Синда Чайма - Королева в изгнании [litres]

Хан покачал головой.

– Мы встречались дважды в неделю на уроках, но я только в прошлый вторник побывал у нее… в гостях.

– Ты знаком с Микой Байяром? – неожиданно спросил Бирн.

Волосы на затылке Хана встали дыбом.

– Знаком. А в чем дело?

– Он тоже пропал. Мика, его сестра и кузены собрали вещи и покинули Оденский брод. А ведь еще даже экзамены не закончились. Есть какие-то идеи?

Алистер покачал головой.

– Мы не настолько близки с Микой, – произнес он, чувствуя приступ дурноты от ужасного предчувствия. – Но как это может быть связано? Я знаю, что Ребекка работала на Байяров, но уже ушла от них.

Бирн смотрел на Хана так, словно ответа у него не было. А если и был, то капрал не желал делиться им с Алистером.

Хан схватил Бирна за лацканы и дернул на себя.

– Я спрашиваю, как это связано? При чем тут Байяры? Говори, что знаешь!

– Эй! – Хейли схватила разозленного чародея за предплечье. – Руки прочь от командира. – Голос девушка не повышала, но предупреждение прозвучало убедительно.

Хан неохотно отпустил капрала.

– Каким образом Мика Байяр может быть причастен к исчезновению Ребекки? – продолжал настаивать он, переводя взгляд с Бирна на Талию, а затем на Хейли.

Юноша вспомнил, как Ребекка умоляла не рассказывать Байярам, что она в Оденском броде. Как девушка боялась подходить к Мистверку. Как рассказывала, что никуда не выбирается по вечерам.

Хана посетила ужасная мысль.

– Байяр что, каким-то образом ранил Ребекку, когда она на него работала? – Его сердце колотилось. – Вот почему она его так боялась!

Лицо Бирна мало чем отличалось от каменной плиты.

– Спрашивай сколько хочешь. Я ничего не скажу, кроме того, что Мика может быть причастен к исчезновению Реббеки.

По рукам Хана заструились огненные языки, и он стиснул амулет, чтобы перелить туда силу. Затем вспомнил, как говорил врагу накануне: «Вам, Байярам, следует уяснить, что не все, чего вы хотите, должно принадлежать вам. И я собираюсь преподать вам урок».

Может, Хан ошибся? Может, Байяры всегда получали, что хотели? А больше всего они желали отнять то, что было ему дорого. Даже Ребекку. Неужели Мика узнал, что они встречаются? Зашел ли соперник так далеко ради мести?

Казалось, судьбой Хана был нескончаемый кошмарный сон.

– И куда Байяр может отвезти Ребекку? – продолжал расспрашивать он.

– Это я и хочу понять, – ответил Бирн и исподлобья взглянул на бывшего вора. – Ты изменился. Что-то в твоей внешности напоминает мне… – Капрал опомнился и умолк. – Если увидишь кадета Морли или узнаешь что-то важное, дай мне знать. В любое время дня и ночи.

Командир жестом приказал Талии и Хейли идти за ним.

Хан молча смотрел вслед троим кадетам.

Всю дорогу до конюшни он раздумывал о причинах исчезновения Ребекки. В последнюю встречу девушка казалась расстроенной и напряженной, беспокоилась о матери и подумывала о возвращении домой. Быть может, она все бросила и уехала?

«И оставила все вещи? Нет. Это бессмыслица. А вдруг сам Бирн повинен в исчезновении Ребекки и отчаянно пытается отвести от себя подозрения?» – После того как капрал накинулся на чародея с мечом, от него всего можно было ожидать.

«Нет, не думаю. – Хан не прожил бы так долго, если бы не умел разбираться в людях. Бирн совершенно не умел лгать и выглядел искренне расстроенным. – И как я могу уехать, когда Ребекка пропала?»

Юноша заплатил конюху и велел чуть позже на этой неделе как следует накормить и подготовить к дороге Тряпичника и запасного пони, Саймона.

– Не занимайте стойло. Я скоро вернусь, – сказал Хан, чтобы замести следы. – Мне поручили провести исследование в столице Тамроне.

Конюх хмыкнул, давая понять, что планы ученика ему абсолютно не интересны, а его просьбу он вряд ли запомнит.

По дороге к мосту Хан заметил у библиотеки Вьена толпу кадетов, среди коричневой формы которых яркими пятнами выделялись преподавательские мантии, причем как Вьена, так и Мистверка. Декан Абеляр с группой магистров школы чародеев, по-видимому, руководили каким-то расследованием.

Вдруг толпа ахнула. Хан поднял голову и увидел, как два целителя выносят из библиотеки обернутое в плед тело. Следом вышли караульные.

«Нет… – Сердце юноши оборвалось. – Нет. Только не это».

Рассыпая проклятия, он растолкал зевак и протиснулся вперед. Схватив за рукав одну из караульных, Хан спросил:

– Мэм? Кто это? Кто умер?

Стражница резко высвободила руку.

– Отстань, парень. Мы выпустим официальное заявление завтра.

– Но… пропал мой друг! – настаивал Хан. – Вчера.

Караульная остановилась так резко, что шедшие позади чуть в нее не врезались. Она свернула с тропы и потянула чародея в сторону.

– Как зовут твоего друга?

– Ребекка Морли.

– Идем со мной.

Когда караульная вела Хана к библиотеке, его заметила Абеляр и проследила за протеже пронзительным взглядом, но вскоре скрылась за массивными дверями. Пока они взбирались все выше по ступеням, сердце юноши опускалось все ниже.

Оказавшись на верхнем этаже, караульная повела Хана вдоль лабиринта небольших читальных залов. Одна из дверей была открыта.

– Сюда, – велела провожатая.

Чародей замер на пороге. От ужаса его слегка подташнивало. Читальный зал был крошечным. Под окном стоял письменный стол. С противоположной стороны виднелся камин. Стол располагался прямо напротив входа. На нем хаотично лежали книги и бумаги. На полу валялась разбитая лампа. Осколки сверкали в лучах солнечного света. Пол от двери до стола был забрызган кровью.

Коренастый мужчина, судя по мантии – магистр Вьена, стоял и смотрел в окно.

– Магистр Аскелл? – обратилась к мужчине караульная. – Мальчишка утверждает, что он друг Ребекки Морли.

Магистр развернулся к ним с абсолютно бесстрастным выражением лица и окинул взглядом чародея и его амулет.

– Кто вы? – без предисловий спросил Аскелл.

– Хан Алистер. Первокурсник Мистверка.

– Откуда вы знаете Ребекку?

– Она давала мне уроки. Мы познакомились еще в Фелле.

Аскелл указал на письменный стол.

– Можете ли вы опознать данные вещи как принадлежащие Ребекке?

Под подошвами Хана скрипел песок и стеклянные осколки. Крупинки были и на столе, а сама песочница была опрокинута. Бумажные листы были исписаны знакомым резким почерком Ребекки. Были здесь и ее витиеватое перо, и эмалированная чернильница.

Хан закрыл глаза и тяжело сглотнул. «Кровь и кости! – подумал он. – Кровавые-кровавые кости! Неужели меня всю жизнь будет преследовать гибель любимых людей?»

– Да, это ее вещи, – произнес юноша охрипшим от отчаяния голосом.

Магистр взвесил в воздухе нож, удерживая его двумя пальцами за острие.