Дмитрий Скирюк - Кукушка [litres]

– Здравствуй, Жуга, – поздоровался Хагг.

Травник обернулся. Похоже, этот визит не стал для него неожиданностью, во всяком случае он не выказал ни удивления, ни радости.

– А, – только и сказал он, – здравствуй, Золтан. Не зови меня «Жуга» – меня здесь знают под именем брата Якоба.

– А меня – как Людгера Мисбаха.

– Выходит, мы опять потеряли свои имена.

– Выходит, потеряли. Ты ждал меня?

– Нет. Я не знал, что ты здесь.

– Откуда это? – Золтан указал на его живот, где кожу стягивал недавний шов. – На тебя напали?

Жуга поморщился, облачился в рясу и набросил сверху плащ.

– Нелепость, – посетовал он. – Глупая история. Не обращай внимания.

– Зачем ты здесь?

– Я костоправ. Я оперировал. Низменность, вода… После боя с обеих сторон полно загноившихся ран.

– С обеих сторон? Так ты что же, лечишь тех и этих? Но это невозможно! Как ты поспеваешь всюду?

– Через Сны. Как Олле. Помнишь Олле?

– Помню. Значит, ты и есть брат Якоб Трансильванский, – задумчиво сказал Хагг. – Я слышал, будто некий монах приходит по ночам и лечит раненых, но даже не думал, что это ты. Зачем это тебе? Ещё недавно ты сказал, что от волшбы теряешь память. Или не теряешь? Чего молчишь?

Жуга пожал плечами.

– Наверное, теряю, – сказал он. – Мне уже не понять.

– Пёс твой?

– Это Рутгер.

– Я не спрашиваю, как его зовут.

– Ты не понял. Это Рутгер Ольсон. Зерги превратила его в волка.

– Что за… – Хагг вгляделся зверю в глаза, и вдруг до него дошло. – Аллах милосердный! – не сдержался он. – А ты не врёшь? Это и вправду он?

– Хагг, – устало ответил травник, – я теряю память, но кое-что я помню. Это он. Днём он становится человеком.

– Ну и нрав у девки! Никогда не думал, что она такая сильная колдунья.

– Она не нарочно. Я потом расскажу. Послушай, – Жуга поёжился, – у тебя есть чего-нибудь поесть? А то меня шатает. Мне срочно нужно выпить чего-нибудь горячего и что-то сжевать. Если можешь, принеси сюда, я подожду.

Золтан вздохнул, прошёл мимо травника и зачерпнул ведром воды.

– Пойдём к нам, – предложил он. – Обогреешься. У нас есть суп, ветчина, вино.

– Пиво, ветчина… – Травник покачал головой: – В городе едят одну картошку, да и та вот-вот кончится. Вы одни?

– Одни.

– А как же стража?

– Больше некого охранять. Мы в стороне, за кустами: я, Иоганн и полоумный Смитте. Больше к нам никто не ходит. Солдаты пьют, монахи спят в палатке на другом конце лагеря. Пойдём. Я не видел тебя с тех пор, как мы расстались в монастыре. Где ты пропадал весь месяц?

Идя вместе, они производили странный контраст. Палач – худой, высокий, в чёрном платье, и монах в белых одеждах. Позади, на расстоянии двух шагов, за ними следовал белый волк. Моросило. Все сидели по палаткам или грелись около костров, лишь в одном месте толпился народ: там наёмники-швейцарцы утоптали круг земли и состязались в швингене [122] Schwingen ( нем. букв. «размахивать») – швейцарская национальная борьба, в которой разрешён всего один способ хвата противника – за закатанные штаны. под ободряющие выкрики соратников. В свете костров мелькали мокрые тела, закатанные штаны и перемазанные глиной голые коленки. Редкие солдаты, попадавшиеся навстречу, если не были пьяны, склоняли головы перед монашеским одеянием, но, завидев волка, спотыкались и ускоряли шаг. Издалека слышались звуки музыки и балаганные вопли. Осада шла не первый месяц, трава повсюду была вытоптана, тут и там валялись сгнившие тряпки, кости, бутылочные стёкла и куски мешковины. Ото всех кустов воняло мочой и блевотиной. Картина была самая мерзкая.

Наконец они вышли к костру.

– Много чего произошло, – неохотно ответил травник, проводив взглядом весёлую парочку – рослого кнехта с перевязанной головой и гулящую девицу; оба были пьяны, и их пыл не мог охладить даже дождь. – Долго рассказывать. Я не мог прийти раньше – мне мешали. Во-первых, меня разыскал Андерсон…

– Ага, я же говорил!

– Да, ты был прав, этот гад попортил мне крови. Почему ты мне не сказал, что он маг? Знаешь, что он сделал? Для начала он разыскал девочку, которую я когда-то лечил, разыскал и ужалил пчелой.

– Я ничего не понимаю. – Золтан Хагг наморщил лоб. – Какой пчелой, зачем? Однако где же Иоганн? Иоганн! Чёрт, где он? Должно быть, отошёл. Садись, вода сейчас согреется. Так что ты говорил? Девочка… Пчёлы… Постой, а ведь верно: он вёз с собой улей!

– То-то и оно, – закивал Жуга, подбирая рясу и утверждаясь на бревне. – Та девчонка не выносит пчелиного яда. Только я мог ей помочь, и Андерсон это знал.

– И вот так он поймал тебя, да?

– Чёрта с два, – проворчал Жуга. – Ты плохо меня знаешь. Я сбежал. Добрался до Цурбаагена и пристроил девочку в твоей таверне… кстати, видел твою жену, велела кланяться. А Андерсон зарезал Рутгера и Зерги и отправился в погоню.

– Зарезал ?!

– Именно зарезал. Эти двое только чудом уцелели. Потом ему ещё раз повезло: ему попался один парнишка, сквозняк , и через него он стал влезать в мои сны.

– Бред какой-то. – Хагг помотал головой. – Какой парнишка? Как в сны? С тобой рехнуться можно.

– Тут рехнёшься… Помнишь Смитте? Тот такой же. Теперь Андерсон знает, где я, он спешит сюда со всех ног и скоро будет здесь. Мы с ним разговаривали, и он хвастался, что скоро сбудется его «Великий Замысел» и всё такое.

– Матерь Божья! – поразился Золтан. – Ты с ним говорил! И он рассказал тебе про себя?

– Ну не то чтоб рассказал, – смутился травник. – Так, нёс какую-то околесицу. Говорил, что он – Мессия, что вернулся с того света и что вырастил в себе Христа. Называл себя царём Нового Сиона. Говорил, что у него повсюду есть апостолы, которые несут людям свет новой веры или что-то в этом роде. Я ничего не понял, если честно. Между нами, он, по-моему, ненормальный.

Золтан, который как раз в эту минуту плеснул вина в жестяную кружку и придвинул её к огню, вдруг побледнел как полотно. Это было заметно даже в свете костра.

– Жуга, скажи, это ты сейчас нарочно? – вкрадчиво спросил он. – Ты в самом деле ничего не понял или притворяешься?

– Вовсе я не притворяюсь, – возмутился травник. – О чём ты?

– Да ты совсем мохом зарос в своём лесу! Или не знаешь, что творится в мире? Ты хоть чем-нибудь интересуешься, кроме трав и кореньев? Хотя бы о Новом Сионе ты краем уха мог слыхать! Это же всё объясняет! Хотя… – он покачал головой. – Нет, это не может быть правдой. Впрочем, почему не может? Видывал я вещи более удивительные.

– Золтан, ты меня пугаешь, – признался Жуга. – Ты же знаешь, я мало сведущ в политике, а в последнее время и вовсе всё забываю, прямо беда. Что происходит?

– Я и сам напуган.

– Кто он?

Хагг уселся поудобнее и облокотился на сложенные сумки.