Вадим Панов - Прошлое должно умереть

Потому что нет на свете лучшей наживки, чем тщеславие и жадность. Во всяком случае, для галанита.

Для большинства людей тоже, но для галанитов – особенно. Для них золото являлось не просто драгоценным металлом, но объектом поклонения, вожделенным фетишем. Золото было сутью Галаны, ради него выходцы с этой планеты готовы были пойти на любое преступление и рискнуть чем угодно, даже жизнью. Лучше, конечно, чужой, но если ситуация требовала, галаниты шли под огонь сами. Золото…

Ричард медленно прошелся по кабинету, в котором сидел с момента прощания со Спесирчиком, и равнодушно посмотрел на стоящие вдоль стены ящики с полученной от Рубаки добычей. Мааздук был вынужден держать их при себе, однако не испытывал ничего, кроме неудобства.

«Наверное, потому, что я знаю его истинную суть: золото – всего лишь инструмент, не более».

А какие чувства можно испытывать при виде прислоненной к стене лопаты? Ну стоит себе, хорошо, что она есть.

При этом Ричард понимал, что золото способно дать человеку много, даже очень много, однако не нуждался в том, что оно может дать. И абсолютно точно знал, что золото не способно исполнить его мечту.

«Но благодаря ему я смогу отомстить…»

Он вызвал старшего помощника, распорядился готовить «Орлан» к походу и перенести ящики на цеппель. А когда погрузка закончилась, выстроил команду у корабля, встал на последний «золотой» ящик, который еще оставался у входа в гондолу, и объявил:

– Я принял решение отправиться в далекое путешествие.

Никогда раньше Мааздук не начинал обращения столь пафосно, однако те, кто ничего не знал о происходящем, не успели удивиться, поскольку несколько специально отобранных Огнеделом пиратов услышали условное слово и ударили. Кто-то выстрелил, кто-то воткнул нож в сердце или набросил на шею жертве удавку – доверенные люди знали, что должны делать, держались рядом с жертвами, и ни один из них не ошибся. Выстрел, нож, веревка… соседи приговоренных отшатнулись, выругались, вскрикнули, но в драку никто не полез, поскольку Мааздук громко продолжил:

– Все в порядке!

И почти сразу наступила тишина.

– Люди, которых больше нет, – это или спорки, или стукачи. Они не были нашими братьями, потому что служили ведьме, власть которой мы сегодня сбросим.

И услышал в ответ довольные возгласы. Как, впрочем, и ожидал, ведь если обычные люди действительно старались видеть в спорки равных, то пиратам это чувство было чуждо.

– Не знаю, как вам, ребята, а мне надоело слушаться нечистых и отдавать им изрядную долю, – продолжил Огнедел, с улыбкой поглядывая на трупы. – Мы достойны лучшего.

– Да!

– Мы достойны большего.

– Да!!

– Мы сами будем решать, что делать!

– Да!!!

– А чтобы вам было веселее, я отдаю команде этот ящик с золотом! Свой ящик!

Жадность – отличный мотиватор, даже без тщеславия. Услышав, что их доля увеличится, увидев перед собой золото, пираты возбудились до отключения разума, и никто из них не подумал, что именно спорки гарантировали им защиту и прикрывали от поисковых цеппелей.

– Я точно знаю, что Тайра нас предала и снюхалась с адигенами. Она за это заплатит! Они все за это заплатят! – Огнедел кивнул на колонию.

Пираты поняли, что имеет в виду их капитан, и ответили громкими воплями.

– Мне требуется десять человек на цеппель, остальные могут записаться в абордажную команду и как следует повеселиться, – закончил террорист, приговаривая мирную колонию к смерти.

И они повеселились.

То есть сделали то, что вкладывают в это понятие пираты и террористы.

Абордажная команда, в которую, естественно, записались абсолютно все – на цеппеле остались только неудачники, вытащившие короткую спичку, – добралась до колонии по берегу. Шли быстро, но осторожно, выслав вперед опытных разведчиков, безжалостно убивающих всех встреченных спорки. В итоге подобрались скрытно, разделились, чтобы войти в поселение с юга и запада, и пустили ракету, вызывая стоящий под парами «Орлан».

Огнедел распорядился дать полный ход и начать артиллерийскую бомбардировку с дальней дистанции, накрывая снарядами северную часть колонии, куда не успели войти пираты. Расчеты успели дать шесть залпов, разрушив несколько зданий, а затем «Орлан» сбросил скорость и, медленно проплывая над поселением, принялся сбрасывать зажигательные бомбы. Любимые «игрушки» Огнедела. Им лично разработанные и собранные в алхимической лаборатории. Страшные бомбы, обращающие в пылающий ад все, к чему прикасались, на что попадала хоть капля их чудовищного содержимого.

«Орлан» нес на внешней подвеске двадцать бомб, и каждую Огнедел сбрасывал лично. Стоял у окна, облизывая губы и мысленно рассчитывая положение цеппеля, затем щелкал очередным тумблером и замирал, жадно следя за падающей бомбой, вскрикивал, когда внизу вспыхивал костер, и широко улыбался.

Двадцать бомб выжгли северную часть колонии дотла. И все это время улицы и дома беспощадно поливали крупнокалиберные пулеметы, пули которых с легкостью пробивали крыши и стены строений. И мечущихся по горящим улицам спорки.

А с юга и запада колонию рвали на куски обезумевшие от крови пираты. Вооруженные до зубов. Такие же безжалостные, как бомбы. И такие же смертоносные. Мааздук приказал не жалеть никого и убивать любым способом. Главное – убивать. И пираты убивали. Насиловали. Жгли. И снова убивали, упиваясь отчаянными мольбами спорки, к которым никто не прислушивался. Наслаждались их ужасом. Их гибелью.

А на капитанском мостике смеялся Ричард Мааздук, и в его глазах отражался огонь грядущей войны.

Несмотря на высокое положение пленников, церемониться с ними Рубака не стал, запер в тесной комнате с серыми стенами без иллюминаторов, обстановку которой составлял брошенный в углу тюфяк, набитый вонючей соломой. Препроводившие их стражники назвали комнату карцером, но, судя по рассыпанной по полу муке и крупе, в отсутствии заключенных ее использовали в качестве склада. Дверь запиралась снаружи, и когда охранники ее закрыли, карцер погрузился во тьму, которую с трудом разгонял висящий под потолком плафон, защищенный прочной проволочной сеткой.

– Не все так плохо, – резюмировал Помпилио, оглядев камеру.

– Неужели? – саркастически отозвалась Тайра. – Что может быть хуже? – Нас могли убить. – Ты говорил, что Рубака тебя не тронет.

– Во-первых, я говорил только о себе, – уточнил адиген. – Во-вторых, все могло произойти… случайно. Но не произошло. Присаживайся.

Ведьма брезгливо оглядела тюфяк и покачала головой: – Нет.

– Не глупи, – поморщился Помпилио. – Сколько лететь до колонии? – Не меньше четырех часов.