Вадим Панов - Прошлое должно умереть

– Понятно, – кивнул Бедокур. И зевнул, показывая, что в целом ему плевать и на Бирадию, и на ее странные клены, которые здесь совсем не клены, зато огромные.

– Долгое время Фарха оставалась заштатной окраинной планетой, – продолжил Бабарский. – Но однажды кто-то умный вытащил сердцевину мегатагена, а она, на секундочку, больше, чем иное лингийское дерево, изучил ее удивительные свойства и превратил в главный экспортный товар Фархи.

– Что в сумке? – резко спросил Аксель.

– Укангийские изумруды, – легко ответил суперкарго. – На Фархе их очень любят, и небольшая кучка в моей сумке уже сегодня превратится в два грузовых цеппеля с сердцевиной мегатагена, которые пройдут мимо таможни, потому что на Бирадии их ждут мои хорошие знакомые. Полученная прибыль позволит «Амушу» беззаботно странствовать в течение трех месяцев.

– Проклятие!

– Да, это чуть проще, чем Хоэкунс, но прибыльнее.

– Подожди… – Аксель помолчал, мысленно проговаривая сложный план Бабарского, после чего сказал: – На Уканге ты раздобыл изумруды…

– За них я расплатился сразу, потому что знал, что на Фархе они ценятся в два раза дороже.

– Здесь купишь два грузовика…

– Только груз, – уточнил ИХ. – Зачем мне подержанные камионы?

– Хорошо, ты купишь товар, отправишь грузовики на Бирадию и не сомневаешься, что тебе заплатят?

Бедокур вновь улыбнулся и покачал головой, удивляясь тому, что отважный Крачин не знает таких простых вещей.

– Ах, ты об этом… – Бабарский потрогал себя за нос, убедился, что он теплый, на всякий случай высморкался и продолжил: – Я веду дела через Честного Зума, его слово – гарантия сделки, и именно на таких парнях, как Зум, держится почтенная межзвездная преступность.

– Чего только не узнаешь, – пробормотал Аксель.

– Герметикон намного сложнее, чем кажется. – ИХ ткнул возницу в спину, приказывая остановиться, и сказал: – Перед вами самый большой бар Гейтсбурга, если не ошибаюсь, вам сюда.

– А тебе?

– Я съезжу в другое место и вернусь через час. Вам хватит?

– Полагаю, да.

– Вот и хорошо.

Бабарский вежливо улыбнулся и прошептал вознице следующий адрес, а Крачин и Бедокур вошли в «Приют лесоруба» – а как еще мог называться бар на Фархе? – и неспешно оглядели гигантский зал.

– Неплохо, – со знанием дела протянул Чира. – Планета продолжает удивлять.

Как было принято во всех пограничных мирах, «Приют» представлял собой развлекательный комплекс, органично сочетая бар с публичным домом: столики на первом этаже, номера на втором. «Свободные официантки» сидели на галерее, перешучиваясь и перекрикиваясь с напивающимися внизу лесорубами, а ведущую к ним лестницу контролировали два мощных охранника, слегка потускневших при появлении массивного Чиры. А вот девочкам здоровяк понравился:

– Какие гости!

– Милый, сделаешь мне такие же косички?

– Где именно?

– Милый, где захочешь.

– Сильвия, перестань, ему нравятся брюнетки.

– С чего ты взяла?

– Он с меня глаз не сводит.

– Так и живем, – осклабился Бедокур, перехватив взгляд Крачина. – Не оставляем без внимания жителей дальних планет.

– А как же плохая аура?

– Ведьм лучше не злить, а они тут почти все ведьмы.

– У тебя на все находится ответ.

– У всех нас, в смысле – у всей команды «Амуша», – поправил старшего помощника Чира. – Мессер не любит, когда мямлят и мнутся, поэтому каждый всегда готов что-нибудь сказать… Ну кроме Энди Мерсы, конечно, он иногда вообще алфавит забывает от стеснительности, но за него с лихвой болтает Олли.

– Мессеру не надоедает?

– Когда надоедает, он об этом говорит, и мы становимся молчаливыми, как хубронские суслики. Вы знаете историю хубронских сусликов? Сто лет назад амкармаирские шаманы выяснили, что их черепа идеальны для проведения церемоний обретения силы…

– Пожалуйста, не сейчас, – попросил Крачин.

– Жизнь и смерть хубронских сусликов – одна из самых занимательных историй Герметикона, – рассмеялся Бедокур, но трепаться перестал.

Они расположились за стойкой и заказали по пиву. А когда бармен выставил кружки, Аксель негромко произнес:

– Нам должны были оставить послание.

Но в ответ услышал совсем не то, что ожидал:

– Почтовое отделение находится на главной площади, напротив мэрии.

– Лысый мужчина. Приблизительно четыре дня назад.

– Возможно, в другую смену.

– Он заплатил вам один цехин и сказал, что я заплачу столько же. – Аксель выложил на стойку монету.

Бармен помолчал, после чего кивнул:

– Послание на словах.

– Я слушаю.

– Ваш друг просил передать, что все идет по плану. Он встретился с нужным человеком, узнал следующий адрес, взял проводников и направляется в Фоксвилль.

– Когда он передал послание?

– Вечером, ровно три дня назад.

– Сколько добираться до Фоксвилля?

– Если все прошло без приключений, ваш друг должен был оказаться в городе вчера вечером.

– Спасибо.

Встречу можно было заканчивать: карта Фархи у Галилея наверняка есть, утром они отправятся в Фоксвилль и узнают, где сейчас пребывает Помпилио. Бедокур поглядывает на галерею второго этажа, бармен – на золотую монету, все вроде как положено, но… Но слишком нервно бармен смотрит на золото, слишком большое облегчение прозвучало в его голосе, когда он понял, что гости готовы уйти. Поэтому Аксель не отпустил монету и негромко спросил:

– Кто еще спрашивал о моем друге?

И понял, что попал в точку: бармен вздрогнул.

– Что?

Бедокур, надо отдать ему должное, мгновенно позабыл о девочках, повернулся к бару спиной и равнодушно уставился на зал, как будто выбирая подходящий столик. Выглядел он абсолютно расслабленным, но Аксель понял, что за спину можно не беспокоиться.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – промямлил бармен.

– Что я должен сделать, чтобы ты меня понял? – поинтересовался Крачин. – Отрезать тебе пару пальцев? Или прострелить колено?

– Вас арестуют, – пролепетал посеревший бармен.

– У меня самый быстрый цеппель на этой планете, и я уйду от любой погони, – веско ответил Аксель. – Конечно, путь на Фарху мне будет заказан, но я не понимаю, чем это тебя обрадует?

– Вы убьете меня в любом случае.

– Напротив: я буду благодарен за предупреждение, – и Аксель выложил на стойку еще один золотой кругляш. – Я веду дела не так, как местные отморозки.

– Они меня убьют, – обреченно произнес бармен, не сводя глаз с монет.

– Для этого им потребуется пережить встречу со мной, а это, поверь, непросто.

Несколько секунд бармен продолжал бороться с собой, затем понял, что высокий мужчина с профессорской бородкой его точно убьет, если не получит ответ, а те, о ком он не хотел говорить, – вряд ли, и сдался: