме. Целительница взглянула на юнгу с удивлением, которое тотчас же сменилось сомнением пополам с печалью – и, чтобы она не передумала, он протянул руку.

Зажмурился, чтобы ничего не видеть…

«Видишь? Я верю тебе».

Пришла боль.

– Заступница! – ахнула Эстрелла. – Этого не может быть!

– Не может, – согласилась Эсме. Она обняла Кузнечика, прижала к себе его лохматую голову, и юнга почувствовал сквозь отголоски боли, как колотится ее сердце. – Но мне приходится с этим жить. Помогите, прошу вас! Хотя бы… хотя бы объясните, что со мной происходит.

По лицу Эстреллы пробежала тень.

«Она что-то знает, – понял Кузнечик со смесью восторга и ужаса. – Она действительно что-то знает!»

– Давай-ка начнем сначала, – проговорила пожилая целительница. – Кто ты и откуда? Впрочем, я сперва попробую догадаться. Ты из какого-то весьма отдаленного порта – может, на самой границе с Окраиной, – где целителей очень мало и смотрят на них с опаской, как на столичную диковинку. Твоего дара никто не замечал и не развивал, ты росла, как цветок в чистом поле, пока однажды в порту не появился странник, сам наделенный целительскими способностями, – он-то и начал тебя обучать. Но потом… а что же случилось потом?

– Потом он умер, – тихо сказала Эсме.

«Если не вдаваться в детали, – подумал Кузнечик, – так все и было».

Эстрелла кивнула, как будто не сомневалась в своей правоте.

– Посвященные называют таких, как ты, «порчеными», – с горечью сказала она. Эсме вздрогнула всем телом, словно от удара. – Говорят, дескать, искаженный дар годится только для разрушения.

– Но она умеет исцелять! – встрял Кузнечик и тут же с ужасом понял: он не может показать этой женщине шрам на своей шее, поскольку тот с недавних пор сделался особой приметой юнги с пиратского корабля. А голос? Она ведь может обо всем догадаться по его хриплому голосу! Его вновь захлестнуло ледяной водой.

– Я верю, верю. – Эстрелла криво улыбнулась. – Я же не посвященная, а простая целительница. Проблема в том, что мне слишком мало известно об этой… особенности. Я ни разу не встречала целителей, которые призывали бы черный, разрушительный свет вместо золотого.

– Неправда, – тихо возразила Марлин. – Я, конечно, ничего не смыслю в целительстве и даже не знаю, как блестит золото. Но… однажды, когда Лайон пытался исцелить мои глаза, облако вокруг его рук стало черным. В тот раз мне было очень больно. И… это все равно не помогло.

Теперь настал черед Эстреллы и Эсме изумленно уставиться на Марлин. Кузнечик тоже растерялся: он думал, это Стражи наделили Эсме разрушительной силой, но теперь получалось, что они разбудили в ней нечто, до тех пор дремавшее. И он не мог отделаться от ощущения, что Эстрелла знает больше, чем говорит…

– Есть один слух, – наконец проговорила она. – Даже не слух… так, обрывок полузабытой легенды. О существе, которое мы, целители, заточили в некую темницу. Это существо только и умело, что разрушать. Но мы… как-то его одолели.

– Заточили в темницу? – повторила Эсме. – Но как? У нас же нет…

Тут она в ужасе умолкла и поднесла руку ко рту. Эстрелла молча кивнула; две женщины подумали о чем-то, известном лишь им одним. И что-то поняли.

«Они вряд ли станут мне что-то объяснять, – подумал Кузнечик с внезапной обидой. – Я ведь по большому счету чужак…»

~~~

– Чужак, – проговорил Умберто вслух, споткнувшись о камень на обочине дороги. – И дурак.

«Она ведь тысячу раз рассказывала про свой целительский сундук – не тот, что в каюте, а тот, что внутри!»

– Это ты про кого? – поинтересовался Крейн, бросив взгляд через плечо.

– Про себя, – буркнул Умберто.

Эсме и Кузнечик ~отдалялись~ от него с каждой секундой, и сквозь иллюзорный образ маленькой гостиной в незнакомом доме проступала рыбацкая деревня на окраине Эверры – помощник капитана и не заметил, как они с Крейном дошли до нее. Вокруг не было видно ни души; наверное, кто-то сообщил о приближении незваных гостей, и местные жители попрятались по домам. Крейн пришел сюда, чтобы отыскать рыбака, о котором рассказывал Кирен, – единственного, кто сумел спастись от пожирателя кораблей. Дело оказалось вовсе не таким простым, как он рассчитывал, но магус не собирался отказываться от своей затеи и спокойно шел вперед в надежде повстречать кого-нибудь на пути. Умберто шагал следом за капитаном, глазел по сторонам и мысленно клял себя за то, что вчера рассказал ему про везучего парня. Надо было держать язык за зубами, и тогда он не очутился бы сейчас в этом поселке, столь похожем на другой, ненавистный его сердцу.