Вадим Панов - Прошлое должно умереть

Сирена замолчала.

– «Пытливый амуш» прибыл на Фарху, – доложил рулевой. – Сферопорт Гейтсбург.

– Принято, – кивнул Дорофеев и вновь склонился к переговорной трубе: – Внимание, экипаж! Переход завершен, «Пытливый амуш» прибыл на Фарху, сферопорт Гейтсбург.

После чего открыл один из шкафчиков, извлек из него часовой механизм на двадцать два часа, вставил его в главные корабельные часы, сменив двадцатипятичасовой, и посмотрел на вошедшего радиста:

– Местное время?

– Девятнадцать пятнадцать, капитан.

– Прекрасно. – Дорофеев подкрутил стрелки, вернул рассчитанный на двадцать пять часов механизм в шкафчик и вновь перевел взгляд на радиста. И вновь – вопросительный.

– Я сообщил диспетчеру порта наш регистрационный код, он его принял. Нам отведена причальная мачта номер три.

Несмотря на удаленность от Ожерелья и очевидную неразвитость, Гейтсбург представлял собой достаточно большой город, с населением не менее десяти тысяч человек. Здание сферопорта выглядело новым или недавно отремонтированным, а на причальном поле стояли четыре мачты, две из которых были заняты пассерами.

– Рулевой.

– Да, капитан, мачта номер три.

– Диспетчер спрашивает, как долго мы пробудем в Гейтсбурге, – добавил радист.

– Уйдем на рассвете, – ответил Дорофеев и объяснил Крачину: – Все, что нам нужно: проверить, был ли здесь мессер, и уточнить, куда он направился. И я хочу, чтобы этим занялись вы, Аксель.

– Никаких проблем, капитан, – кивнул Крачин. – Но могу я узнать, почему вы решили поручить это дело мне?

– В подобных обстоятельствах я всегда отправляю на задание тех, кто, скорее всего, с него вернется, – спокойно ответил Дорофеев. – До сих пор это был Бедокур, но вы, Аксель – бамбадир, в вас я уверен больше.

– Понятно, – улыбнулся Крачин.

– Пожалуйста, не забудьте взять с собой оружие.

– Я иду один?

– Вам составят компанию Чира и Бабарский. У суперкарго, насколько мне известно, какие-то дела в Гейтсбурге.

– Разумеется, у меня здесь дела, – громко ответил ИХ, когда они втроем неспешно двигались по полю к зданию порта. – У меня дела на каждой планете, потому что благосостояние «Амуша» покоится на этих слабых, истерзанных подагрой плечах.

И повел ими, то ли демонстрируя слабость, то ли просто так.

– На плечах не бывает подагры, – хмуро заметил Бедокур.

– Давно ты получил медицинскую степень? – осведомился Бабарский, поправляя закрывающий шею шарф. На Фархе стояло лето, однако по здешним посадочным полям всегда гулял ветер, и осторожный суперкарго решил не рисковать хрупким, столь ценным для «Амуша» здоровьем.

– Это и без степени всем известно.

– Не позорься, – отрезал Бабарский, и шифбетрибсмейстер послушно замолчал, чем изрядно удивил Акселя.

Затем Крачин вспомнил, что в обязанности ИХ входит выплата жалованья, премий и вызволение членов команды из полицейских участков, и догадался, почему с болезненным суперкарго предпочитали не ссориться.

– Слышал, мессер несметно богат и сам финансирует путешествия, – заметил Аксель.

– Путешествия мессера весьма дорогостоящие, и если оплачивать их из собственного кармана, то очень скоро вместо несметного богатства останется просто богатство, а там и до разорения недолго, до нищеты и позора, – нравоучительно, ничуть не смущаясь тем, что говорит со старшим помощником, сообщил ИХ. – Мессер путешествует и приключается, ему весело, а мне вместо того, чтобы соблюдать строгий постельный режим и диету, приходится бегать и договариваться. Часть средств я вышибаю из Астрологического флота, в котором мы все числимся. Но вы представить себе не можете, какое там царит скопидомство! Я уж молчу о бюрократии.

– К сожалению, могу представить, – пробормотал Крачин, вспоминая армейское прошлое. Однако Бабарского его ответ не интересовал.

– Иногда удается поживиться в кассе Лингийского Астрологического общества, – продолжил ИХ. – Там денег больше, но они хотят, чтобы мессер исследовал планетарные системы лингийского сектора, а мессер летает только туда, куда ему вздумается. Однажды я взял деньги, сказав, что отправимся на Гледу, а мессеру стало угодно изучить Стагиру, а это вообще у пришпы в заднице, и… В общем, получилось нехорошо.

– Это тогда тебя хотели повесить? – Крачин сам не заметил, как перешел с Бабарским на «ты».

– Нет, повесить его хотели в Даген Туре, – хихикнул Чира. – Он подделал документы, чтобы проникнуть в глубь Линги, нашел, как ему показалось, достаточно богатых, но глупых людей, и попытался продать нам акции Изумрудного дома Бендганы. Впрочем, вешать его собрались не только за это…

– Давай без подробностей, у меня от дурных воспоминаний делается психоз, – произнес ИХ и преспокойнейше повернулся к Крачину: – Вот и приходится изыскивать дополнительные источники финансирования.

– Как хорошо, что у мессера есть ты, – с иронией произнес Аксель.

– Да, к счастью, у мессера есть я, – не стал скромничать Бабарский. – У тебя есть я. У всех нас есть я, и в нашем дружном коллективе никто не отказывает старому и насквозь больному ИХ в небольших просьбах.

И резко замолчал.

Намек получился более чем прозрачным. Крачин перевел взгляд на Бедокура, увидел, что тот едва заметно улыбнулся, вспомнил, что является старшим помощником, то есть в корабельной иерархии занимает третью ступеньку сверху, и строго ответил:

– Я не участвую в сомнительных делишках.

– Я тоже, – немедленно ответил суперкарго. Судя по всему, он ожидал именно такого ответа. – Ведь если меня поймают, мессер повесит меня раньше, чем прозвучит приговор суда.

– То есть твои делишки не сомнительные?

– Я не попадаюсь.

– Все когда-нибудь случается впервые.

– Впервые уже было: я попался мессеру. Но тогда я был молод и нуждался в деньгах. – Бабарский шмыгнул носом. А поскольку они как раз приближались к зданию вокзала, спросил: – Аксель, ты взял с собой оружие?

– Разумеется.

– Его нужно показать пограничникам.

– Я в курсе.

Формальности прошли легко: документы офицеров Астрологического флота полностью удовлетворили пограничников, а три полновесных цехина – таможенников, и в сумку Бабарского, которую ИХ всегда носил через плечо, они заглядывать не стали.

– Город выглядит достойно, – заметил Крачин, когда нанятый ими извозчик стал спускаться к расположенному на берегу реки Гейтсбургу. – Не похоже на заштатную окраинную планету.

Дома казались чистенькими, новыми, много двух-или трехэтажных. Вокруг снуют гигантские паротяги, по воде сплавляются плоты.

– На Фархе растут гигантские деревья мегатагены, – рассказал ИХ. – Таген – это бирадийский клен. Здесь, конечно, отнюдь не клены, но бирадийцы – большие патриоты, вот и назвали здешние деревья тагенами, ну мегатагенами, признавая, что они гигантские…