Синда Чайма - Королева в изгнании [litres]

– Ниоткуда. Но выбирать мне особо не приходится. Мне чуть ли не на коленях пришлось умолять ее. Мы занимаемся уже целый месяц, и, как видишь, я все еще жив.

– Хорошо, – сдался Ворон. – Посмотрим. Надеюсь, ты проявляешь необходимую осмотрительность. – Он окинул Хана оценивающим взглядом. – По крайней мере, одеваться ты стал лучше, да и речь стала правильнее.

Ученик лишь закатил глаза. Изначально он не слишком-то горел желанием лезть в общество высокородных. Таково было условие Ворона. Правда, теперь Хан начинал осознавать, сколько дверей перед ним могло открыть знание этикета.

По непонятной причине юноше стало проще общаться с наставником, почти перестал замечать его колкости. Ко всему прочему, Ворон теперь начал разнообразить учебный процесс и стал затрагивать более серьезные аспекты магии. Хан видел, что чародею самому нравилось то, чем он занимался. Когда у ученика выходило выполнить что-то трудное, Ворон поднимал глаза к небесам и торжественно восклицал:

– Этот юноша гениален! Воистину!

Саркастичный, но комплимент.

Хан сравнивал Ворона со своим вторым наставником, Ребеккой Морли. Юноша восхищался прямой осанкой, которую девушка сохраняла при любых обстоятельствах. В невероятных зеленых глазах преподавателя по манерам можно было утонуть, а от лодыжек, которые иногда выглядывали из-под длинных юбок, невозможно было отвести взгляд. Хан подмечал все детали: как Ребекка сводит черные брови, как в задумчивости прикусывает нижнюю губу, как взмахивает руками, когда что-то объясняет, и ее изящную фигуру под невзрачной формой.

Прилежный ученик не раз давал понять наставнице о своей симпатии. Обычно одного намека было достаточно, однако девушка напрочь игнорировала все знаки внимания. «Видимо, с высокородными все иначе. Или же Ребекка не желает крутить роман с уличной крысой, пусть даже и оказавшейся чародеем».

– Давай поговорим об управлении силой. – Ворон вернул Хана с небес на землю и дал понять, что пора бы заняться делом. – Есть способы сократить ее расход на несущественные задачи.

– Сократить расход?

– Некоторые действия можно совершать не с помощью магии, а посредством других людей. Например, можно заставить человека раздробить камень киркой, вместо того чтобы читать над ним заклинание. Таким образом ты затратишь куда меньше сил.

– Я – да, но не тот человек с киркой, – заметил Хан.

– Само собой. – Ворон не придал значения столь очевидному замечанию. – Вот другой пример. Ты можешь поджечь юного Байяра, однако он, без сомнений, начнет сопротивляться, и ты затратишь изрядное количество сил. Поджечь ученический дом, пока он спит, будет куда разумнее.

Наставник неустанно подстрекал Хана к действиям против Байяров. Юноша же старался пропускать подобные комментарии мимо ушей и получать максимальную пользу от занятий. Уже совсем скоро ему и без того предстоит противостояние с Байярами, а пока что новоиспеченный и необученный чародей предпочитал не замечать врагов. После того как Мика и его кузены переселились из Хэмптона, делать это стало куда проще.

Хан решил задать мучивший его вопрос.

– Знаешь, иногда, выходя из Эдиеона, я никак не могу проснуться. И когда у меня это наконец выходит, я чувствую полное истощение. Нормально ли то, что путешествия в мир грез меня так выматывают?

Глаза Ворона сузились.

– И как часто такое происходит?

Хан пожал плечами.

– Да почти каждый раз.

Наставник потер подбородок.

– Не исключено, что, прежде чем твой амулет попал к тебе в руки, Байяры наложили на него какие-то чары.

– Но такое происходит только после Эдиеона.

– Другая причина может крыться в том, что наши занятия куда сложнее школьных. В том или ином случае тебе следует как можно более ответственно подходить к подпитке амулета. Это поможет не только противодействовать чарам Байяров, но и позволит тебе до такой степени не истощаться.

«Вливай больше силы в талисман», – таков был ответ Ворона на любой вопрос.

Ему-то легко было говорить!

– Можно отбирать чужую силу, – продолжил наставник. – Не ставя жертв в известность, само собой. Могу продемонстрировать.

Ворон посмотрел Хану в глаза, стараясь понять его реакцию.

– Не стану я ни у кого отнимать силу! Я больше не вор!

Аристократ пожал плечами.

– Все мы воры в той или иной степени.

Алистера же крайне беспокоила мысль о предстоящем занятии с группой декана Абеляр.

– Ворон, помнишь, я рассказывал, что руководитель факультета отдельно занимается с небольшой группой учеников?

Он кивнул.

– Помню. Ты еще говорил, что близнецы Байяр состоят в этом сообществе.

– Да, – подтвердил Хан. – Абеляр изъявила желание, чтобы я выступил с докладом о путешествиях в Эдиеон. Декан считает, что это будет полезным, если начнется война с племенами Призрачных гор.

– Предположение Абеляр небезосновательно. Однако вряд ли у кого-то из ее учеников получится войти в мир грез. Только не с их слабыми амулетами. Что нам только на руку, поскольку они не помешают нашим занятиям.

– Честно говоря, мне бы не хотелось делиться этим опытом. Особенно с Байярами. Их вспышники могут оказаться сильнее, чем мы думаем. – Хан вздохнул. – Однако у меня нет выбора. Абеляр пригрозила исключением.

– Хм, – задумчиво нахмурился Ворон, – тогда тебе лучше привести их с собой, чтобы не позволять им путешествовать самостоятельно. Обсудим это в следующий раз.

Хан открыл глаза в тускло освещенном помещении. Пока он приходил в себя, то несколько мгновений не понимал, что происходит. «Неужели я снова всю ночь проспал в библиотеке?» Юноша сел, оттолкнулся руками от пола и поднялся на ноги. Даже не проверяя амулет, было ясно, что тот почти пуст.

Алистер потер глаза и огляделся. Он был в библиотеке, стоял в окружении книжных полок, тянущихся от пола до потолка. Но! Помещение было ему незнакомо. Воздух был затхлым, словно здесь не проветривали уже целую вечность.

Хан подошел к окну и протер запылившееся стекло ладонью. На улице было светло, а юноша находился где-то на верхних этажах библиотеки имени Байяров. Так высоко ему забираться еще не приходилось. «Каким образом я здесь очутился?» – изумился он.

Отряхнув пыль со штанов, Алистер внимательнее присмотрелся к книжным полкам. На них стояли древние фолианты. Столь древние, что по сравнению с ними даже учебники Огненного Кузнеца казались новыми. Хан снял с полки один из трактатов и принялся осторожно перелистывать ветхие страницы, исписанные растекшимися чернилами. Язык был столь древним, что Хан не мог его разобрать. Изображения жестов указывали на то, что это была книга заклинаний.

Последнее, что помнил чародей, – как был в Эдиеоне с Вороном. Юноша выходил в мир грез из привычного тайного укрытия, что находилось несколькими этажами ниже.