Глен Кук - Хроники Империи Ужаса. Нашествие Тьмы [книги 3-5] [сборник litres]

Однако в последнее время все шло настолько хорошо, что дурные вести из Итаскии он воспринял с неподдельным облегчением. Партизаны Грейфеллса прогнали тролледингские семейства за Портуну, в Кендель. Однако вооруженные силы Кенделя были в дружеских отношениях с войсками Итаскии. Отряд легкой конницы переправился через реку и вырезал разбойников под корень. В Кенделе решили, что семьи следует отправить дальше, в Кавелин.

Порой Рагнарсон гадал, что сейчас делает Элана? Она была не из тех женщин, что готовы сидеть сложа руки и ждать.

Вечером, в последний день марта Рагнарсон собрал командиров, чтобы обсудить летнюю кампанию. Все склонились над тщательно подготовленными картами. Во главе стал вопрос: где встретиться с врагом? Рагнарсон лишь слушал, вспоминая места, которые ему довелось увидеть прошлой осенью.

– Здесь, в Баксендале, – вдруг заявил он, тыкая пальцем в карту. – Выставим против них все силы, что у нас есть. Поговорите с марена-димура. Выясните все, что можно.

Он вышел, прежде чем начались неизбежные споры. Кости брошены. Время превратилось в стрелу, летящую к решающему мгновению в маленьком городке на торговом тракте, каким был Баксендаль.

Он расхаживал по внешней стене замка в поисках убежища, где можно было бы хоть немного отдохнуть от дел на рассвете первого апреля.

Вскоре к нему присоединилась королева, одетая в то самое белое платье, которое было на ней в утро, когда их взгляды впервые встретились. Лунный свет отбрасывал серебряные отблески на ее волосы. Она улыбалась, но взгляд был полон грусти. Не обращая внимания на стражников, она взяла его за руку.

– Это последняя ночь, – после долгого молчания прошептала она. Обняв его за пояс, она посмотрела на луну над Капенрунгом. – Последний раз. Завтра ты уйдешь. Выиграешь ты или проиграешь – ты никогда больше не вернешься.

Голос ее дрогнул.

Рагнарсон тоже смотрел на почерневшие зубы вражеских гор. В самом ли деле там еще царила зима? Он хотел сказать, что вернется, но не мог. Это стало бы шрамом на его воспоминаниях. Она почувствовала, что он всегда будет возвращаться к Элане. Их связь, хотя и столь страстная и пламенная, словно взрыв вулкана, была лишь романом. А роман требовал взаимно обманывать друг друга, забывать о реальности по обоюдному согласию… И он ничего не сказал, лишь обнял ее.

– Есть только одно, о чем я хотела бы тебя попросить, – тихо и с грустью сказала она. – Сегодня ночью, в постели, назови меня по имени. Прошепчи мне его на ухо.

Нахмурившись, он посмотрел на нее, не зная, что думать.

– Не понимаешь, да? За все время, что ты здесь, ты произнес его лишь однажды – когда представил меня сэру Фарасу. «Ее королевское величество. Королева». Иногда, ночью, – «милая». Но никогда – «Фиана». Я настоящая… Сделай меня настоящей.

Да, подумал он. Даже когда он знал ее лишь по описанию, которое привел ему Тарлсон, он ощущал к ней влечение, которое пытался подавить.

– Боги! – пробормотал стоявший неподалеку стражник. – Что это?

Рагнарсон снова посмотрел в сторону гор.

Под диском луны, над узкой щелью в горной цепи, примерно обозначавшей местоположение Майсака, поднимался красный светящийся столб, вскоре превратившийся в алую башню. Наступила тишина, будто весь мир затаился перед надвигающейся бурей. Столб светился все ярче, пока весь восток не охватило огненное зарево. На его вершине сформировался цветок. Затем ствол его разветвился, принимая жуткие человекоподобные очертания. Цветок превратился в голову. На месте глаз зияли два адских колодца. Голова была слишком велика для уродливого тела, которое она венчала. Торчащие рога, казалось, цеплялись за луну, когда она медленно поворачивалась, грозно и зловеще глядя на запад. Свечение усиливалось, заливая все вокруг пульсирующим красно-черным сиянием. Открылась огромная черная бездна рта, беззвучно хохоча зловещим смехом. А потом все исчезло – так же внезапно, как и появилось, среди мерцающих отблесков, напомнивших Браги северное сияние времен его детства в родном краю.

– Идем, – обратился он к королеве, когда к нему вернулся дар речи. – Возможно, ты права. Возможно, это последнее мгновение, когда каждый из нас по собственной воле может отдаться другому.

Глубокой ночью он произнес ее имя. И она, столь же неудержимо дрожа, как и он, прошептала:

– Браги, я люблю тебя.

На побережье Ауссуры Элана и Непанта, которые до поздней ночи были на ногах после напряженного дня, вскрикнули, когда Слеза Мимизана ярко вспыхнула, одновременно с алым заревом на восточном горизонте.

В Скмоне, на границе Анстокина и Волстокина, Шанайт из Анстокина, не в силах заснуть в ночь перед рассветом, когда должна была начаться атака, наблюдал с холмов Мерисик, как на востоке поднимается алое зарево в форме головы, опиравшейся подбородком на горизонт. Ему хватило одного взгляда в полуночные глаза, чтобы вернуться в свой шатер и объявить о прекращении войны.

В Рорхасте, неподалеку от того места, где потерпел поражение Водичка, Насмешник внезапно пробудился от беспокойного сна, увидел под лунным диском алое зарево и остолбенел, что случалось с ним всего несколько раз в жизни. Тотчас же сев на осла, он помчался в сторону Воргреберга.

Сэр Андвбур, который с двумя сотнями сторонников путешествовал ночью, чтобы избежать встречи с патрулями лоялистов, остановился, глядя на демоническое сияние над ущельем. Прежде чем оно исчезло, он уже готов был вернуться и отдаться на королевскую милость. Однако в конце концов он решил ехать дальше, но уже не в силу убеждения, а из-за опасений показаться слабым в глазах товарищей.

В огромном шатре-храме Ученика в Аль-Ремише сонный толстяк застонал и, шатаясь, подошел к Северному Порталу. Тучный, увешанный драгоценностями Эль-Мюрид ничем не напоминал бледного худого фанатика-аскета, чей грозный меч в прошлые десятилетия ровнял с землей храмы и окрашивал кровью пески пустыни. Красное колдовство привело его в неописуемую ярость. Он рухнул на землю, корчась в судорогах и роняя с губ пену.

В замке Мендалайя в Северной Итаскии худой, мучимый бессонницей человек расхаживал по просторной, невероятно захламленной библиотеке. Возле камина беспокойно бродили два леопарда. С балки под потолком за ними наблюдала обезьянка, что-то бормоча себе под нос. Между хозяином библиотеки и леопардами на роскошном ковре лежали в объятиях друг друга карлик и юная красавица.

Худой старик дернул себя за седую бороду и посмотрел на восток. Ноздри его расширились, словно у почуявшего след пса, а лицо тотчас же превратилось в каменную маску.