Гай Орловский - Ричард Длинные Руки. Церковь и демоны

– Ух ты, – сказал я. – Кто бы подумал!

– Стоило бы подумать, – ответил он уязвленно. – Или полагаете, что сменил?

Анфилада залов длинная, по дороге то и дело кто-то встречал с вопросами, я старался отвечать на ходу, Альбрехт замедлял шаг и растолковывал чуть обстоятельнее, а когда догнал, я сказал покровительственным тоном:

– Вы кремень, сэр Альбрехт! Кремень с цветочками. Это так, привычные шуточки. Но кто-то из наших в самом деле…

Он переспросил с сомнением в голосе:

– В самом деле?

– Настолько восхищен, – уточнил я, – южными обычаями, что примет не только их, но и рабские взгляды местных. А это опасно.

Он заметил до жути трезвым голосом:

– Но и уцелеть нам здесь не светит.

– Не светит, – подтвердил я. – В нашем первозданном виде. Кондовом, северном. Вы, сэр Альбрехт, по уму или случайно выбрали самый верный путь. Так что это вы везунчик. Не сами же додумались сменить одежду, оставаясь внутри как бы северянином, хотя, наверное, уже и сами готовы перекинуться на их сторону.

Он ответил с сарказмом:

– Конечно, случайно. По уму поступаете только вы, ваше величество! Даже когда громоздите одну дурь на другую. А мы все так, случайно. Наверное, Господь нас любит.

Я вздохнул.

– А меня все испытывает. Присматривается.

– Не уверен, значит, – сказал он злорадно.

– Или слишком многого хочет, – возразил я. – А я слабый. Вот и вас слушаю и хвалю, а нужно бы на плаху за неподдакивание. Увы, я гуманист, хотя и деспот. По воспитанию гуманист, а по натуре все мы деспоты благодаря врожденным устоям.

Палант, завидев нас издали в коридоре, распахнул обе половинки двери и отступил на шаг, делая вид, что я в самом деле император, а он всего лишь безмолвный и бессловесный телохранитель.

Я переступил порог, когда же привыкну, что это мой кабинет, а не картинная галерея Версаля, закрытая на выходной.

Альбрехт вошел спокойный и равнодушный, словно в таком же кабинете и родился, а еще и провел осточертевшее детство.

Я велел чуточку раздраженно:

– Мне на стол самую подробную карту герцогства Клауренского! Герцог, у вас должна быть, вы запасливый, хотя с виду транжир. Или вы только государственную казну транжирите?

– Поищем, – ответил он осторожно.

– Если нет такой, – сказал я, – придется составить. Административную, геологическую, метеорологическую, топографическую и даже почвенную!.. Мы должны знать, что такого ценного там. Почему именно то герцогство заговорщики жаждали вывести из-под власти императора.

Он смотрел на меня с некоторым ожиданием.

– Ваше величество, вдруг там нашли богатые залежи золота?..

– И что?

– Понятно же, хотят отгородиться. Никто не хочет делиться с империей! Тем более вы как бы узурпатор.

– А вы нет?

– Кто о нас думает? А вот вы…

– Хорошая мысль, – согласился я. – Только не залежи золота, это же металл дьявола, что-то намного более ценное.

Он аристократично красиво приподнял одну бровь, выражая как бы удивление и в то же время некоторую заинтересованность.

– Алмазы?

– Тоже неплохо, – ответил я. – Но есть и поценнее алмазов. Типа пород, накапливающих в себе магию.

– Да, – согласился он, но уточнил: – Я бы все-таки взял алмазами. А еще лучше золото. Его берут везде.

– И я бы взял, – согласился я, – но не дают почему-то. А вас наверняка задаривают?

Он ухмыльнулся.

– Даже не представляете. Чего только не стараются всучить!

– Даже жен и дочерей?

Он отмахнулся.

– Да какая это ценность, когда предлагают все? Так, обыденность. Как вон для вас четверо официальных. Раз так принято, то уже неинтересно. Никакого оглядывания, что вот-вот поймают… Ладно, сейчас пойду искать карту герцогства!

Сказал он очень бодро, но на самом деле данные по герцогству пришлось собирать не столько по архивам империи, там упор на родословных и чья ветвь древа древнее, какой род имеет больше прав и преимуществ, а по скрупулезным докладам Норберта.

Норберт еще в тот раз, как только я заинтересовался непонятной деятельностью герцогства, сам велел собрать о нем все, что попадет в руки. И хотя это «все» тоже в основном слухи, однако по собранным им обрывочным материалам обнаружилось нечто и любопытное.

Для меня любопытное, а так вообще и по его данным герцогство не представляет из себя ничего особенного. Если не считать, конечно, что в прошлом наблюдался странный дым из-под земли на площади в сотню акров. Почти тысячу лет поднимался черный и чадный, а сейчас истончился, всего лишь сизый дымок, хотя площадь задымления меньше не стала.

Никто не обращал внимания, после последней Войны Великих Магов многое из непотребного наблюдалось во многих местах империи. Кое-где и сейчас бушует, а Зачарованным Местам вообще несть числа, на картах они далеко не все.

Некоторое время ломал голову над этим странным дымом, что-то значит ли помимо того, что просто дым от подземного пожарища, длящегося тысячи лет, или же, если копнуть, откроется нечто особенное? Причем копать не слишком глубоко, все-таки у местных заговорщиков ничего другого, кроме лопат. А те, что оставались в Зачарованном Месте, помогать могли только советами.

Альбрехт заходил трижды, кое-что уточнил, наконец сказал со вздохом:

– Все, ваше величество, уже поздно. Пора…

– Что, спать?

Он покачал головой.

– Нет, там во дворе будет что-то… я так и не понял. Типа представления. Только зовется как-то гадко.

– Как?

– Опера.

В саду за деревьями, подсвечивая их разноцветными огнями, вспыхнули фейерверки, зато музыка умолкла, стало так тихо, что я услышал, как в кустах цверенчат ночные кузнечики.

Перед дворцом суетятся слуги, расставляют полукругом два ряда кресел, по периметру двора полыхают исполинские факелы из пастей задранных к небу морд медных драконов, покрытых позолотой.

Мое кресло слегка на возвышении, как и надлежит по титулу, но я прежде всего подумал, что расположившимся сзади высокая резкая спинка с непременным гербом закроет сцену, потом отбросил несвойственные императору мысли, что кому-то доставляю беспокойство.

Тот, кому можно занять место сразу за моей спиной, будет счастлив близостью к моему величеству. Премьера оперы в сравнении с такой честью совершеннейший пустяк, зато все будут видеть, кто именно удостоен чести сидеть так близко.

Мои лорды степенно рассаживаются в первом ряду, посмеиваются довольно. Что такое уличные актеры, знают, по городам севера частенько разъезжают труппы, что на площадях дают смешные представления с акробатами и певицами.

Однако оркестр заиграл дивно хорошо и слаженно, двадцать человек – это не один с дудочкой, а второй с барабаном, на сцену начали выходить пышно одетые люди в ярких одеяниях покроя тех времен, что остались только в летописях.