Стивен Дональдсон - Внутренняя война. Том 2 [litres]

Мышцы Маттуила напряглись, что железо. Он мог бы в любой момент отшвырнуть руку капитана. Тем не менее Флиск сильнее сжал пальцы. Все, что он слышал, он слышал впервые. Генерал Кламат не рассказывал ему. Флиск продолжал сжимать пальцы – уже не только чтобы сдержать Маттуила, но и чтобы сдержаться самому. В этих прямых словах затаились вопли и стенания, беспомощность и опустошенность. Флиска выворачивало наизнанку, но ему нужно было услышать ответ Уэйзела.

Сначала заместитель командира Уэйзел от удивления широко раскрыл глаза. Затем его черты исказила гримаса ярости.

– А теперь ты хочешь, чтобы я оправдал то, что было сделано? Я не могу. Это было ужасное преступление. – Однако, пока он говорил, черты его смягчились. Уэйзел не был ветераном войны, но он знал, как управлять людьми. – Должно быть, было ужасно находиться там. Но послушай меня, – настаивал он, – хорошо, что ты не заговорил об этом со мной, когда я приходил сюда в прошлый раз. Я не знал бы тогда, как тебе ответить. Теперь я могу заверить, что твое возмущение неуместно.

Маттуил стоял, словно окаменев. Если он и чувствовал, как пальцы Флиска впились в его плечо, то не показывал вида. Флиск продолжал тщетно надеяться на то, что сможет остановить Маттуила, если тот потеряет самообладание.

– Эти воины были амиканцами, – объявил заместитель командира, – но они не служили Амике. Я имею в виду, они не служили королеве Амики Эстии. Они служили ее отцу, предыдущему королю, который уже давно передал ей свой престол.

Он замышлял какое-то большое злодейство. Что это было, я не знаю. Почему он этого хотел, я не могу понять. Но рабы и воины, которых ты видел, были его , а не королевы. Когда она услышала об этом, она рискнула своей жизнью, чтобы остановить отца. Она рискнула самой Амикой, чтобы остановить его.

Теперь он мертв. Рабы вернулись к своему народу. Мир с нуури восстановлен. Королева Эстия правит в своем королевстве. Она не ее отец.

Уэйзел замолчал. Рассматривая лицо Маттуила, он пытался угадать, понял ли его каменщик, поверил ли ему, удовлетворен ли ответом. А затем добавил:

– Тебе не составит труда проверить мои слова. Король Бифальт знает правду. К настоящему времени весь Кулак Беллегера знает правду.

Но Маттуил не смягчился.

– А солдаты? – настаивал он. Флиск почувствовал, что юноша дрожит сильнее.

– А, солдаты, – фыркнул заместитель командира. – Я бы назвал их предателями. Амика поколениями терпела жестокости. Новых жестокостей нам не нужно. Я бы казнил их. Но королева Эстия мудрее. Предатели заняли место нуури. Теперь они работают на строительстве ее дороги. Мой сослуживец, помощник командира Хеллик, следит там за порядком. Он и наши гвардейцы позаботятся о том, чтобы эти варвары не уклонялись от работ и не убегали.

Наконец, доброжелательность амиканца уступила чувству досады за королеву, стремлению защитить ее от косвенного обвинения Маттуила.

– Мне кажется, Маттуил, – добавил Уэйзел с непринужденностью, почти вернув себе прежнее веселое расположение духа, – что твое дезертирство было проявлением значительной смелости. Ты это хорошо придумал. И кто знает? Вдруг когда-нибудь мы выясним, что именно твое сообщение подтолкнуло королеву выступить против отца.

Напряжение Маттуила не спало. Его рана не могла зарубцеваться так быстро. Зато капитан Флиск был теперь за него спокоен. Мышцы Маттуила едва уловимо расслабились, и Флиск, почувствовав это, понял, что кризис миновал, по крайней мере на время.

После долгого молчания Маттуил сказал:

– Мой отец сделал бы больше, но я не могу сравниться с ним. Я оказался не способен противостоять злу, когда увидел его, и с этим я не могу смириться, но я сделаю все возможное, чтобы противостоять тому злу, которого еще не вижу.

Враг библиотеки…

Не сказав больше ни слова ни одному из офицеров, юноша пошел прочь.

Капитан Флиск не стал его окликать. Что еще он мог сделать? Ему не приходилось изо дня в день смотреть на то, как воины мучают и убивают беспомощных рабов. Трудности по укреплению залива и в сравнение не шли с тем, что пережил Маттуил. К тому же Флиск знал, что некоторые раны никогда не заживают. Они только покрываются струпьями, к ним привыкаешь, но в самый неподходящий момент они вскрываются и кровоточат. Заместитель командира Уэйзел был очень терпелив с Маттуилом, Флиск не ожидал такого терпения с его стороны. Большего никто не мог бы сделать.

Впрочем, Маттуилу не удалось так просто уйти. Еще прежде чем он начал спускаться в бухту, его остановил генерал Форгайл. Бесстрастно, самым официальным своим тоном Форгайл назначил сына Матта и Матты ответственным за амиканских женщин.

– Проследи, чтобы их накормили, Маттуил, – проинструктировал генерал. – И подготовь места в одном из бараков, где они могли бы выспаться в тишине и покое. У них позади тяжелая дорога.

Должно быть, во взгляде Маттуила читался протест.

– Да, – нетерпеливо добавил Эннис Форгайл, – я знаю, что у тебя есть другая работа. Ты нужен на боевых позициях. Но капитан Флиск и я нужны здесь . И я не стану заставлять этих женщин ждать, пока не появится кто-нибудь другой, кто сможет проводить их. Они покинули свои дома, как и ты. Они здесь, чтобы помочь нам. Они заслуживают уважения.

Маттуил не стал спорить, и боль в плече Херена Флиска поутихла.

Женщины, которые приехали с обозом заместителя командира Уэйзела, очень скоро доказали, что на укреплении залива им было самое место. Через день-два кухонная еда стала вкуснее. И даже сытнее. Бывших поваров отправили работать в другие места. Кроме того, Уэйзел оказался прав насчет подмастерий колесных мастеров. Они изготавливали более прочные колеса, чем те, что имелись в заливе. Теперь плотники, все время которых раньше занимали пушечные лафеты, получили возможность отремонтировать и укрепить жилые бараки, столовые и кухни.

Кроме того, заместитель командира оказался прав и кое в чем другом. Некоторые из женщин были столь же сильны, как и мужчины. У них не было навыков Маттуила в обращении с камнем, но они могли тесать и передвигать каменные блоки не хуже других рабочих, беллегерских или амиканских – не имело значения. Прекрасно знали свое дело и швеи, и теперь у каждого, кто получил результат их труда, появилась причина быть им благодарным.

Но у нескольких женщин обнаружился дар, неизвестный Уэйзелу. В заливе самым зорким всегда считался капитан Флиск, но они перещеголяли в этом даже его. Как только их талант раскрылся, генерал Форгайл и капитан Флиск поручили им дежурить на смотровой площадке на вершине скалы, где с запада открывался бесконечный простор океана, а с востока – постепенно нисходящий уклон, что позволяло наблюдать оттуда в обоих направлениях.